И без эмпатии горничная уловила намерения мужчин. Она испуганно пискнула и в панике метнулась к краю поляны. Орин казалось, если бежать быстро, то от этих страшных людей можно скрыться, спрятаться, затаиться. Бэль метнулась за спутницей. Пусть ее и учили сражаться, но эльфийка совсем не была уверена, что в состоянии справиться со столькими противниками сразу всего одним кинжалом так, чтобы не пострадала Орин. Даже таким замечательным, как трофей из замка Дельена. Вот если бы под рукой были сонные дротики…

Подвернувшийся под только что залеченную ногу корень положил конец всем надеждам обеих беглянок. Орин болезненно вскрикнула и ничком неловко повалилась на траву. Загоготали подступающие мужики:

- Не торопись так, цыпа! Успеешь!

- Ну коль легла, на спинку повернись и ножки раздвинь!

- Я сегодня нежным буду… когда охотку собью!

Бэль присела рядом с пострадавшей, решая, удастся ли ее вылечить быстро. Сжимая дрожащую ладонь Орин, принцесса затравленно глядела на преследователей. Они перебрасывались сальными фразами, но за этими грубыми шутками явственно чувствовалось одно: эти существа, людьми их назвать у девушки не поворачивался язык, хотели мучить своих жертв. Все их развлечения обречены были кончиться лишь одним – смертью пленниц. Ни один из загонщиков не знал слова «жалость».

Бросить горничную и бежать? Эльфийка смогла бы укрыться в лесу, но она даже не рассматривала такого варианта, как предательство. Бэль осталась. В груди юной богини начало разгораться жаркое пламя. Стремление защитить переплелось с жаждой справедливости и трезвым, по-взрослому, осознанием необходимости возмездия. Смешавшись в бокале божественной сути, они переплавились в кристально ясную, твердую решимость действовать и изгнали страх.

Мирабэль перестала дрожать, выдернула руку из ладони горничной, встала на ноги, и гордо вскинула голову. Безнадежно помятый о камни в круге, зато сохранивший в целости головку владелицы, венец сальтил блеснул в тусклом свете далеких звезд-искорок. С чем-то близким к недоумению преследователи невольно замедлили шаг, худосочная девчушка совсем не выглядела жертвой.

- Я желаю, чтобы вы познали жалость! – выкрикнула Бэль, сжимая кулачки.

Волна изреченного божественного проклятия, слишком мощная от переизбытка эмоций, ненаправленная, взметнулась, затопляя лес и всех, кто спешил сюда, ориентируясь на вопль Орин.

Волна силы Бэль скользнула по рефлекторно выставленному старшей принцессой щиту, сплетенному из силы любви. Поэтому у троицы спасателей лишь малость зашумело в ушах, как после близкого взрыва. Пес тряхнул лобастой головой, пытаясь избавиться от гула.

Разбойники пришлось значительно хуже. Совершенно позабыв о своих жертвах, они ползали в траве, рыдали навзрыд и лепетали, испрашивая прощения у каких-то травинок, жучков, паучков, которых случайно задели их неуклюжие ноги. Причем за каждым движением, сопровождаемым новым повреждением флоры, следовал новый водопад извинительных излияний. Помешательство было полным и сокрушительным!

Богам сказочно повезло, благодаря своевременной реакции Элии им достались лишь брызги божественной силы милосердия. Светлой и благой, но одновременно столь сокрушительной и беспощадной.

Чтение специальной литературы по серым талантам и специфике проклятий не прошло для Мирабэль даром. Ознакомившись с теорией, она исполнила практическое задание на отлично: обезвредила нападающих всего одним ударом, до того, как они причинили сколько-нибудь существенный вред ей самой и Орин. Наверное, не возникни необходимость защищать спутницу, принцесса не смогла бы действовать столь решительно, сложно сказать, да и думать об этом теперь, когда все свершилось все равно было поздно.

Кроме того, думать о чем бы то ни было, Мирабэль, в полном остолбенении взирающая на жертвы своей божественной силы, пока не могла. Такой ее и застали Элия, Лейм да пес Громердан.

Орин тем временем умудрилась встать на ноги, опираясь на дерево. В этот раз ногу она только зашибла, но не подвернула и не сломала. И теперь, глядя на приближающихся богов – своих, лоулендских, может, и пугающих временами до дрожи своими причудами, но таких родных здесь, на чужбине, счастливо улыбалась и одновременно хлюпала носом.

- Элия! Лейм! – ликующий вопль Мирабэль заставил содрогнуться лес.

Вот только что она была одна против мира, а теперь, они, родичи, пришли, чтобы защитить, заслонить, спасти! Уткнувшись в их грудь можно было позабыть обо всей боли мира, просто выплакаться или рассказать обо всех пережитых страданиях, уже бледнеющих в памяти, пусть пока и не начинающих представляться занимательными приключениями.

Невольно подумалось, что все истории о чужих подвигах и авантюрах самим героям, на чью долю выпали многотрудные испытания, совсем не казались интересными или забавными.Наверное, в прекрасные легенды все это превращалось как-нибудь потом, под умелым пером сказителя, ни разу не бывавшего в переделке опаснее трактирной драки. Теперь, решила Бэль, она не скоро сможет наслаждаться, читая такие книги.

Девчушка подлетела к родным. Смеясь и плача одновременно, обняла брата, распахнувшего ей навстречу объятия, отлипла от него и приникла к сестре, лепеча:

- Вы нашли меня, нашли! Я знала, что вы меня обязательно найдете!

Остававшийся в зооморфной форме уже не столько из необходимости идти по следу, сколько в силу тактичности, Громердан согласно заворчал. Уж Богиня Логики из самого короля Млэдиора и Источника Мэссленда душу бы вынула, чтоб свою кузину сыскать, а братец ей бы помог. Это он только на вид такой милый и добрый, когда на сестренку смотрит. Улыбка мягкая, реснички шелковые, глаза зеленые, как молодая листва, как есть лесной светлый дух.

Колебатель Земли видел, на что этот «дух» способен, когда опасность грозит тем, кто ему дорог. Тогда, в замке, вид принца Лейма, готового биться с сумасшедшим, крепко впечатлил бога.

Мудрый герцог в своих выводах не ошибся: на сестру Бог Романтики смотрел нежно, а как перевел взгляд на подонков, землю целующих, задумчивым стал, холодно-оценивающим. Будто не на людей смотрел, а клопов пересчитывал. Для счета хватило долей секунды. Орин, подскакивая на одной ноге, крутилась вокруг богов, Бэль прятала лицо на груди кузины, а в руках принца Лейма возник черный кнут с алым кнутовищем. Кожаным? Нет, сотворенным из чистой силы. Не размахиваясь, едва уловимым движением запястья, послал Лейм плеть в полет. Она лишь коснулась четверых людей и вот уже ветерок, слабый под кронами деревьев, подхватил хлопья пепла, развеивая без следа. А, пожалуй, правильно, так-то милосердней будет. Ведь принцесса, защищаясь, мозги своим жертвам почти без остатка выжгла.

Когда радостная Бэль оторвалась от сестры и глянула на Громердана, последовал новый взрыв восторга:

- Собачка! Вы меня так быстро с ее помощью нашли, да? Какая большая и красивая! Я поглажу?

Переусердствовав с применением божественной силы, юная богиня ненадолго лишилась своей особой чувствительности. Потому и увидела не бога в обличье собаки, а просто большого пса. Понимая это, Громердан мысленно усмехнулся, и склонил лобастую голову под руку Мирабэль. Пусть. Проще так, да и на оторопевших лоулендцев глянуть забавно.

Приближающийся конский топот со стороны круга камней, заставил богов обернуться навстречу принцу Дельену, слишком поздно настигнувшему свою добычу. Бэль, отвлекшись от поглаживания великолепного пса, торжествующе (рядом с родичами она чувствовала себя уверенно и спокойно) выпалила:

- Я ухожу домой! Ты меня больше не удержишь!

Мэсслендец натянул поводья, приказывая жеребцу остановиться. Цепкий взгляд метнулся к принцу Лейму, принцессе Элии, псу Громердану, Мирабэль. Дельен оценивал обстановку, прикидывая свои силы. Биться ли со всеми, чтобы забрать себе Бэль или… Вот что «или» додумать Страж Границ так и не успел. Ровно посередине, будто кто, – Силы? – специально мерил, прямо из воздуха вывалился взлохмаченный черный клубок, оказавшийся, при развертке в пространстве, герцогом Лиенским и обнаженным клинком впридачу. Странный способ открытия портала, однако, не перемешал плоть и металл, как в Мэссленде временами бывало, обнаженный меч Элегор крепко держал в руке.