И тут светящийся шарик заорал. От ультразвука меня перекосило, а маленький друг заметался по потолку, словно находясь в безумии. Его белое сияние вдруг стало давать алые всполохи, кои говорили, что мой друг в гневе. Не зная как его успокоить, я не нашла ничего лучшего, чем схватить хрустальный графин с водой и облить Чирка. Подействовало! Тот сразу угомонился, и спелым яблочком плюхнулся на ковер, изредка искря.
- Чирк, Чи-и-рк, - я потрогала неподвижное тельце и даже вздрогнула, когда фиолетовые глаза резко распахнулись.
- Ни-че-го, - по слогам проговорил он, - ни-че-го я тебе больше не скажу. Эта беседа стоила целого куля моих слабых нервов. Сама, когда придет время, умом дойдешь.
- Дойду-дойду, - горячо заверила его, гладя по лохматой несуществующей шерстке, - сейчас только вырасту, замуж выйду по любви, детьми обзаведусь и дойду. Обещаю.
Мои слова его немного успокоили.
А дальше был вечер. Пришли родители, и мы вместе сели в малой столовой пить чай по треск дров в камине. Мама торжественно мне заявила о моем отъезде, я сделала вид, что слышу это в первый раз, согласилась, и через час мы стали собирать вещи. Выехать придется до восхода солнца...
Глава 2
Небо еще только начинало светлеть, и утренняя дымка еще не спешила уходить, когда я вышла на широкое резное крыльцо. Было еще холодно, из-за этого мне пришлось поплотнее укутаться в кашемировый платок и спрятать заледеневший нос в ладошках. Неимоверно хотелось спать, да и эта ранняя осень навевала какую-то звериную тоску. Оттого, наверное, что приходится покидать родной дом. Второй королевский дворец это вам не первый, и расположен он куда дальше. Сейчас вот-вот за стройными березами, растущими по периметру нашей ограды, покажется экипаж, и, стуча колесами по мостовой, увезет меня навстречу восходящему солнцу.
Я перевела взгляд на маму - невысокую стройную женщину с длинными волосами цвета зрелой пшеницы и пронзительно голубыми глазами, которые сейчас светились гордостью за свое чадо. Асида Тильская, урожденная Асида Ментершах. Сколько раз за вчерашний вечер она мне повторяла, что в свое время совершила глупейшую ошибку, отказавшись от приглашения на службу при короле. И сейчас она не позволит мне просвистеть свой шанс.
- Помни, Аскадель, это твой билет в счастливое будущее - вновь повторила мама, и ее голос утонул в спокойной и бесшумной атмосфере сентябрьского утра.
- Мама, ты мне сказала это уже сто с лишним раз. Восемьдесят вчера вечером и остальное сейчас, - нервно заметила я. В голубых глазах блеснула обида, и я поспешила сгладить свой резкий тон:
- Я справлюсь, мам. Ради тебя и твоего спокойствия я буду стараться изо всех сил.
Мы с мамой крепко обнялись, и стояли до тех пор, пока на улице не послышался мерный скрип колёс и цоканье лошадиных копыт. Экипаж остановился, а четверка черных жеребцов синхронно фыркнула. Я попрощалась с родителями, поцеловала каждого в щеку, душевно пожала руку Але и прикрыла ажурную калитку, заперев ее на засов в виде лапы хищного зверя. Молодой парень в черном костюме кучера ловко закинул мой не крупногабаритный багаж вовнутрь, под сидения, после чего помог мне самой забраться туда. Я, придерживая кончиком пальцев юбку изумрудного цвета дорожного платья с меховым воротничком, села на шелковые подушки и скучающе уставилась в окно, представляя долгую и однообразную поездку.
Лошади заржали и тронулись с места. Кучер что-то прикрикнул им, и экипаж помчался вверх по улице, унося меня из родного дома. Перед глазами быстро замелькали серые в утреннем свете дома, мокрые деревья, еще закрытые лавки и сонные стражники, патрулирующие этот район. Я, опершись на подлокотник, наблюдала всю эту картину, напевая себе под нос песенку про старую фею, полюбившую спасенного ею путника, но им же и отвергнутую. Грустная песня, как раз под такую мрачную обстановку.
- Что тебя тревожит? - спросил Чирк, который до сего момента мирно сопел в моей сумке.
- Не знаю, - честно ответила я, - на душе как будто кошки скребутся. Вроде и правильно поступила, но все равно тревожно...
- Это бывает, - философски вздохнул маленький друг, забираясь ко мне на плечо и продолжая уже в самое ухо:
- Так всегда случается, когда уезжаешь в новые края и покидаешь обжитую территорию. Мне ли не знать... Хочешь, расскажу одну историю? Все равно путь предстоит долгий, а твой спутник, - указал он на кучера, - не сильно разговорчивый.
- Эх, давай, - позволила я. Маленький Чирк с шипением перекатился с плеча на колени и, умиленно поморгав, начал:
- Давным-давно, когда на планете существовали только камни и вода, а царствовали сухие горячие ветра, несущие за собой черные бури, из солёных брызг океана и редкого солнечного света была создана девушка. Ее глаза напоминали цветом штормовые тучи, а волосы были белые, будто бы январский снег. За спиной девушки трепыхались серые крылья, а язык ее был подобен змеиному. Ее звали Гелианна, и была она Матерью всего сущего. Взмахом своей хрупкой белоснежной руки она создала леса и поля, разлила реки и озера, воздвигла горы. В небе запели птицы, всякое зверье вышло пред очами Гелианны. Но любимцами ее были именно волшебные существа. И тогда решила Мать создать и тех, дабы жили они в гармонии и согласии с остальными и держали мироздание в своих руках. Последним шагом стали люди, их образ был взят с образа самой девушки. Сто двадцать простых людей и сто двадцать магов были рассеяны по планете. Радовалась, наглядеться не могла Гелианна на своих детей. И жили они счастливо, и боготворили свою Создательницу, даже когда пришла пора ей устремиться на небеса. Но даже сейчас, она наблюдает за ними со звездных склонов.
Внезапная остановка и шум прервали его слова. Экипаж тормознул, и меня по инерции откинуло вперед, из-за чего я пребольно стукнулась лбом о стенку. Снаружи послышались голоса - один мягкий и взволнованный, он принадлежал моему спутнику, а другие - грубые и решительные были мне неизвестны. Я прислушалась, но из всей кучи сказанного не смогла уловить смысла. Стало понятно лишь то, что произошла какая-то неприятность... это подтвердил Чирк, вернувшийся с разведки беспокойным и взъерошенным. Весь его вид источал безумство и страх, что мне вдруг стало не по себе. Я осторожно перебралась к другой дверце, подальше от обладателей грубого голоса и вопросительно посмотрела на друга.
Тот все понял без слов.
- Беги, - шепнул он, - это разбойники!
"Какие еще разбойники?" - подумала я, но когда относительно спокойная беседа стала принимать угрожающие нотки, подчинилась. Тихо отворила дверцу, благо у королевских карет все петли смазаны жиром и не скрипят, и вывалилась на мокрую от росы траву. Да, я оказалась права, разбойники находились по ту сторону экипажа, и мне были видны только их грязные сапоги из старой кожи.
- Аска, ползи вон в те кусты, я пока их отвлеку, - скомандовал Чирк.
- А как же кучер?! - попыталась я возмутиться, но суровый фиолетовый взгляд был непреклонен. Пришлось ползти, как змея, и молиться, чтобы твою зеленую пятую точку приняли за активный ползучий мох.
В это время маленький светящийся шарик опустился прямо перед носом одного из заросших громил и испустил инфразвуковую волну, от которой даже у меня душа ушла в пятки, и стало не по себе. Что говорить о разбойниках! Они непонимающе переглянулись и заозирались, но я уже сидела под прикрытием и планировала, куда бежать дальше. Сначала, конечно, стоило разобраться, где мы сейчас находимся... Какой-то лес. А, не да, точно! Дорога ко второму королевскому дворцу, можно даже сказать резиденции, лежит через Левенский лес. Но я не думала, что здесь орудуют разбойничьи шайки... Ух, как же все запустил этот противный Бернард! Короля на мыло! Так размышляла я, пробираясь на карачках и ругаясь сквозь зубы, как настоящий конюх, которому лошадь наступила на больную ногу. Волею судьбы или просто по "счастливой" случайности меня занесло именно в колючую и противную ежевику. Ее шипы нещадно царапали по нежной коже и рвали ткань платья, но зато я вознесла благодарность всем богам и Матери природе, когда услышала слова разбойника:
