Стражник, бормотавший без устали под нос «да как же это так выходит, да как же так», исчез, а король констатировал:

- Похоже, нам сюда.

- Вместо флажка выставили? – догадался о назначении запутавшегося в петлях времени бедолаги Лейм.

- А-то, – подтвердил король.

- Надеюсь, нас столько водить по коридорам не будут, – прочувствованно добавила Элия, следуя за монархом. Исследование на практике волшебных особенностей мэсслендской архитектуры и ее тесных связей с Силами Времени в настоящий момент было бы весьма некстати. Лишних тысчонки-другой лет в распоряжении богини не завалялось. Вот как-нибудь потом…

- Я ему повожу, пусть только попробует, обоями в маргаритку обклею, – зловеще посулил король не то в шутку, не то всерьез. А замок… Шары мигнули, то ли угрожая, то ли подмигивая монарху, и коридор по которому шли боги, плавно изогнулся. Словно потягивалась ленивая крупная кошка.

Справа в красно-коричневом камне стен появилась арка, обрамленная ярко-алыми камнями. То ли рубинами (если бывают рубины в два кулака Кэлера величиной), то ли иным очень похожим минералом. Элия невольно замедлила ход, заинтересовавшись метаморфозами замка, и нахмурила брови: точно под аркой лежала маленькая монетка – серебряный гиор. Как раз такая, о товарке которой говорил бедняга-страж, заблудившийся не только в коридорах, но и во временах. Однако никакой угрозы со стороны мэсслендского полуразумного, или, скорее, даже иначеразумного творения неизвестных архитекторов (если замок действительно был сотворен кем-то, а не возник сам по себе) богиня не уловила. Скорее, это было приглашение, намек и, да-да, просьба.

Заинтригованная принцесса сделала шаг к арке, на миг приостановилась и обернулась, готовясь объясняться со спутниками, касательно своего внезапно возникшего интереса. Король Млэдиор, герцог Громердан и кузен Лейм по-прежнему шли вперед. Но очень-очень медленно. Со стороны они выглядели, как мухи, угодившие в застывающую смолу.

Элия удивленно выдохнула, поражаясь тонкости и искусству, с которыми оперировал временными потоками королевский замок Мэссленда. И чем, интересно, он ухитрился подкупить Силы Времени?

По поведению богов стало ясно: приглашение заглянуть за удивительную арку выдано лишь на одну персону. Опасности богиня по-прежнему не ощущала, а потому, присев в легком реверансе в знак согласия, скользнула в открывшуюся за аркой небольшую комнату.

Монетку Элия подбирать не стала. Она была всего лишь намеком-указателем. А то самое, что предназначалось лишь для ее глаз, находилось внутри овальной комнаты, лишенной каких бы то ни было декоративных излишеств. Просто самый обычный столик из красного камня на одной ножке, салфетка алого кружева и золотой поднос, на нем шкатулка темного дерева. Простая, без резьбы или инкрустации. Принцесса подцепила ноготком и откинула крышку. Наверное, этого следовало ожидать – внутри лежала карта Колоды Либастьяна.

Элия разглядела во всех подробностях пышные одежды всех оттенков красного, оранжевого и золотого, богатство украшений, медную гриву и бороду, хитрую усмешку и яркие любопытные глаза весенней голубизны.

- Всадник Вестник, – прочитала принцесса и мысленно добавила: – Логично. Не пристало члену Колоды Джокеров Творца именоваться Сплетником или Болтуном. Хотя, думается мне, за глаза эту карту братья будут называть именно так.

Гостья вынула подношение и приподняла в изумлении бровь. Под картой Вестника обнаружилась еще одна. Без надписи, вернее, что-то написано там было, но буквы мельтешили и расплывались перед глазами, будто никак не могли решить, на каком месте желают стоять. А картинка… В первый миг Элия сочла ее незаконченным наброском. Но стоило кончикам пальцев коснуться изображения, лицо перестало быть статичным непрорисованным контуром. Перед богиней непрерывной чередой, наслаиваясь и перетекая друг в друга, замелькали образы братьев, незнакомых и смутно знакомых богов. Кажется, она узнала Рэта Грея, обозначенного кратко Всадник Искатель, Элтона, отмеченного как Всадник Летописец, потом все быстрее и быстрее замелькали, сменяясь с бешеной скоростью, юные лица, порой под картинкой просверкивала и подпись – паж.

Времени рассуждать о странной природе наброска карты не было. Богиня забрала подношение, тщательно завернула обе картинки в платок Повелителя Межуровнья (этот аксессуар с недавних пор принцесса всегда предпочитала держать при себе на всякий случай) и поблагодарила Мэсслендский замок:

- Спасибо за ценный дар. Но почему?

В ответ пришла волна искреннего облегчения. Карта Либастьяна для замка была подобная шипу в сапоге или кусачей блохе на собачьей шкуре. Какое-то время она не доставляла неудобств, но сравнительно недавно неприятные ощущения начали нарастать, пока не стали почти нестерпимыми. Что ж, Колода Джокеров собиралась, желали собраться воедино и карты-картинки! Откуда уж замок прознал про тождество изображенного Всадника с братом лоулендской принцессы, или даже не знал, а лишь инстинктивно почувствовал некую родственность излучаемых сил, сейчас для Элии не было важно. Так же не мог замок поведать собеседнице ничего о том, как оказались в его недрах опасные вещи. Пока карты не начали просыпаться, замок их совершенно не чувствовал. Мало ли сокровищ, опасных и под завязку наполненных магией, таилось в его глубинах с незапамятных времен? Почему-то именно здесь лоулендские боги, продумывавшие пути поиска и места вероятного пребывания карт, искать сроду бы не догадывались.

Элии осталось лишь еще раз присесть в глубоком благодарном реверансе, коснуться стены, щедро одаряя замок изрядным потоком чистой силы, и вернуться к спутникам. Стоило ей занять место «в строю», как арка исчезла, как будто ее и не было, и время потекло с прежней скоростью.

Однако Лейм что-то почуял. Принц даже приподнял бровь, обозначая вопрос, но кузина лишь качнула головой: не здесь, не сейчас.

После того, как замок избавился от карты, он живо закончил водить богов по коридорам. Первый же по счету проход внезапно раскрылся громадной пещерой.

Это и в самом деле была пещера, то есть образование естественного происхождения, или если опуститься до вопиющей скрупулезности в подборе определений, образование не сотворенное руками или магией созданий плоти. Цветовые переливы камней внутри пространства размерами со средний стадион для ристалищ, оказались столь ярки, будто кто-то использовал место для экспериментов с цветом и существования полутонов не принимал в принципе. Краски не просто били, они хлестали по глазам увесистой кувалдой с шипами. А еще в пещере что-то шумело, покряхтывало, гудело, пульсировало. Камни, пол, потолок, стены, сталактиты и сталагмиты вели между собой непрерывный диалог, судачили, как досужие старушки-сплетницы за пряжей. А заодно и грелись у камелька. Тут было странно тепло, как рядом с большим, некрепко спящим, мохнатым зверем.

Лоулендцы невольно прижмурились, привыкая к шумам и цветам, Млэдиор остался равнодушен, как студент на скучной лекции, а вот Громердан распрямился, задышал глубже, чуть ли не заулыбался. Во всяком случае уголки рта едва заметно приподнялись. Для бога оказаться среди таких камней было примерно тем же, что Элии на хорошем мужском стриптизе. Приятное, вдохновляющее зрелище, истинное отдохновение очам.

Однако, радость момента испортил капризный вопль с панически-негодующими интонациями:

- Млэдиор! Что здесь делают лоулендцы под личинами?!!!

Король покосился на своих спутников и честно, почти скучающе и немного досадливо (блин, ну угораздило тебя вылезти со своими вопросами именно сейчас!) проинформировал:

- Стоят.

В пещере, где свет лился отовсюду и ниоткуда, стало значительно светлее из-за объявившегося под потолком нового солнца.

Если верить астрономам урбо-миров, с чьими научными выкладками ознакомился принц Лейм в студенческую пору такое состояние светила означало идущие в ядре процессы термоядерного синтеза, грозящие появлением сверхновой. Развить теорию, решая, второго или первого типа сверхновая получится из шарика, возмущенно булькающего энергией высоко наверху, Лейм не успел. Снова раздался визг и от «солнышка» во все стороны метнулись жгуты протуберанцев, сопровождаемые воплем: