— Он в море? — спросила Кестрел.

— Дорогуша, тебе-то какая разница?

— Ты нервничаешь.

— Я нервничаю из-за тебя. Ты меня выводишь из равновесия.

— Я думала, вы воюете. Лучше тебе заняться делами поважнее, нежели здесь со мной играть в «Пограничные Земли».

Он приподнял бровь, но ответил лишь:

— Ходи.

Кестрел сделала свой ход. Было приятно обнаружить, что она помнит, как играть. Что это не составляло для нее никакого труда. Она знала как: играть в игры, играть на фортепиано, ездить верхом, говорить на другом языке. Если и осталось что-то, чего она не знала как делать, — она не осознавала этого.

Вопрос заключался в значениях предметов. Её память была коробкой с игрой, в которой она могла разглядеть доску и знала правила игры, но пока не могла узнать все фишки.

— Кто командует Дакрано-Геранским альянсом? — спросила она.

— Неужели не ясно? Разве я не излучаю бесспорный авторитет?

— Какова роль Арина?

— А вот это, — сказал он ей, — хороший вопрос.

Ветер надул парусом занавеску. Она передвинула инженера, не отрывая взгляда от доски.

— Удивлена, что твой народ поддержал альянс.

Он пожал плечами, раздражительно пробормотав что-то короткое на своем языке.

— Обычно в войне никто не стремится умереть за чужой народ, — сказала Кестрел. — Что именно хочет получить ваша королева от Герана?

— Смертельное небольшое изобретение Арина для начала.

— Оно у вас уже есть. Он отдал вам чертежи.

— Империю нужно держать в страхе. Если они оккупируют полуостров, то это только вопрос времени, когда они возьмут восток.

— Твоя сестра умна?

Он одарил её раздраженным взглядом. Кестрел увидела ответ.

— Значит, она должна желать чего-то большего, — сказала Кестрел. — Арину известно, чего она хочет?

Зеленовато-жёлтые глаза Рошара сузились.

— Арин понимает толк в хорошей сделке. Мы лучшее, что могло с ним случиться.

— О да, определенно. Ты — величайший благодетель. Если ты так переживаешь за его благополучие, то зачем отправил его в море посреди бури?

— Арин сам себя отправил.

Она погрузилась в молчание. Рошар сделал ход.

— Скажи мне, привиденьеце: тебе нравится моя компания?

— Да, — неожиданно для себя самой ответила Кестрел.

— И мне твоя. Я понимаю, почему так нравлюсь тебе: я умен, обаятелен, не говоря уже о том, что я ещё и чертовски хорош собой.

— И не будем забывать о твоём умении наводить лоск.

— Ложь, всё ложь. — Он встретился с ней взглядом. — Причина, по которой тебе нравится моя компания, состоит в том, что ты чувствуешь себя так, как я выгляжу.

— Это не так, — сказала она. Однако, стоило ей вновь взглянуть на его обезображенное лицо, как она поняла, что он прав. Хотя это было правдой только отчасти, Кестрел не знала, как обличить в слова другие элементы того, как она себя чувствует.

— Арин мой друг, — сказал Рошар. — Я доверю ему свою жизнь, а он мне свою. Такое редко встретишь. Я не хочу, чтобы его допрашивал тот, кто, по моему мнению, совсем не испытывает к нему любви. — Он опрокинул своего генерала: жест капитуляции. Мраморная фигурка покатилась по доске. — Уходи, привиденьеце. Преследуй кого-нибудь другого. — Но больше никого не осталось, кроме него.

Дождь застучал по стеклу. Кестрел встала, чтобы закрыть окна, но остановилась на полпути, увидев, как погнулись деревья от ветра, дувшего с моря. Запахло открытыми устрицами.

Дорогуша, тебе-то какая разница?

В глубине её души голову подняла змейка беспокойства и раздула свой капюшон.

* * *

Дождь хлестал Арину в глаза. Палуба ходила ходуном. Это был не зелёный шторм, но тоже ничего хорошего. Видимость нулевая. Всех предупредили, чтобы они не выходили в море с геранским капитаном, который взял Арина на восток прошлой зимой.

— Мы должны, — сказал Арин Рошару. — Генерал удерживает Итрию. Он будет использовать её, чтобы перебросить припасы на материк и дать отпор нападению, если сможет снабдить всем необходимым свою армию. Он использует Итрию как склад. Мы должны разрушить его планы. Я поплыву к Имперским островам, между нашими западными берегами и Валорией.

— Ты не матрос.

— Геранский корабль, с геранской командой, — проговорил Арин, будто ничего не слышал.

— Я пошлю Хаша.

Арин покачал головой.

— Мои люди выздоровели. Они хотят сражаться. Твои солдаты и без того гадают, когда же мы проявим себя.

Таким образом, корабль Арина вышел в море.

Теперь судно тряслось при каждом ударе чудовищной волны. Море представляло собой то появляющиеся, то исчезающие пурпурные холмы и равнину. Паруса были убраны, дабы избежать трепки ветра. Капитан сбросил на воду плавучий якорь, чтобы замедлить корабль и придать ему устойчивости, но нос прокалывал волну за волной. Палуба давно стала скользкой. Арин изо всех сил пытался сохранить равновесие. Он поскользнулся, ударился о перила и вцепился в них. Его стошнило.

— Бог безумия. — Капитан схватил Арина за предплечье и дернул его, поставив прямо. Капитан был втрое старше Арина. В рокоте его голоса слышались такие переливы, которые у геранских моряков имелись лишь до войны. — Спускайся в трюм, мальчик. На палубе нет ничего хорошего. Ты ничего не знаешь о море. — Затем внимание капитана переключилось на что-то другое, и он исчез.

Капитан был прав. Арин направился в сторону безопасного убежища, его лицо жгло от соли и дождя, глаза горели, и ему подумалось, что его слишком укачало, чтобы испытывать страх. Это заставило его вспомнить свой разговор с Кестрел, когда они ехали на коне, и как он прикасался к ней. Ему следовало знать, где можно её касаться, чтобы не причинить боль, даже если он хотел что-то высказать, не произнося слов, он должен был понимать, насколько это может её ранить.

Его обувь скользила. Мир вокруг превратился в размытое мокрое пятно. Корабль дёргался и кренился на бок. И Арин вновь упал на перила. На этот раз он перевалился через них и погрузился в бурлящие воды под кораблем.

Глава 15

Он вытолкнул себя к поверхности воды. Вынырнул. Сделал вдох. А потом его вновь поглотила волна. Лёгкие Арина горели.

На этот раз, когда он вновь вынырнул из тишины в ревущий воздух, то повел себя умнее. Он разорвал шнурки на своей обуви, резко и яростно, и скинул тяжесть с ног. Арин глотнул воздуха, поплыл прямо через следующую волну навстречу кораблю, оказавшемуся во власти стихий. Вода была тёплой, как кровь. Она замедляла его, цеплялась за него и тащила прочь. Его плечи ныли от боли. Арин проплыл очередную волну. Он молился. Он уже был ближе.

Верёвка? Кто-то опустил с палубы веревку?

Может быть... кто-нибудь видел, как он свалился за борт?

Арин активнее заработал руками. «Не бросай меня, — вновь и вновь молился он своему богу. — Только не так».

Но он не услышал ничего, кроме бушующего моря.

«Я буду служить тебе», — пообещал Арин.

Его бог не ответил. Арин был достаточно близко, чтобы увидеть ракушки на корпусе корабля. Он посмотрел вверх. Никто не смотрел вниз. Юноша толкал себя вперед.

«Разве я смогу послужить тебе, если утону?»

Пришел страх. Навалилась усталость. У него появилось ощущение, будто он барахтается в вязкой жиже. Горло першило от соли. Легкие горели. Но он просто не мог умереть вот так.

«От меча. Пожалуйста».

«Только не так».

«Не в одиночестве».

«Мое время еще не пришло».

Течение унесло его от корабля.

Арин почти сдался. Нельзя противиться воле богов, тем более такому богу.

Он чувствовала себя истерзанным, мало-помалу им завладевало опустошение. Ещё раз: Только не в одиночестве, только не теперь. Но он был один. Он уже давно был один.

«Как бы мне хотелось, — мысленно говорил он, — вновь услышать твой голос». Может быть, ему и доведется услышать его в конце.

Течение не отпускало. Но оно развернулось и выбросило Арина вперед, протащив по воде, пока не ударило его о корпус корабля.