Марафетчик — содержатель притона наркоманов.

Рассыпуха — кокаин.

Резидент — человек, снабжающий наркотиками.

Пойти похехекать — накуриться анаши.

Самосвал — шприц для инъекций.

Трасса — следы на руках.

Открытый пах — инъекции в паху.

Фактория — место сбыта наркотиков.

Глюки — галлюцинации.

Грузить — высказывать мысли.

Догоняться — кайф уходит, надо найти дозу.

Заморочка — спутанность сознания.

Измена — сильный страх вследствие интоксикации.

Кайф — наслаждение.

Колеса — таблетки.

Крыша — сознание.

Мутить — добывать наркотики.

Приход — первоначальная возбуждающая стадия после принятия.

Сидеть — регулярно употреблять наркотик.

Соскочить — избавиться от зависимости.

Наркоманы мне рассказали, что такое «бонг» или «бульбулятор», — устройство для курения каннабиса. Они постоянно стараются изготовить его в тюрьме из подручных материалов: пластиковых бутылок, ведерок из-под майонеза или целлофановых пакетов. Это была их любимая работа — мастерить «бульбулятор». «Передать бациллу», оказывается, это не заразиться инфекционной болезнью, а передать наркотики. «Дома» — констатация успешного попадания иглы в вену. Попал в вену, и ты уже дома. Как просто. Какая радость!..

Я объясняла им как врач, что наркомания — это болезнь и ее нужно лечить. Сейчас в тюрьме, когда уже прошла ломка, наступил момент изменить свое отношение к наркотикам и изменить свое отношение к себе. Наркотики — это смерть. «Неужели вы хотите умереть, такие юные и красивые?» — говорила я им. Рассказывала, как истово хотят жить больные раком, как они мужественно борются за жизнь. А тут — здоровые, молодые, которым жить да жить, своими собственными руками убивают себя. Я рассказывала им: «Вы просто не хотите или не знаете, как с этой болезнью справиться. Во-первых, нужно осознать, что вы больны». Помогала им найти точку отсчета, проанализировать, что явилось причиной болезни, и устранить эту причину. Ведь в жизни столько кайфа. Нужно заполнить пустоту внутри себя, заняться чем-нибудь полезным. Больше читать, интересоваться чем-нибудь другим.

У меня не было никаких лекарств, только одно желание объяснить, и я хотела, чтобы меня услышали и поняли. Не знаю, получилось ли это у меня, но я искренне этого хотела…

Я не давала подписку о неразглашении. Поэтому считаю своим долгом гражданина, врача, матери говорить и писать об этом. Обо всех этих проблемах нужно не говорить, а кричать. Возможно, тогда кто-нибудь услышит, что творится в тюрьмах.

Продолжу свой рассказ о новых русских бабках. Бабка Рая — гордая, властная, никогда не участвовала в разговорах, но всегда прислушивалась, присматривалась ко всем. Долго она и ко мне присматривалась. Я сначала не придавала этому никакого значения.

— Слышала, очень многое слышала о тебе, — как-то заговорила со мной бабка Рая.

— Откуда?! — Я была уверена, что первый раз в жизни вижу этого человека и никаких общих знакомых у нас нет.

Бабка Рая промолчала.

Она очень быстро, как-то бессловесно стала приручать одну женщину. Та делала ей массажи, ванночки для ног, стирала ее белье. Бабка Рая молча и властно восседала на нарах, наблюдая затем, что происходит в камере, а эта женщина суетилась вокруг нее, прислуживая.

С появлением бабки Раи в нашей «хате» стал витать дух какой-то тайны. Как-то раз бабка спросила меня:

— А ты врач?

— А что, непохожа?

— А Кичигина тоже врач?

— Нет, Кичигина медсестра.

— Кичигина больше на врача похожа. Солидная такая, вся в коже. А ты что? В кедах да кепке…

— Мне так удобно.

И бабка Рая снова замолчала. Разговора не получилось, она продолжала ко мне приглядываться. Я понимала теперь, что она что-то знает и молчит.

В очередной раз ко мне приехал на свидание сын.

— А говорят, тебя дети бросили. Ушли к отцу.

— За что это меня дети бросят?

— А за что тебя муж бросил? — вопросом на вопрос ответила мне бабка Рая.

— Бросил, и все. Не объяснил, почему.

— А надо было спросить. Может, какие-то сомнения появились бы. Задумалась. А как с мужем-то жили?

— Хорошо жили. Жили хорошо. Бросил, и все, и сомнений никаких.

— Надо было не слезы лить, а по сторонам смотреть, кто вам чего устроил.

Я сразу подумала, что бабка Рая клонит к тому, что «сделано» нам что-то. Из копытца напился — козленочком стал. Все это я уже слышала и потеряла интерес к разговору, а бабка Рая еще несколько раз начинала разговор, но, видя, что я не реагирую, замолчала.

Потом говорит:

— Много ценного рассказать тебе хотела, так ведь слушать не хочешь. Простая ты сильно, доверчивая, обидеть тебя легко. Душа открытая. Хитрости нет. Жалко мне тебя.

— Не надо меня жалеть. Я не люблю этого, — опять прервала разговор я.

— Учиться тебе надо у Кичигиной и Шурукиной этой, здорово они тебя облапошили.

— Баба Рая, говори, что знаешь. Загадки мне твои ни к чему. И так ребусами голова забита. Откуда Кичигину с Шурукиной знаешь?

— Сидели мы два года назад с ними в одной камере под следствием — они и я. Их потом выпустили. Не думали они, что следом заедешь, правду узнаешь. Видно, судьба тебя не зря в тюрьму затянула, всю правду узнать. Да и меня еще к тебе послала. В судьбу-то веришь?

— Верю.

— Заехала она круто. Не в пример тебе баулы огромные, нарядов много. Говорит, врач я. Поверила я ей. Убедительно говорит, говорить умеет. И на врача похожа — гордая. Но я ведь не первый год на Земле живу. Прислушиваюсь, присматриваюсь. Они с Шурукиной ночами шепчутся, план действий дальнейший разрабатывают. Ох, как хотелось ей врачом-то побыть!

Надумали они муженька твоего разыграть. Позвонили ему: дескать, ты на дежурстве людей спасаешь, а женушка твоя с мужичками по банькам бегает. Аборт она, думаешь, от кого сделала. Поверил он им. Долго они его доставали, разговаривать не хотел, трубку бросал, а потом — поверил. У вас дома проблемы начались, а им только это и нужно было.

Печати сделали, рецепты выписывать стали. Денежки потекли рекой. К тому времени ты успокоилась, мужика себе нашла. Хотели и с ним поругать, но ручонки коротки оказались. Ну ладно, пусть кайфует, по Москвам катается. Две недели тебе оставалось: хотели печати уничтожить, а тебя ментам сдать. Да Бог за тебя заступился: их менты раньше взяли. Понимаешь, что могло быть еще хуже?

И не хотели они показания против тебя давать, да их заставили. Врагов у тебя хватает. Следователь им приказал, я сама это слышала.

Если бы твой мужик им тогда не поверил, поговорил бы с тобой, ты бы сейчас в тюрьме не сидела. Семья бы твоя сохранилась. Ребеночек бы рос маленький. Подонок мужик у тебя оказался, а тебя они жалели даже.

Все, что рассказала мне бабка Рая, было для меня открытием. Я и не предполагала, что могу услышать такое. Вот теперь все встало на свои места, мне все было ясно: и поведение мужа, и слова Кичигиной: «Бросим козу в сарафане, устроим веселуху». Теперь я поняла поведение Кичигиной. Она была в образе. В моем образе. Играла во врача. И заигралась.

Так все это было обидно, так унизительно, а ведь у меня возникли сомнения, я интуитивно чувствовала, что что-то не так, была на грани разгадки, но мне не хватило времени додумать все до конца.

В то время нас всех «тягали» на допросы по делу Кичигиной. Мы выступали свидетелями. Через год, когда Кичигину выпустили, все уголовные дела на других врачей закрыли, и только одно мое дело пошло в ход. Поддельных печатей этих врачей не было. В дело шли их реальные печати и подписи, эти врачи с ней сотрудничали. Но она перестаралась. Обошлась без меня, изготовила печати и бланки рецептов. Ко мне тогда вообще не возникало никаких вопросов. Оперативник сам ознакомил меня с результатами экспертиз, показал поддельные печати, сказал, что до суда тревожить не будут и что у них нет ко мне вопросов. Я подписала протоколы в качестве свидетеля.