Кстати, дон Ломо занялся (кроме прочего) шоколадным бизнесом по причине своего прозвища. Якобы, колдовство Вуду открыло, что такова его карма. Теперь этот почти легальный бизнес приносит ему больше, чем «снежок». Доход от «снежка», как было договорено, делится: две четверти уходят Каламаро и Рулетке. Даже когда Каламаро, разбитый силами ООН, бежал в Перуанскую Амазонию, а Рулетка, после поражения Фронта майя в Юкатанской войне, перебазировался в Полинезию, выплата этой доли продолжилась. Она продолжается до сих пор, поскольку дон Ломо держит слово. Это можно считать затратным рыцарством, но такая стратегия обычно приносит выгоду...
…На этой позитивной ноте майор фон Зейл завершил рассказ и подмигнул Герде. Она прокомментировала:
- История познавательная. Но я хотела бы понять: как это касается Феликса?
- Очень просто. Сейчас Феликс, как младший экспедитор, вылетел из Бельгии на Гаити транспортным бортом фонда «Цветы жизни» с грузом медицинской техники, которая предназначена для детской поликлиники в сельском районе Камперрин. Поликлиника построена в этом году, на средства того же фонда, в смысле на средства дона Ломо.
- Хелм, я рада за гаитянских детей, однако при чем тут Феликс? И как он, находясь в полицейском розыске, попал на самолет?
- Ну, - ответил фон Зейл, - не важно, как он попал, важно, что он на борту самолета. А возможности дона Ломо на Гаити достаточны, чтобы отправить Феликса дальше через Панамский перешеек в Тихий океан. Там уже будем мы.
- Где там? – спросила Герда.
- Где надо, там и будем, это же наш океан, - невозмутимо пояснил майор INDEMI.
…
РЕТРОСПЕКТИВА. Днем раньше на острове Гаити.
25 августа около полудня. Республика Гаити. Юго-западная провинция. Ле-Ке.
В Германии уже наступил ранний вечер, и Феликс Шредер (под видом намибийского матроса) шел из порта Ширштейн на гидрофойл-ферри по Рейну - к Северному морю.
От момента звонка фон Зейла дону Ломо прошло 3 часа - достаточно, чтобы построить экстренный график решения некой своей тактической задачи, с заметанием следов при помощи исполнения этой просьбы фон Зейла. В чем фокус - будет ясно позже, а сейчас уместна информация о Республике Гаити вообще, и о месте действия – в частности.
Город-порт Ле-Ке был основан конкистадорами и, хотя вырос до 100-тысячника, но сохранил старую архитектуру. Здания, построенные в колониальную эру сахарными и кофейными плантаторами (двухэтажные каменные коробки с портиками и колоннами) крайне надежны. Они упорно сопротивляются природному разрушению, но все же, со временем, природа берет свое. Если здание начинает слишком явно разваливаться, то гаитяне подпирают его простой деревянной или стальной хреновиной, сделанной «на коленке». Если хреновина не помогает, и здание, все же, падает, то гаитяне пожимают плечами: «не судьба». Аналогично: ремонт дорог и коммунальных сетей. Этот подход порождает постапокалиптическое качество городской инфраструктуры. Сюда следует добавить мусор – тоже постапокалиптический, накапливающийся на улицах, и иногда отгребаемый в стороны, чтобы освободить проезжую часть (похожую на русло очень широкого и мелкого глинистого ручья, пересохшего от жары). Часть мусора и руин, в процессе гаитянского городского хозяйствования, здесь же на месте медленно и почти спонтанно превращается в хижины-берлоги (архитектура которых создается методом креативного сгребания годного мусора, и укрепления оного бетоном палочно-ручного перемешивания). Среди этой несказанной красоты (разбавленной буйно разросшейся зеленью цветущей тропической флоры) бродит население афро-бантоидной расы, как правило, одетое в старые китайские штаны и футболки. Или в любые тряпки, которые удалось найти даром. Кто-то ездит на дешевых скутерах, а кто-то – на автобусах (или точнее – на старых грузовиках, где кузов играет роль салона). Встречаются впрочем, и дорогие джипы, принадлежащие успешным бизнесменам, в основном поднявшимся на трафике кокаина из Колумбии на Багамы и далее во Флориду.
Таков город Ле-Ке, и таковы, в общем, все города в 10-миллионной Республике Гаити. Можно долго искать причины в истории острова Гаити, в колонизации, завозе рабов с побережья Африки, в последующих восстаниях этих рабов, и в дележке острова между Испанией и Францией. Но итог такой: восточное Гаити (Доминиканская республика) развилось в довольно благополучную страну с доходом более 1000 долларов в месяц на человека, и нормально работающей аграрно-индустриальной экономикой. Но западное Гаити (Республика Гаити) стала такой, как описано выше, и даже вопрос не возникает о благополучии и экономике. Нет здесь ни того, ни другого, и давно нет. Кто-то винит в постапокалиптическом состоянии Гаити 15-летнюю диктатуру Папы Дока (Дювалье), насаждавшего кровавое беззаконие, открытый разбой, и мистический ужас (включая зловещую роль гибридной римско-гвинейской религии Вуду). Конечно, Папа Док был выдающимся политическим психопатом и садистом, однако будь он даже Сауроном из эпического сериала Толкиена, он не сумел бы за такой исторически короткий срок так изуродовать страну и людей, чтобы вся эта задница продолжалась десятилетиями, без тенденций к улучшению... А теперь вернемся в текущий момент: полдень 25 августа.
У стотысячного города Ле-Ке строго квадратная планировка: одинаковые кварталы по гектару каждый, рассечены прямыми улицами. Но, это все-таки Гаити, поэтому четкий порядок нарушается некоторым числом диагональных улиц. В северной части города, перекресток «правильных» улиц Жефре и Братьев Риго, где стоит весьма выдающаяся церковь Сакре-Кер, дополнен диагональной улицей Кварте-Чеми, на которой, у того же перекрестка разместился офис банка «Национальный Кредит». По факту, это место - не перекресток, а оживленная и сильно загроможденная площадь, на которой, кроме уже названных: церкви и банка, есть полуразрушенный кинотеатр, полуоткрытый рынок, и фрагменты сплошной бетонно-трущобной жилой застройки.
Среди этого архитектурного ансамбля, поднимая серую пыль, смешанную с гарью от низкокачественного бензина, сожженного в полудохлых движках старых машин, и с изумительными ароматами тухлой рыбы и гнилых овощей, выброшенных в канавы, в колоритном местном стиле бурлила пестрая публика. Мужики курили, пили пиво, или лениво занимались чем-то вроде ремонта трущобного таунхауса. Тетки грациозно, как жирафы, двигались по улицам, держа на головах корзины с товарами, или чем-то еще. Многочисленные дети и подростки хаотично и прерывисто циркулировали, в надежде поживиться чем-нибудь (жрать-то хочется, между прочим).
Неопытный наблюдатель не выделил бы в этой динамичной толпе ни одной персоны.
Опытный наблюдатель выделил бы такую персону сразу. Он обратил бы внимание на (вроде бы) обыкновенного негра, лет 30, одетого в двухцветную клетчатую рубашку, в слегка помятые брезентовые штаны, и в темные очки. Этот негр припарковал скутер напротив офиса банка «Национальный кредит», устроился в обычном местном стиле (задница на сидении скутера, а пятки упираются в грунт для устойчивости), и занялся упражнениями со своим смартфоном. То ли играл в какую-то комп-игру, то ли искал в телефонном меню какого-то абонента. Ничего особенного, негр как негр. Но опытный наблюдатель отметил бы: это нездешний негр. Какая-то в нем целеустремленность, несвойственная здешним. И небрежность его одежды - искусственная, а не возникшая естественным путем из-за пофига, который - основа гаитянского мужского характера. Короче: это нездешний негр, притворяющийся здешним. Подозрительный он. Лучше держаться на дистанции от него, а то мало ли.
Профессионально-опытный наблюдатель отметил бы: видеокамера смартфона у этого подозрительного негра все время направлена на двери банка. Похоже, он хочет кого-то зафиксировать, заснять, опознать, в общем: занимается то ли слежкой, то ли наводкой.
