Входят ДИНА и БЕЙЛА.
АДЕЛЬ (бросая презрительные взоры в сторону Бейлы). Пойдем, Элеонора…
ЭЛЕОНОРА (важно). Пойдем…
Уходят, брезгливо смотря на БЕЙЛУ.
БЕЙЛА. Твои сестрицы по-прежнему не любят меня.
ДИНА. Не обижайся, Бейлочка, они ведь помешаны на женихах. Теперь они обе охотятся за Ефимом Степановичем…
БЕЙЛА. Вчера у нас был вечер вопросов и ответов. Клуб положительно был переполнен… А какие вопросы задавали…
ДИНА. Я вчера не могла прийти… Папа мне категорически запретил посещать клуб… что делать.
БЕЙЛА. Ну, это уже безобразие. Ты должна его либо переубедить, либо… не послушаться. Ведь клуб — это единственный жизненный нерв нашего местечка, без него мы трупы.
ДИНА. Его настроила против меня мама, она говорит, что посещение клуба дурно отразится на моих брачных перспективах. Папа уже отложил стакан пятерок{153} для моего приданого.
БЕЙЛА. А ты…
ДИНА. А я хочу стать комсомолкой.
Входит МАТЬ.
ГИТЛЯ. Комсомолкой хочешь стать?
ДИНА. Да, и стану.
ГИТЛЯ (обрывая ее). Чернорабочей… или прислугой. Тебе болячка у отца. Плохо кормят, одевают.
БЕЙЛА. В этом не вся жизнь…
ГИТЛЯ. Философка с драной юбкой нашлась. (Дразнит ее.) Это не все… а что же все… быть портнихой и сидеть всю жизнь с иголкой?..
БЕЙЛА. Вовсе не так уж плохо быть портнихой.
ГИТЛЯ. А мои дочери не будут портнихами и хам… со… молками.
ДИНА. Мама, ты не смеешь ругаться…
ГИТЛЯ. Что такое — я выгоню твоих подруг, хорошенько подергаю косы, и все уладится… (К Бейле.) Если тебе нечего делать, то бейся головой об стенку, но не порть мою дочку.
Входит АДЕЛЬ.
АДЕЛЬ. Ах, это агитаторша появилась…
БЕЙЛА. Я вам не нравлюсь.
ГИТЛЯ. Вся пошла в брата, Липочку… такой же язычок на винтиках.
ДИНА. Я прошу ее не оскорблять… она пришла ко мне в гости.
АДЕЛЬ (морщась и кривляясь). В гости. Не прикажете ли вам подать закуску?..
БЕЙЛА. Пойдем, Дина. (У двери.) Когда попадаешь в свору злых собак, единственный путь спасения — бежать от них…
Быстро уходит.
ГИТЛЯ. Слышала?.. Какая паршивка…
АДЕЛЬ. Негодяйка… (Громко вслед.) Мерзавка. Тьфу!
Плюется. Уходит.
ГИТЛЯ. И в кого эти дети удались, я не знаю. Реб Хаим — бондарь, человек добрый, покорный, жена его, Гиндочка, тоже славная еврейка, а дети… боже мой, сохрани меня от таких детей… сын-рабкор — шпион, а дочь… подумайте, какая важность — портниха. Тьфу.
Уходит.
Входят ЛЕЙБ ГЕР и МЕЛЬНИК.
МЕЛЬНИК. Я им: хозяин говорил, не бунтуйте, плюньте на Липу, я ведь тоже рабочий, слушайте меня. Вот двадцать пять лет я работаю, мною хозяева довольны, и я ими. Слушайтесь, подчиняйтесь, реб Лейб вас не даст в обиду, а они будто взбеленились. Так и льнут к нему. Трудно стало с рабочими ладить.
Входит ДИНА.
ЛЕЙБ ГЕР. Его нужно удалить с мельницы.
МЕЛЬНИК. Да, но он профуполномоченный.
ЛЕЙБ ГЕР. Неважно. Сообщите мне официально, что он не соответствует своему назначению, и я его выгоню.
МЕЛЬНИК. Это невозможно. Он примерный работник, и рабочие станут за него горой.
ЛЕЙБ ГЕР (понизив голос). Но вы… сумеете, если захотите…
МЕЛЬНИК. Он уже восстановил рабочих против меня.
ЛЕЙБ ГЕР. Пусть не тянется в мельники.
МЕЛЬНИК (вскипев). Неужели?
ЛЕЙБ ГЕР. Он сам этого не скрывает.
МЕЛЬНИК (многозначительно). Хорошо.
ЛЕЙБ ГЕР. Я, Василь Иванович, на вас надеюсь.
МЕЛЬНИК. Будьте спокойны…
Многозначительно смотрят друг другу в глаза.
ЛЕЙБ ГЕР. С богом.
МЕЛЬНИК уходит.
ДИНА (к отцу). Я хочу с тобой поговорить, отец.
ЛЕЙБ ГЕР (оглядывается, видит дочь). Я и не слышал, когда ты вошла.
ДИНА. Я здесь все время.
ЛЕЙБ ГЕР. Подслушивала нас?
ДИНА. А меня твоя беседа не интересовала.
Входит БУХГАЛТЕР.
БУХГАЛТЕР (усаживаясь). У вас здесь происходит какой-то разговор?
ЛЕЙБ ГЕР. Нет, нет, моя дочь только хочет со мной поговорить.
ДИНА (серьезно). Я пришла спросить, почему ты не разрешаешь мне посещать клуб.
ЛЕЙБ ГЕР. Ты что, требуешь у меня отчета?
ДИНА. Я взрослый человек и имею право на это.
ЛЕЙБ ГЕР. Как ты смеешь со мной так разговаривать!
ДИНА. Я прошу объяснения.
ЛЕЙБ ГЕР. Объяснения… (К бухгалтеру.) Вам нравится, реб Йосл, этот номер?
БУХГАЛТЕР. Нынешние дети, что поделаешь. Там у нас будут другие дети.
ЛЕЙБ ГЕР (талмудистским распевом). Если бы ты была мальчиком — с удовольствием, не только в клуб, но даже в комсомол. Комсомолец — это ведь цель. Он со временем становится коммунистом, попадает в вуз или рабфак и выходит из него человеком. Наконец, кто посмел бы меня упрекнуть, отца комсомольца, — в чем дело? Пионерский отряд — тоже хорошая вещь. Приходит праздник, ребенок с красным галстухом идет со мной в синагогу, из пионера он превратится в комсомольца. Но тебе этого не нужно. Тебя ждет приданое, жених. Я хочу, чтобы моя дочь была еврейкой, чтобы я был уверен в том, что она не выйдет замуж за русского, что мой внук будет подвергнут обрезанию. Что значит, девушка будет заниматься политикой? Зачем?.. Мне нужно, чтоб в местечке тыкали пальцами, что моя дочь гуляет с русскими парнями?
ДИНА. Ты боишься испортить мою карьеру? Знай же, отец, что я клуб посещать буду…
ОТЕЦ. И может быть, в комсомол поступишь?
ДИНА. Если примут — вступлю.
ОТЕЦ. Только через мой труп ты вступишь в комсомол, а если я узнаю, что ты была в клубе, то выгоню тебя, как собаку… У кого она учится всей этой премудрости, интересно знать?.. Га. Твои старшие сестры тоже ходят в клуб? Скажи мне. Почему ты не учишься у Элеоноры…
ДИНА. Чему учиться?.. Не у кого.
Быстро уходит.
ЛЕЙБ ГЕР. Слышали? Га, дети.
БУХГАЛТЕР. В Советском Союзе нет детей, есть октябрята.
ЛЕЙБ ГЕР. Чертята, вы хотели сказать… Ничего, переволнуется… уладится… Что вы скажете относительно нашей сделки с Ефимом Степановичем?
БУХГАЛТЕР (усиленно жестикулируя). Человек он дельный и способный. Деньги ему доверить можно. Понятно, я очень рад, что вы перестанете мне морочить голову табачной фабрикой. Работайте, и бог вам поможет.
