– Ага, кхм, – пробормотал он. – Пока.

– Пока.

Она стояла еще минуту, а потом поспешила по ступенькам, зная, что ее лицо

красное. Мужчина в черном костюме шел по ступенькам и отодвинулся, пропуская ее.

Она едва заметила его.

Это был почти поцелуй?

Да.

Возможно.

Она не знала.

Если да, то она все испортила.

– Дура, – сказала она себе.

Она думала об улыбке Этана, пока шла по улицам.

ГЛАВА 40

Крейгер, Мэриленд

17:31

Тучи покрывали небо, уже темнело. Рано загорелись фонари, и Дана держалась

освещенной стороны улицы, чтобы быть подальше от черных зияющих переулков.

Бездомный сидел в переулке, укрываясь плесневелым картоном, в лохмотьях. Он

протянул чашку, и Дана остановилась бы и бросила ему монеты днем, но ночью она

сказала:

– Простите, – и поспешила. Мужчина что–то вопил, пока она уходила, и только через

квартал она поняла, что это были за пьяные слова.

– Бог защитит тебя.

Она остановилась и обернулась. Мужчина сидел, уткнув лицо в ладони, и

раскачивался.

– Спасибо, – прошептала она.

Она развернулась и пошла по озаренным фонарями улицам к «Вне пределов».

Несколько машин проехало по улице, Дана лишь поглядывала на них. Она не видела

черный седан на теневой стороне улицы. Она не видела двух мужчин, следивших за ней.

ГЛАВА 41

«Вне пределов»

17:53

Коринда была там, но занята за кассой, люди покупали новую книгу популярного

автора по астрологии.

Дана пришла слишком поздно, чтобы столкнуться с Мелиссой, которая уже ушла на

занятие по продвинутой йоге. Она тревожилась, потому что ей нужно было все рассказать

сестре. В подробностях.

Она слишком нервничала, чтобы сидеть и пить чай, так что бродила по магазину,

убивая время.

– ¿Qué pasa, mai? – сказал голос, она так быстро развернулась, что сбила статую бога

Ганеши со стола. Анджело поймал статую раньше, чем она разбилась об пол. Это было

невероятно, рот Даны раскрылся.

– Ого! – сказала она.

Анджело выпрямился, перехватил каменную статуэтку удобнее в руке и осторожно

вернул ее на место. Он поправил другие статуи рядом с ней.

– Они дорогие, – сказал он. – Не хотелось бы, чтобы тебе пришлось их покупать из–

за того, что ты их разбила.

У него был акцент, но голос был тихим, почти музыкальным. Он был не в синей

форме, а в джинсах и футболке высшей школы ФСК, которой явно было несколько лет.

Его руки были мускулистыми, но не крупными, и он был напряжен, был готов сорваться в

любой миг. Дана понимала, что это было его нормальное состояние, хотя его поза была

спокойной, чуть ленивой. В нем была кошачья грация, как у хищных котов в зоопарке

Сан–Диего.

Его улыбка была медленной. Понимающей, личной, спокойной, но в ней был и

интерес.

– Я… видела тебя в школе, – сказала она, больше ничего не придумав.

– Я там работаю, – сказал он. – Не весь день.

– Но ты разве еще не учишься? Выглядишь как ученик.

– Мне девятнадцать, – сказал он. – Я выпустился в прошлом году.

– О.

Анджело повернулся к тележке с картонными коробками. Он вытащил раскладной

ножик из кармана, распрямил его и вспорол верхний ящик. Он делал это так быстро и

изящно, серебряное лезвие точно разрезало скотч, не задевая содержимое. Анджело

сложил нож и убрал, Дана посмотрела на шрамы на его руках и ладонях. Он получил их,

пока учился использовать нож? Или в драках с ножом? Некоторые шрамы были старыми,

некоторые были плохими.

– Я работаю на нескольких работах, – объяснил Анджело. – Школа. Помогаю на

баскетбольном поле на окраине в Оук Волли, пару часов чиню ограду в « Auto Body»

Портера.

– Много работы.

Он пожал плечами.

– Я не против. У Портера мне нравится больше всего. Но там я всего пару часов в

неделю, потому что Портер чаще использует ребят с полной ставкой. Он зовет меня, когда

не хватает рук. Деньги–деньги, – сказал он. – Я коплю на колледж.

– Колледж?

Он помрачнел.

– Да, бедные латиноамериканцы тоже хотят в колледж. Удивлена?

– Нет, – воскликнула она. – Я не это имела в виду.

– А как тогда? – спросил он, темные глаза стали напряженными. – Ты видела, как я

таскаю мусор в школе, думаешь, это все, на что я гожусь? Ты хоть знаешь других

латиноамериканцев?

– Я так не говорила, – возразила Дана. – И я знаю многих, похожих на тебя.

Последние слова неловко повисли в воздухе.

– Т–то есть, – пролепетала она, – мы жили раньше в Сан–Диего. В школе было много

мексиканцев.

– Я из Пуэрто–Рико, – сказал он. – Ты не видишь разницу?

Она пыталась придумать ответ, но мысли в голове звучали так же плохо, как все, что

она уже выпалила.

– Оставь ее, Анджело, – сказал голос за Даной. Она обернулась и увидела мужчину.

Луча.

– Я просто говорил, – быстро сказал Анджело.

– Ей так не казалось, – сказал Луч. – Смотри. Она вот–вот в обморок упадет. Или

убежит, – его прикосновение было теплым, покалывало, словно ток с его ладони перешел

в ее кожу. Она поежилась. Судя по улыбке Луча, он заметил эффект. – Скажи даме, что ты

виноват, – предложил Луч.

– Нет, – быстро сказала Дана. – Это все я. Я сказала глупость, мне очень жаль.

Язык тела Анджело изменился. Он потерял кошачью грацию, обмяк. Он был вдвое

мускулистее Луча, но казался вдвое слабее. Энергия Луча была очень старой и взрослой, и

Анджело ощущал это.

– Прости, – буркнул он.

– Все хорошо, – сказала Дана. – Правда.

Луч похлопал Анджело по плечу.

– Молодец. А теперь скажи Коринде, что мисс Скалли хотела бы с ней поговорить.

– Откуда вы знаете мое имя? – удивленно спросила Дана.

– Как я могу не знать? – поинтересовался он. – Одна из известных сестер Скалли. Вы

с Мелиссой, пожалуй, самые верные клиенты Коринды. Я часто вас тут вижу.

– О.

– А Коринда недавно тобой восхищалась, – Луч указал, и Дана увидела, что Коринда

за стойкой оживленно болтает с толстой женщиной богатого вида с голубыми волосами и

множеством украшений.

Анджело вернулся к работе, вытаскивал из коробки книги и расставлял на столе. Луч

коснулся руки Даны, и они отошли в сторону.

– Приношу извинения за слова Анджело, – сказал Луч. – Он немного толстокожий.

– Нет, все хорошо. Он меня не обидел, – сказала Дана. – Я что–то сбила, а он поймал.

Так быстро, что разбиться не успело. Я еще не видела таких быстрых людей.

– О, да, он быстрый, – согласился Луч. – Как и его характер. Он привык, что его

тыкают за цвет кожи и его обстоятельства.

– Обстоятельства?

– Его в десять лет привезла мама, и она умерла, когда ему было двенадцать. Он

оказался в приюте, но это было адом, и он убежал и жил на улицах. Представьте, мисс

Скалли, мальчик живет в переулках, заброшенных домах, но ходит в школу до конца. Он

берет от жизни все, что может, – хотя он был старше Даны лет на десять, говорил он так,

словно разница была лет двадцать–тридцать. Взрослый, уверенный в себе. В нем было

много того, что Мелисса называла «личной силой». – Бедность – жуткая вещь, –

продолжал Луч, качая головой. – То, что такое есть в современном обществе,

непростительно. Вы согласны?

– Д–да, конечно.

– Когда я встретил Анджело, он пытался жить починкой мелочей, но этого было

мало. Не хватало. И я подобрал его и дал работу здесь, договорился про работу в ФСК. Он

откладывает все, что может, на колледж. Общинный колледж, но все же. Я предлагал

заплатить за его обучение, но Анджело очень гордится тем, что оплатит все сам.

– Правильно гордится, – сказала Дана. – И я ощущаю себя белой дурой.