Арин подошел к нему. Широко распахнутые глаза преисполнены беспокойства.

— В чём дело? Что произошло? — скороговоркой проговорил он на дакранском.

— Моя сестра не хочет говорить со мной. — Рошар прочистил горло. — Без тебя. — Его взгляд соскользнул с Арина и переместился на Кестрел. — Вас обоих.

И тогда Кестрел вспомнила, что у Рошара была не одна сестра.

Все трое вошли в шатер, принц замыкал шествие — плечи поникшие, глаза смотрят куда угодно, только не на Ришу, стоявшую в центре. Её валорианские косы пропали. Девушка подстриглась очень коротко, на манер восточного народа, глаза были подведены королевскими цветами, руки грациозно сложены. Воздух в шатре стал раскалённым и густым.

— Сестра, — начал было говорить Рошар, и осекся.

Она проигнорировала его. Её взгляд остановился на Кестрел, которая не понимала причины нахождения здесь девушки, как и её враждебности по отношению к собственному брату, которого Риша не видела, скорее всего, с тех самых пор, как была взята в заложницы империей, еще будучи ребёнком.

— Я пришла торговаться, — сказала Риша.

— Мне нечего тебе предложить, — с осязаемой болью в голосе произнес её брат.

— Я торгуюсь не с тобой.

— Мне так жаль, Риша, сестрёнка...

— Я доверяю тебе, — сказала она, обращаясь к Арину. — В то время как эту, — она кивнула подбородком в сторону Кестрел, — Верекс высоко ценит.

Рошар сказал:

— Я сожалел об этом каждый день, с тех пор, как последний раз тебя видел.

— И о чём ты сожалеешь больше всего? Об этом? — Она указала на его увечья.

— Нет.

— О том, как тебя убедила старшая сестра?

— Да.

— Или о том, когда ты увидел, как валорианцы забирают меня?

— Да.

— Или ты пожалел о содеянном, когда объяснил девочке, что ей придётся ненадолго уехать, и что она должна притвориться, будто удивлена, что её взяли в заложницы. И все это ради того, чтобы убить кое-кого.

Кестрел почувствовала напряженность Арина в том, как он смотрел на принца. Он выглядел очень обеспокоенным — руки с чуть приоткрытыми ладонями по швам, словно его друг готов был вот-вот развалиться на части, и Арину нужно быть готовым в любое мгновение броситься вперед, чтобы собрать его.

— Разве так трудно убить человека? — продолжила говорить Риша. — Особенно, зная таланты девочки. Только взгляните на эту миловидную крошку. Как она ловко умеет обращаться с кинжалом. Ну просто гений. Ещё никто не видел столь юной мастерицы. О да, она с лёгкостью убьёт валорианского императора.

И Кестрел всё поняла.

Рошар сказал:

— Я сожалею обо всем.

— Знаешь, все эти годы я неустанно гадала, был ли ты слаб, чтобы позволить нашей сестре управлять тобой, или просто глуп.

— Я просто не подумал...

— О том, что случилось бы со мной после того, как я убила бы императора? Брат, а я думала об этом, когда бродила по залам императорского дворца. Когда я изучала их язык. Играла в игры с их принцем. Я думала о том, что сделают валорианцы с маленькой девочкой, убившей их императора.

У Кестрел сжались лёгкие, будто от давления. Когда её отец отказался от своей дочери, он превратился в нечто иное. Более напоминая глыбу матового стекла. Ей хотелось приподнять хотя бы часть его предательства и показать его Рише, чтобы спросить, так же он выглядит и весит, как тот груз, что она носит в сердце, и станет ли он со временем легче, а может, и вовсе растает, как лед.

Но еще Кестрел заметила в глазах Рошара, что того гложет вина. Может быть, она и не должна жалеть его, и все же жалела.

Арин сказал:

— Скажи, чего ты хочешь.

Риша устроилась в кресле из тикового дерева.

— Я ни за что не убью отца Верекса. Но... — Она махнула рукой в их сторону, — вы можете, с моей помощью. Избавившись от императора, вы сможете победить в этой войне без открытого боя.

— Подожди, — вмешалась Кестрел и осторожно добавила: — Тебя не должно быть здесь. Верекс сказал, что ты в безопасности, при дворе.

При упоминании имени Верекса, гнев Риши стал чуть слабее.

— Верекс уехал и меня ничто там больше не удерживало. И я сбежала.

— И нашла дорогу сюда? Вот так просто?

Принцесса пожала плечами.

— Нетрудно найти безопасный проход, если ты готов убить за это.

Арин спросил Кестрел на геранском:

— Что думаешь?

Она заметила, что Арин перешёл на родной язык, и поняла, что он считает, так будет безопаснее, но не рискнула ответить ему при Рише. Она не сказала, что генерал Траян мог подослать к ним озлобленную восточную принцессу в качестве соблазнительной приманки. Кестрел опасалась ловушки.

— Какую помощь ты нам предлагаешь?

— Я могу сказать, где будет император в сопровождении гвардии из нескольких человек, отдельно от армии.

— Откуда у тебя это информация?

— Двор.

Кестрел это не понравилось. Слишком просто.

— Ты пока так и не сказала, что хочешь в обмен на это.

Риша, не сводя взгляда с Арина, произнесла:

— Обещание, что Верекс не пострадает. Что его защитят.

Арин вздрогнул.

— У меня нет стремления как-то навредить принцу, — как бы обороняясь, ответил он.

Но Рошар переменился в лице... и Кестрел неожиданно поняла, в чём дело.

— Нет, — сказала она ему тоном выше. — И не должно быть впредь. Его смерть тебе ничем не поможет. Будет лучше, если он унаследует империю. Он станет другом востоку.

— Это не имеет никакого значения, — вмешался Рошар. — Наша королева разобьёт империю, если сможет. Убийство императора поможет выиграть войну. Верекс может стать политическим союзником. Но если он унаследует Валорию, то эта страна всегда будет угрозой для нас... и для тебя, Арин.

— Место Верекса может занять и другой, — уверенно заявила Кестрел. — Если принц умрёт, Сенат изберет нового императора.

Серые глаза Арина потемнели.

— Им станет валорианский генерал.

Рошар пожал плечами.

— Пока мы и его не устраним. Если мы ликвидируем все основные фигуры «Пограничных Земель», что тогда останется делать сопернику? Только сдаться.

— Ты забыл самую важную составляющую в этой игре, — сказала Риша. — Меня.

Плечи Рошара напряглись. Кестрел почувствовала нарастающее беспокойство.

— Мы с Верексом поженимся, — сказала принцесса.

— Союз между востоком и западом, — медленно проговорил Рошар.

Кестрел искала глазами глаза Арина, но когда их взгляды встретились, она не смогла прочесть его.

— Для тебя ничего хорошего, геранец, — сказал Рошар, обращаясь к Арину. — Твой полуостров застрянет аккурат посередине.

Риск оставался всегда, даже выиграй они войну: Геран всегда может быть захвачен западом или истощен востоком. Но сейчас Кестрел смотрела на это, как на возможное будущее: таким образом брак между императором и дакранкой может стать единой силой, правящей всем континентом. Геран исчезнет.

— Решайтесь, — сказала Риша, — или я уйду. Моя информация в обмен на безопасность Верекса. Да или нет.

Арин встретился взглядом с Кестрел. Суровый рот, мрачный взгляд, спрашивающий, стоит ли оно того.

Она подумала о руке императора на плече отца.

О ключе, который Верекс послал в северную тюрьму.

Друг. Доброе сердце.

Но Рошар был прав.

Кестрел знала, что бы выбрал отец, будь он на её месте. Она осознала, что начала полагаться на голос у себя в голове, который спас ей жизнь на поле боя. Даже сейчас сама мысль о его возможном совете успокаивала... даже при том, что ей претило быть успокоенной.

Неважно, что её отец выберет. Она не её отец.

— Хорошо, — сказала Кестрел. — Я согласна.

— Тогда и я тоже, — сказал Арин.

Рошар уставился на свои руки.

— Никто не может гарантировать безопасность кому бы то ни было. Никогда. Особенно во время войны.

— Мы можем пообещать попытаться, — сказал ему Арин. — А ты можешь защитить его от дакранской королевы.

Рошар кивнул, но рассеянно, недоверчиво, словно кто-то преподнес ему портрет, на котором он был изображен без увечий, и  принц не мог выразить словами, насколько нарисованный двойник отличается от него настоящего.