- Телесная красота, … - откликнулась она, - …Это причина домогательств. Что в ней хорошего? У меня, и у других красивых девушек, только неприятности от этого.

- Дочь моя! - строго сказал Макнаб, - Думаешь ли ты, что бог ошибся, когда сотворил телесную красоту, и даровал людям чувство прекрасного?

- О, нет! Конечно, нет! Я не могла так подумать!

- Но, ты не только подумала, ты даже сказала. Тебе надо отбросить эти мысли, чтобы получить действительное отпущение. Отбросить не на словах, а на деле. Ты готова?

- А-а… Да, святой отец. Но я не знаю, как это: отбросить на деле.

- Сейчас ты узнаешь, как, но тебе потребуется сила воли. Уверена ли ты, что готова?

- Да! – выпалила сестра Ия, стараясь почувствовать хоть каплю уверенности.

- Хорошо, дочь моя. Знаешь ли ты историю леди Годивы, графини Мерсисайд?

- Да, ведь леди Годива основала бенедиктинский монастырь в Ковентри.

- Но, - произнес Макнаб, - слава леди Годивы произошла не из этого.

- Да, - прошептала сестра Ия, и стремительно покраснела.

…

Примерно в 1040 году Леофрик, граф Мерсисайд, решил обложить горожан Ковентри непомерным налогом, а прекрасная графиня Годива упрашивала его не поступать так бесчеловечно. Тогда граф грубо пошутил: он пообещал отменить налог, если графиня проедет обнаженная по всему городу. Он полагал, что Годива не готова на это, но она выполнила условие: оседлала коня и, раздевшись догола, проехала через Ковентри. В современном Ковентри можно увидеть соответствующий конный памятник, а также, в первых числах июля поучаствовать в карнавале, учрежденном в честь леди Годдивы.

Сестра Ия (с подачи патера Макнаба) решилась на сходный поступок, но без коня, и с пластиковым бочонком «чикаго-файр» - безалкогольного коктейля из смеси выжатого ананаса и перца-чили. Обычно «чикаго-файр» смешивают перед употреблением. Но, в данном случае (как указано выше) был готовый коктейль в бочонке: новая фишка сети пиццерий «Чиполлино». Впрочем, главной фишкой для конкретной группы клиентов - участников симпозиума на площади, стал не бочонок (заказанный ими по телефону), а персонаж, доставивший этот заказ. Очень красивая обнаженная девушка с осторожной грациозностью несла бочонок на плече... В отличие от леди Годивы (с картины Джона Кольера 1898-го) у нее не было лошади, зато были сандалии, и пояс-сумочка.

Движение такой девушки в сторону круга симпозиума было встречено спонтанными аплодисментами. Затем, участники забрали бочонок, и выразили свое восхищение:

- Йо-хо-хо! Фройляйн, ты фантастическая! Улыбнись для фото…

- … Ага! Mauru-roa! Ты реально ультра! А ты недавно в «Чиполлино»?

… - Гло, что это было: арт-перформанс, или эротическая реклама?

- Нет-нет! Я не работаю в «Чиполлино», это было вроде пари, - быстро ответила Ия, и двинулась к фургону раздачи маек с картинкой какой-то фирмы, использовавшей для рекламы своего товара эту тусовку. Обычное дело. Ия отметила фургон еще до начала своего марша с бочкой на плече. Теперь, взяв и надев майку, и застегнув пояс-сумочку поверх нее, Ия почувствовала себя увереннее. Тогда она повернулась лицом к зданию кафедрального собора, сложила ладони, и шепотом прочла молитву «Pater nostrum»... Теперь молодая бенедиктинка ощутила легкость, будто освободилась от невидимого тяжелого груза. Тяжелого не в физическом смысле, а по-другому. Нео-психоаналитик сказал бы о сбросе избытка супер-эго, но бенедиктинка, конечно, считала иначе. По ее представлениям это был сброс прощенных грехов.

Ия, находясь в восторженном состоянии, могла бы еще долго медитировать на здание собора, но ее внезапно и слегка бестактно выдернули из этого состояния двое друзей. Невилл Кавендиш и Хрю Малколм успели начать волноваться из-за того что Ия долго находится на исповеди. Они (как люди без особой религиозной веры) полагали, что на процедуру формального аудита формальных грехов и формальной амнистии от имени формального бога, нужно не более четверти часа. Когда это время истекло, они стали звонить – но ее витифон был выключен. Тогда, беспокоясь всерьез, они метнулись на соборную площадь – и сразу увидели Ию, медитирующую в рекламной майке.

Хрю была искренне возмущена.

- Хэй, гло! Что за на фиг?! Мы с Невиллом, типа, стоим на ушах, а ты без штанов и с выключенным телефоном, рекламируешь швейные машинки!

- Что? Я рекламирую швейные машинки? – удивленно-беззаботно отозвалась Ия.

- Да! А как еще это назвать? Ты с красивыми ногами, и в майке с рекламой швейной машинки-робота «Fine-Intuitive» фирмы «Taveri» из королевства Футуна-Алофи!

- Королевство? – переспросила она.

- Да, королевство в составе Меганезии, сдвоенный остров, 400 миль на запад отсюда.

- А-а… Я как-то не посмотрела. Просто, мне нужна была одежда.

- Хм… Ия, а где та одежда, в которой ты приехала?

- Хрю, разве это важно? Я так счастлива. И вы с Невиллом такие замечательные.

- Ия, просто скажи: какую травку ты курила?

- Так, - вмешался Невилл Кавендиш, – у меня конструктивное предложение. Хрю, ты отведешь Ию на борт «Пингвина», а я выясню, что тут произошло.

- Толково, - согласилась Хрю Малколм, - идем, Ия. А Невилл тут разберется.

- Вы такие замечательные, - повторила Ия, затем послушно пошла под ручку с Хрю по направлению к яхтенным причалам.

Невилл Кавендиш проводил их взглядом, и двинулся на симпозиум. Офицеров резерва (составлявших центр этой тусовки) он знал лично, или через знакомых, и мог запросто спросить их о странностях, произошедших с сестрой Ией... После их яркого рассказа о перформансе в стиле леди Годивы с бочкой коктейля «чикаго-файра» вместо коня, его аналитическая фантазия достроила недостающие фрагменты паззла. Кавендишу стало понятно: Макнаб, вместо исповеди, склонил бенедиктинку к аутотренингу, или (если выражаться эпически) к подвигу по спасению своего Эго из цепких когтей Супер-Эго. Обнаженный марш Ии был с позиции канаков - просто озорной шуткой, но с позиции католического Супер-Эго - полной катастрофой, крушением норм и ценностей. После уяснения, Кавендиш хотел пожать всем руки, и покинуть тусовку, но не тут-то было.

- Задержись чуть-чуть, - мягко предложил стимпанк-диктатор Йожин Збажин, - ты же классически образованный человек, а мы все неклассические. Помоги кое в чем.

- Почему только я? Тут ведь капитан Бокасса, выпускник Сорбонны.

- Увы, - отозвался Эл Бокасса, - это был колониальный карибский филиал Сорбонны.

- Без тебя никак, сэр Невилл, - заключил аббат Тореро.

- Разумеется, я готов помочь, но в чем именно?

- В том самом. Мы тут выбираем архиепископа. Кстати, поэтому мужская компания.

- Джентльмены, я не понял связи причины и следствия, - признался Кавендиш.

- Публика выдвинула нас кандидатами, - сказал Николо Чинкл-Сицилиец, хозяин сети пиццерий «Чиполлино» и видная фигура Интернационального католического братства моряков (тред-юниона, связанного с Великой Трансокеанской Кокаиновой тропой).

- Vox populi, vox dei, - добавил магистр физики Хобо-Ван, киви с архипелага Токелау.

- Кстати, о диспозиции, - произнес содиректор «Блицверк» инженер Ематуа Тетиэво с архипелага Тувалу, - ареал архиепархии Апиа включает Самоа, Токелау, и Тувалу. На симпозиуме кандидатов, поэтому, присутствует коллега Хобо-Ван, и присутствую я.

Аббат Тореро добавил для полной ясности:

- По какому-то многовековому обычаю, архиепископом должен быть мужчина.

- Теперь мне понятна связь, - сказал Кавендиш, - но чем я могу помочь?

- У всех кандидатов есть серьезные минусы, - пояснил Йожин Збажин, - так например: архиепископ-стимпанк, это глючно.

- Как и архиепископ-сциентист, - добавил магистр Хобо-Ван, - это я о себе.