В известном письме «Ко всем чекистам» зампред ОГПУ И. А. Акулов 27 июля 1932 г. констатировал многочисленные случаи злоупотреблений и прямых преступлений работников госбезопасности. Особо было отмечено «разложение» руководящих сотрудников полпредства ОГПУ по Казахстану, понёсших «суровую кару»[162].
Однако и у Каруцкого случались кадровые проблемы: в 1934 г. начальник милиции Карагандинской области Я. Б. Добриер был снят и отдан под суд за допущение массовых арестов, облав и длительного незаконного содержания под стражей «при изъятии социально-чуждого элемента в Петропавловске». 8 Начальник Восточно-Казахстанского облотдела ГПУ В. И. Окруй, известный своим рукоприкладством в отношении подчинённых, в декабре 1934 г. получил партвыговор совсем за другие излишества — получение мехов и охотничьих припасов на сумму свыше 400 руб. золотом[163]. А начальник Отдела спецпоселений Д. И. Литвин (бывший начальник управления лагерей ОГПУ по Дальне-Восточному краю) трагически погиб: 12 октября 1931 г. он стал жертвой авиакатастрофы в районе ст. Аягуз при возвращении из Алма-Аты в Акмолинск[164].
В целом Каруцкий справился с подбором команды, выдвинув чекистов, которые с его подачи серьёзно продвинулись по службе. При Каруцком с января 1932 г. по апрель 1933 г. начальником СПО полпредства работал старый казахстанский чекист Г. Н. Саенко, затем откомандированный в Архангельск. Саенко сменил проработавшего менее полугода В. Я. Шешкена, фигуру очень любопытную и, вероятно, не сработавшуюся с Василием Абрамовичем.
Вольдемар Шешкен родился в семье булочника-латыша и «курляндской польки», был рабочим на железной дороги, служил в российской армии, в июне 1917 г. дезертировал. В 1918 г. работал в Брянской федерации анархистов, публиковал статьи в «Вестнике анархии»; в августе 1918 г. при разгроме этой федерации скрылся в Орле. Пересмотрев взгляды, Шешкен начал сотрудничать в «Орловских известиях», которые редактировал будущий главный цензор СССР (начальник Главлита) Б.М. Волин. Затем служил в Красной Армии, был военным корреспондентом на Западном фронте. В 1921 г. вошёл в редакционно-издательскую коллегию Южбюро ЦК союза горнорабочих, был редактором ряда газет уездного масштаба, писал статьи, рассказы, песни, пьесы для рудничных театров.
Но уже в мае 1921 г. Шешкен был взят на службу в Особый отдел Киевского военного округа, а в сентябре того же года оказался в Москве, в штатах Секретного отдела ВЧК-ОГПУ, занимавшегося политическим сыском. Бывший литератор участвовал в агентурном наблюдении за М. Горьким и другими писателями, дослужившись до поста помощника начальника 5-го отделения Секретного отдела ОГПУ. Но в июле 1926 г. Шешкена убрали из Москвы и забросили в Бурят-Монголию, затем он работал в Томске и Карелии, а в 1929 г. прибыл в Казахстан[165].
В 1931–1934 гг. начальником Особого отдела в Казахстане работал В. В. Хворостян, ставший впоследствии наркомом внутренних дел Армении и в июне 1939 г. погибший в Бутырской тюрьме. Особист З. А. Волохов в 1932 г. был выдвинут на должность второго помощника начальника Особого отдела полпредства ОГПУ по Казахстану, а в 1933–1935 гг. работал помначальника Восточно-Казахстанского облотдела ОГПУ-НКВД (он тоже погиб под пытками в 1939-м). Летом 1933 г. начальником ЭКО полпредства стал бывший разведчик С. М. Вейзагер [166].
Каруцкий прибыл в уже успешно разорённую республику. Сельское хозяйство Казахстана в результате коллективизации было фактически уничтожено. В течение первой пятилетки удельный вес республики в производстве зерна по СССР упал с 9 до 3 %. А животноводство понесло и вовсе беспрецедентные потери: если в 1928 г. в республике было 6 млн голов крупного рогатого скота, то в 1932-м остался миллион. Из конского поголовья в 3,5 млн голов (на 1928 г.) было вырезано и пало 3,2 млн.
В спецсообщении от 25 октября 1933 г. Каруцкий сообщал на Лубянку, что если в 1929 г. в Казахстане насчитывалось 40,3 млн голов скота, то в 1930-м — 24,6 млн, в 1931-м — 10,6 млн, в 1932-м — 5,5 млн, а к осени 1933-го — всего 3,7 млн голов. В целом сокращение поголовья составило 91 %, а по кочевым и полукочевым районам — до 95 %. Каруцкий утверждал, что деятельность классово-враждебных элементов направлялась именно на разорение хозяйств: «в Чубартавском районе в результате деятельности членов контрреволюционной группировки из райработников во главе с секретарём РК ВКП (б) Кулубаевым… поголовье скота сократилось на 99,5 %» и если в 1931 г. было 104 тыс. голов, то два года спустя осталось 540. В Сарысуйском районе также осталось всего несколько сот голов скота. До самого начала войны восстановить даже половину заготовок 1928 г. животноводству Казахстана не удалось.
В страхе сесть в тюрьму за «саботаж» крестьяне были вынуждены обменивать свой скот на зерно и сдавать его в счет заготовок. Потребление продуктов стало стремительно падать. Трагической для казахов стала борьба властей с кочевым и полукочевым образом жизни: в 1930 г. было переведено на оседлость 87 тыс. хозяйств, в 1933 г. — 242 тыс. Сотни семейств сгонялись в одно место, а затем из них организовывались стационарные посёлки по типу деревень. Всё это, само собой, сопровождалось насильственной коллективизацией. Колхозные фермы часто представляли собой участки степи, огороженные арканами, где скот стремительно погибал от бескормицы.
В конечном итоге строительство социалистического сельского хозяйства вылилось в трагедию голода 1932–1933 гг., от которого погибло около 2,1 млн человек из 6,2 млн жителей республики. Спасаясь от голода и репрессий, свыше миллиона казахов и уйгуров мигрировало за пределы Казахстана, из них порядка 200 тыс. ушли в Китай. Есть мнение (например, А. Иконникова), что эти цифры недостаточно подкреплены источниками, но даже если считать число жертв голода несколько преувеличенным, оно всё равно остаётся неимоверно высоким и даёт все основания говорить о страшной демографической катастрофе, постигшей Казахстан в начале тридцатых годов ХХ века.
По мнению чекистов, виновниками массовых откочёвок были «байско-националистические элементы». За первые полгода работы Каруцкого было вскрыто порядка десяти таких «байских контрреволюционных группировок, организовавших по всему краю откочёвочное движение», причём большинство из них возглавляли… районные и низовые ответственные «и даже отдельные партийные работники-националисты». Именно они-де организовывали перегибы, скрывали зерно, переселяли целые аулы и искусственно создавали голод.
По докладу Каруцкого бюро Казахского крайкома ВКП (б) 2 июля 1932 г. приняло постановление о борьбе с массовым голодом, которое в условиях отсутствия продовольствия не смогло переломить ситуацию. Глава республиканского ОГПУ должен был, по мнению остальных членов бюро крайкома, стать в центре разрешения последствий голода: Каруцкому поручалось срочно внести предложения и по борьбе с тифом, и по ликвидации детской беспризорности: он, уже будучи главой Центральной детской комиссии, вошел в состав ЧК по борьбе с эпидемическими заболеваниями[167].
Каруцкий и его подчинённые предпочитали действовать привычными для них методами.
Параллельно с истребительным голодом шли массовые репрессии. Только в 1929–1933 гг. областные тройки ОГПУ приговорили к расстрелу (по неполным данным) 3.386 казахстанцев и заключили в лагеря ещё 13.151 чел. Известно, что за 1930 г. тройки расстреляли 1.218 чел., а в 1931 г. — 1.001 чел. Таким образом, на 1929 г. (когда расстрелов наверняка было немного), 1932 и 1933 гг. приходится 1.167 расстрелянных во внесудебном порядке, хотя эта цифра, вероятно, занижена.
