Первый раунд диспута.
Для диспута между Коннором Макнабом по прозвищу апостол Папуа, и преподобным доктором Дэвидом Лонгстеком из английского сектора Университета Ватикана - был оборудован Конференц-зал на втором этаже отеля «Raid-Wind Inn».
Антураж (созданный на скорую руку) выглядел готически:
Черный бархат на столе.
Начищенный раритетный бронзовый подсвечник в центре стола.
Библия (тоже раритетного стиля) в черном переплете с золотым тиснением.
Коннор Макнаб был одет в простом австралийском провинциальном стиле: джинсы и клетчатая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым воротником.
Дэвид Лонгстек выглядел более официально: в сером деловом костюме, при галстуке. Серьезность усиливалась тем, что, он был в полтора раза старше своего оппонента.
По договоренности, первое слово получил Лонгстек (сразу после того, как обаятельная Имоджен Мюр – телеведущая «Au-T», достаточно нейтрально и лаконично рассказала телезрителям о диспутантах).
Затем, представитель Ватикана выдержал рассчитанную паузу, и произнес:
- Спасибо, Америка. Спасибо за такую возможность в наше сложное время привлечь внимание широкого круга неравнодушных людей к открытому и честному разговору о религии, и о роли веры в бога для современного мира, и для каждого из нас. В начале нашего разговора, следует честно признать: порой церковь сознательно упрощает ряд теологических доктрин, чтобы не вносить сумятицу в умы. Но, упрощение допустимо только при условии сохранения главного в нашей вере. Это очень важно, и сейчас мне кажется необходимым выяснить у моего оппонента: что он считает главным в вере?
- О! – энергично воскликнула Имоджен Мюр, - Действительно, это очень интересно. Я транслирую вопрос. Мистер Макнаб, что по-вашему главное в вере?
- Главное! - отчеканил «апостол Папуа», и сразу же сменил тон на очень мягкий, даже ласковый, - Чтобы понять главное в вере, нам надо начать с самого простого. С веры в некое Духовное существо, которое создало Вселенную, и как-то интересуется нашими человеческими делами. Если мы верим в это Духовное существо, и в его интерес к нам, тогда мы задаемся вопросами: какой это интерес, в чем он проявляется, и как мы, люди, должны ответить на это? Каким должен быть наш шаг навстречу Создателю? Здесь две альтернативы. Или Создатель наделил нас свободой выбора целей и средств, чтобы мы учились строить жизнь наилучшим для нас образом, согласно нашим представлениям о счастье. Или Создатель, вроде бы наделив нас свободой, предписал заповеди - запреты использования свободы, и Создателя интересует только соблюдение этих заповедей.
- Это, по-вашему, главное? – уточнила Имоджен.
Коннор Макнаб медленно, будто (в каком-то смысле) монументально, кивнул.
- Да. Поскольку, прежде чем верить, надо понять: в кого мы верим? Без ответа на такой вопрос, христианство превращается в оккультную уфологию: веру в могущественное и непознаваемое существо, которое, с неизвестными целями, правит Вселенной. А теперь хотелось бы услышать ответ мистера Лонгстека на его же вопрос.
- О! - снова воскликнула Имоджен, - Это захватывает! Ваш ответ мистер Лонгстек?
- Я буду немногословен, - сказал представитель Ватикана, - ответ дается в Священном Писании. Наша вера основана на двух заповедях: любить бога, и любить ближнего. Не требуется сложной философии, чтобы понять этот принцип веры, главный не только в христианстве, но и во всей гуманистической этике, даже если она умалчивает о боге.
- О! – в третий раз воскликнула телеведущая, - Теперь мы имеем возможность спросить наших зрителей: чья позиция о главном в вере им ближе…
- Стоп! - спокойно перебил Макнаб, - Я полагаю, Имоджен, будет абсурдом ставить на голосование две доктрины, одинаковые по смыслу.
Имоджен Мюр немного растерялась.
- Простите, мистер Макнаб, мне кажется: вы, и мистер Лонгстек, говорили о разном.
- Именно, что кажется! - объявил он, - Чтобы эта иллюзия исчезла, давайте попросим мистера Лонгстека уточнить: как Священное Писание предлагает любить ближнего?
- Простите… - удивленно сказала телеведущая, - …Мне казалось, что вопрос «как» не совсем подходит для любви в религиозном смысле, поэтому… Поэтому…
- Имоджен, - мягко произнес Макнаб, - вам не надо беспокоиться. Я вижу, что мистер Лонгстек понял мой вопрос и готов ответить.
- Разумеется, я готов, - подтвердил представитель Ватикана, – Священное Писание и в Старом завете и в Новом, ясно говорит: «люби ближнего, как самого себя».
- Благодарю, мистер Лонгстек, - тут Макнаб слегка поклонился, - вот истина, которая открывается при ответе на главный вопрос веры. Создатель хочет, чтобы мы любили, прежде всего, себя. Полюбив себя, мы можем по этому образцу полюбить ближних. А полюбив ближних, мы можем полюбить нашего общего Создателя. Мы можем понять: Создатель желает счастья и нам, и нашим ближним, как мы желаем счастья себе. Выбор первой из альтернатив, приведенных мной в начале, является основой нашей веры. Мы верим в Создателя, наделившего нас свободой, чтобы мы учились строить нашу жизнь, согласно нашим представлениям о счастье. Теперь вы увидели это, Имоджен?
- А-а… Да, мистер Макнаб. Это изумительно просто. Я раньше не задумывалась…
- Подождите!!! – возмутился преподобный доктор Дэвид Лонгстек, - Это неправда!!!
Коннор Макнаб, изобразив удивление, посмотрел на представителя Ватикана.
- Что именно неправда, мистер Лонгстек?
- Ваш вывод неправда! Вы путем софистики, хотите убедить людей, что христианство отменяет заповеди, разрешает грех, и одобряет эгоистическую вседозволенность!
- Мистер Лонгстек, я не припомню, чтобы говорил такое. Проверим по аудиозаписи?
- Вы говорили это не дословно, а по смыслу. Вы говорили, что себялюбие это благо.
- Простите, мистер Лонгстек, но первым так сказали вы. Я имею в виду, первым в этом конференц-зале. А исторически первым это сказал Иисус на диспуте с книжниками.
- Но, мистер Макнаб, вы ложно противопоставили любовь - заповедям.
- Это опять не я, а Иисус. Помните: «суббота для человека, а не человек для субботы».
- Не увиливайте! Я говорю не о заповедях Старого завета, а о заповедях Нового!
- А разве есть такие, кроме двух, что вы уже процитировали?
Реагируя на такой вопрос (глупейший по его мнению), представитель Ватикана даже приоткрыл рот от удивления.
- Мистер Макнаб, разве обучаясь теологии в Эдинбурге, вы не читали Евангелия?
- Мистер Лонгстек, я не только читал, но и помню притчу о священнике и таможеннике в храме. Священник молился так: «Боже! Спасибо, что я не такой, как все люди: грабители, обидчики, развратники, как тот таможенник». Таможенник молился так: «Боже! Я плохо поступаю, но я постараюсь исправиться». И кто из этих двух пришел домой чище?
- Мистер Макнаб, вы искажаете смысл 18-й главы Евангелия от Луки! Вы пытаетесь так представить дело, будто смысл не в покаянии, а в простительности греха!
- Смысл в том, - сказал Макнаб, - что в неидеальном мире человек не может вести себя идеально. Если же человек пытается вести себя идеально, то становится ханжой вроде священника из притчи. И насчет простительности: мне вспомнилась глава 8 от Иоанна. Книжники привели к Иисусу женщину, взятую за адюльтер, и попросили его согласия, чтобы побить ее камнями. Он же сказал: пусть тот из вас, кто безгрешен…
- …Это не о том! – перебил представитель Ватикана.
- Это о том! - спокойно ответил Макнаб, - Когда книжники-обвинители, поняв реально-невысокий уровень своей честности, молча ушли, Иисус сказал женщине: «Где же твои обвинители? Никто не осуждает тебя. И я не осуждаю».
Дэвид Лонгстек, уже теряя самообладание, прорычал:
