- На месте Спелмена, и с его ресурсами? – уточнил он.

Роми Фоккер утвердительно кивнула. Флит-лейтенант вздохнул и произнес:

- Я бы не дал ситуации докатиться до такой жопы. Ведь я, в смысле, Спелмен, за день получил инфо, что исламисты готовы захватить объект в Папуа, в австралийской зоне ответственности. Я бы просто слил инфо в INDEMI, и ничего бы не было вообще. Для INDEMI реальная задача отследить возможные объекты, которых не так много.

- Так, флит-лейтенант. Этот ответ понятен. Но если время упущено – что тогда?

- Тогда… Хэх… Нет, по-любому, я бы не стал брать контр-заложников.

- Это вы уже говорили, - заметила Роми, - мой вопрос: что вы стали бы делать?

- Ну… Может, я захватил бы супертанкер с полумиллионом кубометров нефти где-то напротив Квинслэнда, и угрожал пустить горящее пятно по Восточно-австралийскому течению до самого Сиднея, если австралийская спецгруппа не уберется из Эсаала.

Диксон Спелмен, до этого момента слушавший молча, теперь прокомментировал:

- О! Тоби! Ты выдающийся гуманист!

- Ты лучше на себя посмотри! - огрызнулся меганезийский флит-лейтенат.

- Прекратите оба! - рявкнула Роми, в наступившей тишине спросила, - Скажите, флит-лейтенат, понятно ли вам, что вы предложили невероятную глупость?

- Да, судья. Понятно. Но я реально не знал бы, что делать. Взять контр-заложников, и расстреливать их у леера, значит переступить тонкую красную линию. Это не мое.

- Тонкая красная линия? – переспросила Цао Сюян, - Поясните: что это?

- Ну… - Рэббит провел пальцем по воздуху, будто нарисовал проекцию орбиты некого спутника, - …Это особая штука, которая на войне напоминает тебе, что ты человек. В смысле: некоторые вещи человек не делает даже на войне. А некоторые вещи человек делает даже на войне. Через это можно переступить, но тогда в ауре что-то ломается.

- Флит-лейтенант, вы сказали: в ауре?

- Да, сента судья. Как это научно называется, лучше психологов спросить. Короче вот: переступить раз-другой еще ничего, но если несколько раз, то никогда не вернешься.

- Вы можете привести пример? – спросил Одо.

- Легко, сен судья. Вот, вы взяли пленного и, по ходу, что-то он знает важное. Можно привязать его к дереву, и обычным ножом… Разговорить.

Одо Гете озадаченно выпятил губы, и фыркнул.

- Алло, флит-лейтенант, я не понял! Зачем это, если есть зомби-драг в аптечке?

- Ну, судья, понятно, вы чисто на флоте воевали. На борту всегда аптечка. В рейде по джунглям иначе. Иногда так влипнешь, что вообще ничего нет в руках, а до плавбазы примерно как до Южного полюса на собаках, если по сложности. И что тогда?

- Тогда, типа, как Рембо? – спросил Одо.

- Типа того, судья, - спокойно подтвердил Рэббит, - тогда не получается по-дружески общаться с пленным, как на экстази-вечеринке. Тогда или веревка и нож, или никак.

- И что тогда, флит-лейтенант?

- Тогда, судья, появляется тонкая красная линия, типа, как видишь ее. Я выбрал самый гуманный пример, чтоб не шокировать нормальных людей. А бывает намного хуже.

- Ты точно выдающийся гуманист! – иронично прокомментировал Спелмен.

- Заткнись ты, - снова огрызнулся Рэббит, - знаешь же, о чем я.

- Не без того, - проворчал бывший подполковник морской пехоты Австралии.

Прошло несколько долгих секунд, в течение которых судьи переваривали сказанное, а затем Роми Фоккер поинтересовалась:

- А допустим, для военной победы надо переступить эту тонкую красную линию. И?..

- Ну, бывает… - тут Рэббит пожал плечами. - …Я же говорю, раз-другой можно.

- Так, флит-лейтенант, а что, если надо больше, чем раз-другой?

- Тогда, сента судья, по-моему, это не имеет смысла. Некому будет побеждать.

- Хм… В каком смысле некому?

- Вот, в таком. Вы же военный авиатор, жгли корабли с воздуха, и типа того.

- Типа того, - согласилась она, - И?..

- И, - продолжил он, - вот прикиньте: вы вернулись домой такая же, или не совсем?

- Не совсем такая же, - ответила Роми, - тут никуда не денешься. Война есть война.

- Вот, - сказал Рэббит, - если вы много раз переступите эту тонкую красную линию, то вернетесь СОВСЕМ не такая же. Не вы, а что-то, незаметно сожравшее вас изнутри. И бывшая вы не подружились бы с ней. Спрашивается: на хер нужна такая победа?

- Что ж, флит лейтенант, это было убедительно… - Роми сделала паузу, - …Значит, по-вашему, Спелмен много раз переступил эту линию, занимаясь контр-заложниками?

Тоби Рэббит отрицательно покачал головой.

- Нет, судья, просто, я не знаю. Эта линия, как бы, у каждого своя. Ну, бывают совсем дегенераты, типа тех, что ловят людей и вырезают органы на продажу. Его шлепнешь, например, и ничего не чувствуешь, будто по мешку с песком стрелял. Такое дело: этот дегенерат столько раз переступил линию, что стал не похож на человека. Или с другой стороны. Я не могу жрать мясо убитых врагов. Но рпонге - жрут, хотя они правильные канаки, очень позитивные. Для них такое - не красная линия. Если материалистически разобраться, то трупу все равно, а свежее мясо в условиях рейда очень в тему. Вот.

- Так, - произнесла Роми, - значит, вы не уверены насчет Спелмена.

- Не уверен, - подтвердил Рэббит, - а то разве стал бы я с ним разговаривать вообще.

Цао Сюян вздохнула, помассировала ладонями свои уши, и заключила.

- Понятно, что ничего не понятно. Может, мистер Спелмен что-то объяснит нам?

- Спросите – объясню, - откликнулся бывший подполковник.

- Тогда объясните, - предложил Одо Гете.

- Объясняю. Юный гуманист-головорез чертовски прав насчет тонкой красной линии. Действительно, она существует. И действительно, до какого-то совсем запредельного свинства, она у каждого своя. Этот парень говорил про ваших людоедов-рпонге, и мне понятен смысл. Рпонге, это племя, где всегда жрали убитых врагов. Знаете, кто-то мне рассказывал про школьника-рпонге на уроке истории. Тема: Вторая мировая война. В учебнике данные: убито 50 миллионов людей. Рпонге спрашивает: кто смог съесть 50 миллионов людей? Учитель: нет, эти люди закопаны. Рпонге: а для чего война была?

- Мистер Спелмен, вы полагаете, здесь уместны анекдоты? – строго спросила Роми.

Бывший подполковник коротко кивнул.

- Да, мэм. Я думаю: этот анекдот здесь уместен. Видите ли, я воевал почти 20 лет, и не особенно задумывался: для чего это? Это была моя работа. Мы были хорошие парни, а против нас были плохие парни. Не то, что я верил во всемирную благородную миссию экспортеров общечеловеческой демократии. Но я как-то само собой считал, что там, в разных задницах Африки, Азии, и Центральной Америки, мы поступаем правильно. В случаях, когда приходилось делать совсем дерьмовые вещи, я отговаривался для себя обычным путем: во-первых, у меня приказ, а во-вторых, это война. Отговорка отлично работала до прошлого лета, когда я согласился командовать хрисламским батальоном ополченцев в Папуа. Цель: зачистка района Сепик от партизан. Все неофициально, но генерал-майор Брук от имени Минобороны обещал плюс два ранга. Неплохо за одну командировку. Только вместо партизан-папуасов там оказались ваши банши. В таких случаях наемники расторгают контракт и требуют оплату. Но мы-то были солдатами.

- Стоп, - перебил Одо Гете, - вы ведь и были там наемниками, разве нет?

- Нет, сэр. Мы были ни рыба, ни мясо. Секретные солдаты, без национальных эмблем. Начальство продолжало использовать наше фальш-ополчение, хотя гибридная война в Папуа сменилась дипломатией. Мы продолжали проливать кровь по условиям чьих-то теневых сделок, пока не были окончательно разбиты на острове Новая Британия. Мне повезло: я выскочил из этой дробилки живым, и у меня появилось время подумать…