Райс опять звонко залилась смехом. Гнур лишь скромно улыбнулся.

— Постараюсь. А что это за «особые»?

— Увидишь. Тебе понравятся. Каждый «особый» воин, стоит нескольких десятков, а иные и за сотню пойдут. Берсеркеры и бердники. Слыхал про таких?

— Про берсеркеров не только слышал, но видеть приходилось, — у Гнура резко обострился интерес, — а вот про бердников, что-то не слышал. Кто такие?

— Не гони лошадей. Тебе с ними в поход идти. Познакомишься ещё. А Уйбара, я бы на твоём месте оставила.

— Почему?

Райс задумалась, помолчала несколько ударов сердца и начала говорить назидательным тоном, как это делали Матёрые Терема:

— Один в поле не воин, Гнур, — начала она, свысока взглянув на суженого.

— Знаю, — тут же перебил он, — поэтому и хочу взять друга с собой.

— Гнур, а как ты думаешь, каким основным качеством должен обладать правитель?

Воин сделал задумчивое лицо, но скорее всего, не думал, а лишь старался выглядеть таким. Райс не стала его долго держать в этом задумчивом состоянии, боясь, что на этом, все её наставления закончатся, а он, вот с таким видом и прибудет в шатровый стан, поэтому продолжила:

— Настоящий правитель, ведёт свой народ, только к победам. Царь не имеет право на поражение, а для этого, он должен предвидеть, чем закончится каждый его шаг, каждый поход, каждое решение. Ты, обладаешь даром предвидения, пятидесятник?

Гнур поник головой и ничего не ответил, да, и отвечать, как он понял, необходимости не было.

— Правильно. Один в поле не воин, и царь, без окружения — ничто, пустое место. У царя нет и не может быть друзей, Гнур. У властелина, в его окружении, лишь нужные ему для власти люди. Провидцы, полководцы, лекари, оружейники, мастеровые, тёмных дел мастера, разведка, да, много там ещё кто нужен. Вот, только друзья не нужны. Он не имеет право быть равным с кем-либо, а дружба, Гнур, подразумевает равенство.

— Я понял, — серьёзно сказал Гнур, — но я пока не царь и сегодня им не стану, поэтому в данный момент, друг мне не помешает.

Райс лишь пожала плечами, мол, смотри тебе решать.

Царский стан встретил их таким громким ликованием и восторгом, что парочка, даже почувствовала, что они уже царь и царица. Это льстило. Приятно было обоим.

На следующее утро, после бурной пьянки, два небольших конных отряда, покинули царскую ставку и направились на восток, как поняли Гнур и Уйбар, к до боли знакомому, тёплому и солёному морю. Пять троек боевого охранения царицы, во главе с Матёрой по кличке Сакева, дочери царицы, в качестве гостьи и два десятка странных воинов, во главе с двумя старшими. Один, с кличкой Бон, командовал двенадцатью берсеркерами, второй, по кличке Бурсун, двумя тройками бердников. Гостями при них были, смущённый и постоянно зыркающий на Райс Гнур и насупившийся, хмурый Уйбар.

Ни Райс, ни этих двоих друзей, в отряды, как положено было по походным устоям, не приобщили. Райс, по обычаям куманиться не имела право, так как была обязана действовать в одиночку, хоть и при поддержке, а Гнуром и Уйбаром, «особые» побрезговали, объявив, что знать не знают, что они за воины и биться плечом к плечу с незнакомцами не намерены, ибо вопрос стоит не о признании или непризнании гостей, а целостности собственной жизни.

Они, видите ли, могут положиться на своих, а вот на чужих, пока, положиться не могут, поэтому, будет лучше, если эти ордынцы, просто, прокатятся за их спинами. Геройствовать, мол, не к чему, а результат похода, будет и так достигнут. Гнур и Уйбар, конечно обиделись, но промолчали, лишь всем видом показав, что они ещё посмотрят, кто за чьи спины, прятаться будет.

Райс ехала во главе девичьего отряда рядом с Сакевой, которая была не слишком многословна, и царская дочь откровенно скучала. Гнур с Уйбаром, ехали, наоборот, в конце колоны «особых», с заводными лошадьми. Райс то и дело, как бы осматривая боевые ряды, поглядывала на суженного с его другом, пытаясь представить, о чём они, так оживлённо беседуют. Сначала, постоянно говорил Гнур, Уйбар лишь хмурился и молчал. Потом, наоборот, что-то выговаривал Уйбар, эмоционально махая руками, Гнур слушал с видом беспристрастности.

Через некоторое время, Райс в очередной раз оглянулась и увидела Гнура одного, а Уйбар, уже умудрился затесаться к хвосту боевых дев и что-то с торжественным, гордым видом, там им вещал. Девы заинтересовано заглядывали ему в рот, значит врал что-то интересное.

Доехав до большой и широкой реки, принятую Гнуром и Уйбаром, по неведению, за море, отряды вышли на холм, разглядывая небольшое селение, что расположилось внизу и вид которого, сразу же насторожил бывалых.

Матёрая и оба Старших остановились, как по команде и пристально уставились на скопище разнообразных строений, расставленных в беспорядочном хаосе застройки. Райс не сразу поняла причину напряжения бывалых воинов, но присмотревшись повнимательнее, догадалась, что их так насторожило.

Селение было мёртвым. Дома целые, заборы, бельё даже сушилось на верёвке, колыхаясь на лёгком ветре, но ни одной живой души. Ни людей, ни животных, ни звуков. Как мираж.

— Мор? — спросила молодуха первое, что пришло в голову.

— Похоже, маньяк его задери, — выругалась Сакева, — надо уходить отсюда.

— А зачем мы сюда шли? — неожиданно спросила Райс, конечно же не забыв, что ещё в Тереме, объясняя её дар Матери Сырой Земли, вековухи говорили, что Райс, как там, на экспериментальной поляне, может любой мор останавливать и обезвреживать, убивая погибель и больное, оставляя жить здоровое.

— Переправа здесь была, — ответил за Сакеву Бурсун.

— Теперь придётся идти вверх по течению, — подключился к объяснению Рон, — два, три дня потеряем, но уж лучше обойти, чем подцепить моровую болячку.

Райс спрыгнула с Ветерка, шикнув на него, от чего, тот замер в позе, будто говоря «а я-то тут причём?».

— Стойте здесь, — скомандовала молодуха.

— Райс, девочка, — принялась было Матёрая.

— И не дай вам Троица, хоть на шаг последовать за мной. Я зачищу селение от заразы и если кто пойдёт за мной и попадёт под моё колдовство, мне во век не отмыться будет за вас, ни перед мамой, ни перед Матёрыми Терема.

Матёрых Терема она приплела так, для солидности и собственной значимости, но это похоже подействовало и больше возражать из бывалых, никто не стал, поэтому молодуха, спокойно развернулась и пошла вниз по дороге, в направлении вымерших домов.

Райс вошла в селение обычным шагом, но чем дальше продвигалась в его глубь, тем уверенность, всё больше покидала её. Казалось бы, что тут такого. Летний солнечный день, лёгкий свежий ветерок, с запахом рыбы, тишина, но жуткий холодок страха, сковывал всё её существо. Пустые, вымершие человеческие жилища, оказывается, могут только одним своим молчанием и тишиной, наводить жуткий страх.

Выйдя примерно на середину, молодая колдунья оглянулась вокруг, посмотрела на дальний холм, на котором виднелись силуэты спешившихся конников и закрыв глаза, зародила в голове «дрожь земли», постепенно увеличивая и прикидывая, на какое расстояние от себя, накроет круг воздействия. Наконец, медленно вздохнув и заперев, зачем-то, воздух в лёгких, бросила «дрожь» в ноги, открывая глаза.

Быстрая волна раскатилась от неё в разные стороны, скручивая траву, словно опалённую огнём. Где-то в глубине селения, жутко завизжала собака, переходя на скулёж и похоже прячась в помещение, ибо скулёж, резко стал глуше. «Значит могут быть и люди живые», — тут же подумала Райс и сняв остроконечную шапку, замахала ей над головой, обращаясь в сторону стоящей на холме кавалькады.

В ответ, тоже кто-то замахал, но тем не менее, никто из них не тронулся с места, хотя, именно к этому пыталась их подвигнуть рыжая колдунья. Плюнув на их бестолковость, как она определила, сама пошла по домам проверять.

В первом доме не было, вообще, никого. Он был пуст. Во втором, как только сунулась внутрь, в нос ударил мерзкий запах разлагающихся трупов. Всмотревшись в темноту жилища и не заметив никакого шевеления, пошла дальше. Переходя из дома в дом, опять посмотрела в сторону холма и взбодрилась. Отряды спускались в селение.