Увлечённая романтикой революции, Клэр приехала в Советскую Россию в 1920 г. и вылепила бюсты Ленина, Троцкого и Дзержинского. Она восторженно вспоминала: «Мне никогда не доводилось лепить более прекрасную голову, чем голова Дзержинского… А руки его — это руки великого пианиста или гениального мыслителя». Есть сведения, что в 1921 г. она побывала в Туркестане, где работал Петерс. А в 30-х годах Клэр Шеридан посетила фашистскую Германию, где познакомилась с Гитлером и принимала активное участие в некоторых мероприятиях нацистской партии.

Шеридан позднее утверждала, что честно помогала британской разведке следить за виднейшим большевиком Львом Каменевым, в компании которого она впервые приехала в Россию. Однако английские спецслужбы были уверены в том, что кузина Черчилля занималась шпионажем и с конца 1925 г. передавала советским разведчикам содержание бесед со своим знаменитым родственником. Обнародованы также слова одного информатора МИ-5, который уверял, что скульпторша работает именно на русских, и те недавно пользовались ее услугами в Константинополе, а также заслали в Алжир, чтобы она сообщала информацию о делах в Северной Африке[23].

Учитывая, что Клэр побывала в Туркестане у Петерса, вполне можно предположить, что её там связывали с выдающимся и крайне распутным чекистом не только личные, но и служебные взаимоотношения. В Константинополе советские разведчики имели солидную резидентуру, африканские дела их тоже интересовали. Что до качества сведений в досье, то особой шпиономанией британцы не страдали, контрразведывательный аппарат в межвоенный период держали скромный, но профессиональный, поэтому улики против Шеридан можно считать достаточно серьёзными. Пока нет прямых свидетельств нелегальной работы Клэр на Советский Союз, ничего не известно и о её возможных контактах с резидентом ИНО ОГПУ в Лондоне. Но в последние месяцы жизни Алексееву припомнят именно «английскую шпионку» Шеридан…

Дзержинский оказался доволен расторопностью своего подчинённого и по возвращении исправно продвигал Алексеева по службе. Успешного резидента ждало ответственное назначение. Интеллектуал Алексеев по возвращении из Лондона сразу стал — с июля 1925-го — заместителем начальника Информационного отдела ОГПУ (туда входил и цензурный аппарат), а в 1926 г. возглавил ИНФО и так называемый политконтроль — цензуру. Его заместителями работали И. В. Запорожец и Я. С. Визель, среди начальников восьми отделений отдела были известные чекисты М. А. Герасимова и А. И. Агаянц, будущий резидент ИНО в Германии.

Со временем отношения начальника ИНФО со старыми товарищами по разведке испортились. В 1929 г. Зинченко встречался с приезжавшим в Сибирь своим киевским знакомым Блитцем, работником газеты «Борьба» в 1919 г. Тот «рассказал мне, что Зеленин живёт с Кисловской Лелей, которая была в Ростове во времена деникинщины в организации левых эсеров, что Зеленин в немилости у Алексеева, за что, не знает он, что Горб обставил по «царски» себя и всех своих, а Алексеев большой барин, всем руководит, что он держит всех в руках и что они с Горбом царапаются»[23]. С другой стороны, есть и другие свидетельства о неприязни к «барину» Алексееву со стороны сослуживцев.

Ещё в конце 1920-х гг. работавший в Секретном отделе М. П. Шрейдер очень резко выступил на общем партсобрании ОГПУ против Алексеева, дав ему отвод при выборе парткома. Шрейдер разругал шефа ИНФО как чванного и грубого начальника, шпынявшего подчинённых и проявлявшим тем самым «антипартийное поведение». Его дружно поддержали, и Алексеев, которого в мемуарах Шрейдер охарактеризовал как любимца Ягоды и подхалима, был почти единодушно забаллотирован. За начальника ИНФО подняли руки только один-два подчинённых; даже Ягода, во время выступления Шрейдера сверливший оратора ненавидящим взглядом, не решился поддержать Алексеева. Кто-то из чекистов после оглашения результатов голосования крикнул, под общий смех и аплодисменты: «Провалился единогласно!» Мемуарист даже связал скорое удаление Алексеева в провинцию именно с этим конфузом.

Примерно в 1930 г. Шрейдер и Алексеев совершенно случайно встретились в купе поезда, следовавшего из Ленинграда в Москву. Возвращавшийся из северной столицы Алексеев, гостивший там у главного ленинградского чекиста Ф. Д. Медведя, в ответ на приветствие Шрейдера с кислой миной пробормотал что-то нечленораздельное, а затем вымученно передал неожиданному соседу, что слышал от Медведя об успехах Шрейдера на ниве разоблачения «валютчиков». А затем, увидев, как попутчик снимает пояс с прицепленной кобурой, иронично спросил, не собирается ли Михаил Павлович в него стрелять? (бешеный характер Шрейдера был общеизвестен). Тот не менее ехидно ответил, что террор — не его стихия, уев Николая Николаевича эсеровским прошлым. После этой пикировки чекисты молчали всю дорогу… [24]

По оценке очень информированного резидента-перебежчика Г. С. Агабекова, ИНФО, центральный аппарат которого на 1928 г. насчитывал порядка 100 сотрудников (для сравнения: в 1923 г. в ИНФО было только 17 чел.), следил за настроениями во всех слоях общества и содержал колоссальный штат секретных осведомителей: «Этот же отдел выполняет роль цензуры над литературными и театральными произведениями и перлюстрирует корреспонденцию, обращающуюся внутри СССР… Алексеев работает не за страх, а за совесть, но всё-таки не пользуется большим доверием у президиума ОГПУ. При нём всегда в качестве заместителя имеется один из надёжнейших партийцев». Агабеков имел в виду Ивана Запорожца, хорошего знакомого и коллегу Алексеева по закордонным операциям.

Постановке дела политической информации руководство ОГПУ уделяло большое внимание. За полгода до прихода Алексеева в ИНФО Дзержинский, как бы забыв о специфике чекистских наблюдений, ориентированных на вскрытие в первую очередь теневых сторон, писал своему заместителю Менжинскому: «Наши сводки таковы, что они дают одностороннюю картину — сплошную чёрную — без правильной перспективы и без описания реальной нашей роли». В самом ИНФО в августе 1924 г. отмечали низкое качество сводок, поступавших из губернских отделов ОГПУ — так, очень волновавшие верхи случаи произвола местных властей освещались периферийными отделениями ИНФО хуже, чем в газете «Беднота».

В последующем проверки местных отделов ИНФО показывали, что чекисты зачастую были не прочь схалтурить, опираясь на легальные и уже готовые доклады властных структур: «Главным источником для сводок… продолжают оставаться казённые материалы. Они только глаже и внимательнее обрабатываются, редакционно замаскированы». Заместитель председателя ОГПУ Г. Г. Ягода также уделил немалое внимание реформированию ИНФО.

В результате с 1925 г. началось расширение объёма и дифференциации информации, идущей наверх через каналы ОГПУ. Руководство страны получало от ИНФО не только текущую информацию о ситуации в стране, но и подробные тематические сводки по актуальным вопросам: о реакции населения на военную угрозу, о политическом настроении деревни, о массовых выступлениях против закрытия церквей и арестов священников, о попытках еврейских погромов на Украине. Информационный отдел ежемесячно представлял в Кремль объёмные «Обзоры политического состояния СССР», дававшие общее представление по стране в целом, а также многочисленные аналитические доклады по крупным проблемам и справки по отдельным конкретным вопросам («Рабочие», «Крестьяне», «Красная Армия», «Национальный вопрос», «Заграничная эмиграция», «Антисоветские партии», «Преступность и борьба с нею», «Важнейшие политические дела»).

Очень подробно центральную власть информировали о положении в деревне, причём до конца 1927 г. сводки фиксировали истинные причины крестьянского недовольства: непосильные налоги, «ножницы цен», произвол местных властей. Затем весь негатив стал связываться с происками классового врага.