- Тогда понятно, почему плющ у стенки растет, – после пережитого стресса у горничной случился острый приступ словесного поноса. Она тарахтела, не замолкая ни на минутку, ладно хоть шепотком, а не в полный голос, чтоб уж точно из замка слыхать было. – Если по нему лезть, то точненько к горгулье в пасть попадешь. А куда мы бежим, Бэль?

- В лес, – коротко ответила эльфийка и замерла, прислушиваясь, стараясь вчувствоваться в окружающий мир, тонувший в густом неприятном даже на запах тумане. – Замок стоит почти на болотах, но недалеко есть лес. Я слышала разговор стражей. Нам нужно уйти подальше от замка, как можно дальше, пока стоит туман.

- А в какой стороне лес, мы правильно идем? – наивно переспросила Орин, доверяя туристическим талантам своей госпожи. Та могла заблудиться в городе, но, как говорили слуги в королевском замке, едва научившись ходить никогда не терялась в Садах Всех Миров, куда и взрослый-то бог без особой нужды сунуться побоится.

- Он там, я знаю, – спокойно указала вперед Мирабэль.

Пусть чистокровной эльфийкой она не была, да и лес этот на границе Мэссленда близ болот ничуть не должен был походить на образцово-показательные владения дивного народа, но деревья, какими бы они ни были, всегда остаются деревьями, кусты кустами, а трава травой. Бэль чувствовала ясно, как тепло солнца или свет луны, как ветер на коже, что лес, пусть странный, чуждый, незнакомый, находится именно в той стороне, куда она вела горничную. Надо было только дойти!

Спотыкаясь о камни, путаясь в комках свалявшейся травы или чавкая сапожками по грязи, под скрип мелких прыгучих тварей и далекие крики одинокой ночной птицы девушки шли вперед.

Справа раздался странный для пустоши звук игральных костей, перекатывающихся по столу. Сколько раз Бэль слышала его, когда играли братья. Но здесь, в Мэссленде, без привычного фона из звона бокалов, смеха и родных голосов, он показался неуместно-тревожным.

К Орин, идущей ближе к источнику шума, метнулась какая-то зверюшка. Мелкая, похожая на горбатую мышь с удивительно длинным хвостом, заканчивающимся на конце утолщением. Зверек, действуя явно в приступе паники, цапнул горничную за палец и ушмыгнул в заросли травы слева, растворившись в тумане, точно кусочек засахаренного меда в чашке. Укушенная девушка ойкнула не столько от страха, сколько от неожиданности, перестала дышать и упала замертво.

Бэль почувствовала дуновение холода и кристально ясно поняла: если тотчас, сию секунду, она ничего не предпримет, то останется совершенно одна на этих пустошах меж мэсслендских болот, а Орин будет мертва. Глупенькая, пугливая Орин, которая так замечательно заплетала своей госпоже косу-колосок и частенько сплетничала, которая действительно любила Бэль и заботилась о ней не потому, что принцесса была ее хозяйкой, но от чистого доброго сердечка.

Приливной волной взметнулась в душе Богини Милосердия и Исцеления сила, загорелись светлым огнем ладони, Мирабэль упала на колени рядом с умирающей и щедрым потоком, не сплетая его в не действующие на чужбине заклятья, выплеснула на нее все, что смогла, почти все свои силы. Бэль желала только одного, думала только об одном, об этом шептали отчаянно губы принцессы:

- Живи! Орин! Живи! Живи!

Ледяной холод ушел, вновь сменившись ощущением промозглой туманной ночи, вытолкавшей взашей сумерки. Теперь саму Бэль колотил озноб от перерасхода энергии, но Орин дышала. Горничная села на траве и удивилась:

- Ой, неужто меня эта мышка так толкнула, что я упала?

- Наверное, – только и смогла выдавить из себя юная богиня, украдкой утирая рукавом выступившие слезы.

- Она, паскудница, меня еще и за палец цапнуть норовила, но крови не видать, значит, не прокусила, – рассудила исцеленная и встала, отряхивая влажные от травы юбки. – И почему так? Тварюшку от земли не видать, а туда же, на людей бросается! – продолжила ворчать девушка.

- Наверное, она так боялась, что ее обидят, что решила напасть первой, – задумчиво предположила Бэль, вслед за Орин поднимаясь с травы и едва заметно покачиваясь. Неожиданно накатил острый приступ голода. Не выдержав, принцесса развязала юбку-мешок, вытащила булку и впилась в нее зубками.

- Госпожа моя, проголодалась, голубка? Вот Мартила вас сейчас не видит, а то бы порадовалась. Эк хорошо кушаете! – умилилась горничная.

Бэль только промычала что-то в знак согласия с полным ртом, думая про себя, что Мартила, знай о причинах голода госпожи, ни за что не захотела бы повторения такого, да и сама принцесса тоже. Ледяное дуновение смерти, влажный туман, обступающий со всех сторон и лезущий, кажется, прямо в душу, отбирающий не только телесное тепло, но и саму надежду, начинающее коченеть тело Орин под ногами – нет, второй раз пережить такое юная богиня не пожелала бы ни себе, ни кому другому.

Наверное, не пожелала бы. Сказать точно было сложно, ведь злейших врагов она до сих пор завести не успела и очень не хотела бы таковыми обзаводиться, лучше уж друзьями, не злейшими, конечно, а лучшими. Даже вредный Энтиор, так странно изменивший свое отношение к кузине лишь этим днем, даже Дельен на почетное звание врага, по мнению принцессы, претендовать не могли. Ведь мэсслендец по большому счету, тут юная богиня не могла себе лгать, не стремился причинить боль. Просто его желания никоим образом не совпадали с желаниями Мирабэль. А стремление навязать что бы то ни было, от куска пирога до неудобной юбки, неизменно вызывало в душе девушки бурю протеста. Даже если бы Бэль не любила Элегора, то действия принца Дельена все равно восприняла бы в штыки, как попытку ограничить свою свободу. Неужели он, такой взрослый и, кажется, не глупый бог рассчитывал добиться взаимной любви, когда похищал Бэль? Такая вопиющая глупость никак не умещалась в голове девушки, сколько она не поворачивала ее, то под одним углом, то под другим. Наверное, это была слишком взрослая глупость, объяснить которую сможет только Элия – в конце концов решила Бэль, и дала себе зарок поговорить с кузиной обо всем, когда окажется дома, в Лоуленде.

Пусть объяснит все хорошенько, а потом замечательно бы еще и Дельену тоже объяснила, что он поступил неправильно. А то вдруг в следующий раз принцу захочется украсть еще какую-нибудь девушку, а та не сможет убежать? Юная принцесса старалась думать и вести себя так, словно ее возвращение домой всего лишь вопрос нескольких если не минут, то часов, каковые придется потратить на дорогу. Так было легче.

Размышления и благие порывы Бэль, полет ее «рациональной» мысли был прерван физическим вмешательством со стороны, вернее, и со стороны и снизу одновременно. Раздался тихий щелчок. Что-то поначалу зацепило, а потом и вовсе схватило за лодыжку Орин, не больно, но очень крепко. Горничная от неожиданности взвизгнула и дернулась в попытке вырваться, а потом и вовсеи заплясала на одной ноге, поднимая повыше вторую. Конечность обзавелась новым загадочным аксессуаром из серо-синего металла, снабженного мягкими накладками под цвет.

- Ой, капкан! – удивилась Орин с каким-то истеричным весельем, приглядевшись к сооружению, вцепившемуся ей в ногу в районе лодыжки. – И ничуточки не больно! Правда-правда, Бэль!

- Тут какие-то полоски на металле, наверное, капкан ставили, чтобы живьем зверьков ловить, а не убивать и шкуру не портить! – сходу идентифицировала ловчую снасть Бэль и скомандовала:

- Присядь, попробую снять!

Орин неловко подобрала юбки и умостилась на холмик травы помягче, Бэль присела на корточки рядом и попыталась разобраться в механизме защелки.

Охотницей девушка никогда не была. Она и из лука-то стреляла лишь по магическим подвижным мишеням, но уже довольно давно развлекалась одной игрой. В Гранде, где в отличие от Садов Всех Миров была разрешена охота, Мирабэль наловчилась выискивать ловушки, поставленные на птиц и зверей, ломать их и освобождать пушистых и пернатых пленников. Прежде, чем дело пошло на лад, юная богиня немало посидела в библиотеке, выискивая материалы о строении ловушек, капканов, силков.