Я тоже так полагала.

— Я позвоню Рене и поручу Диане расследование. — Эдвард открыл дверь, и нас озарил солнечный свет. Нахмурившись, шеф взял меня за подбородок и приподнял голову. — Твои глаза. Они были голубыми.

Вот черт! Я совсем про них позабыла, и неудивительно. Я же не обрела вдруг способность видеть окружающий мир через зеленые стекла вместо голубых.

— Линзы, — выпалила я.

Эдвард прищурился, вглядываясь в мои радужки.

— На тебе нет линз.

— Вы позвонили прежде, чем я успела их надеть. — Я отстранилась. Казалось, цепкие пальцы Эдварда оставили вмятины на моем теле. — Вам ведь известно, что я в программе защиты свидетелей. — Шеф кивнул. Он все знал. — Я начала носить контактные линзы, решив подстраховаться.

Эдвард хмыкнул и ушел. Но он еще вернется, вооружившись полной обоймой того, что сможет убить оборотня-леопарда.

У меня подгибались ноги, так что я плюхнулась в кресло, опустила голову между коленей и попыталась дышать. Да, я хотела стать оборотнем, чтобы оживить своего ребенка. Но мне не приходило в голову, что при этом я умерщвлю много других людей.

Я содрогнулась, представив, как убиваю кого-то, потом пью его кровь и ем плоть. Если я и впрямь стала леопардом, разве это не приводило бы меня в восторг?

Оборотни становятся чудовищами, когда обращаются. Почему же я не такая?

Входная дверь распахнулась. Это наверняка вернулся Эдвард с новыми вопросами о контактных линзах. Я даже сама удивилась, когда он купился на мое объяснение.

Надо было бежать из Нового Орлеана, пока еще имелась такая возможность, но теперь уже слишком поздно.

Я подняла голову, собираясь рассказать всю правду, но слова застыли на губах, когда я увидела на пороге Жака Мезаро.

— Жрица. — Мезаро затворил за собой дверь, заслоняя льющийся свет. — Сегодня тебе открылся совершенно новый мир, верно?

Я только и могла, что пялиться на него. Хоть я и подозревала, что он не умер, все равно было очень странно его видеть.

Мезаро предстал в том же виде, что и на Гаити. Льняная рубашка и брюки, зачесанные темные волосы, зеленые глаза, ярко выделявшиеся на затененном лице. Единственным отличием была обувь — сандалии, — ну и то, что он обернулся живым.

— Ч-что? Как?

— Скоро ты получишь ответы на свои вопросы.

Он улыбнулся, и меня вновь поразили его многочисленные мелкие зубы. Я провела языком по своим. Не стало ли их больше, чем было вчера?

— Но сперва, жрица, вопрос задам я. Где бриллиант?

— У меня его нет.

Мезаро отвесил мне такую оплеуху, что я влетела в стойку с бутылками и костями. Уцелела я одна, остальное разбилось вдребезги.

— Я знаю, что он у тебя.

Я тряхнула головой. Не шумит. Не считая осколка стекла в заднице, я не пострадала.

— Нет. — Я не собиралась говорить ему, что бриллиант у Мерфи, хоть и не сомневалась, что он сам вскоре догадается. Надо потянуть время. — Убедитесь сами.

Мезаро перевернул комнату вверх дном. Я не препятствовала. Да и как бы я его остановила и что бы это изменило? Он прав: сегодня мне открылся новый мир, и я сомневалась, что смогу и дальше оставаться в нем жрицей вуду во Французском квартале, даже если мне удастся избежать гнева Эдварда.

Эта мысль меня огорчила. Когда получалось забыть, почему я сюда приехала, мне здесь нравилось.

— Я попыталась воскресить зомби, — сказала я.

— Дай угадаю. — Разбив одну из витрин, Мезаро перерыл выставленные товары. — Твой зомби не совсем удался.

Я вспомнила разлагающееся лицо королевы вуду.

— Не то слово.

— Лишь в полнолуние, ровно в полночь, во время обряда, проводимого леопардом-оборотнем, можно воскресить мертвого.

— Другой оборотень не подойдет?

— У нас закрытое общество.

Кто бы сомневался.

— Я была оборотнем, — протянула я. — Только не осознавала этого.

— Нет, тогда ты не была леопардом-оборотнем. Первое превращение требует времени. Ты не замечала, что понемногу меняешься? — Он небрежно махнул рукой на мои глаза. Я не потрудилась ответить. Пусть соображаю медленно, но я не слепая. — До той полночной луны, когда ты впервые полностью обратилась, ты не была одной из нас и не обладала силой оживлять зомби.

Это имело смысл. Ну или столько смысла, сколько все остальное в последнее время.

— Итак, полночная полная луна. — Я отогнула один палец. — Обряд, проводимый леопардом-оборотнем. — Еще один. — Это все, что нужно, чтобы заклинание сработало?

— Это и чертов бриллиант!

По спине пробежал холодок.

— Нам нужен бриллиант?

— А почему, по-твоему, я за ним гоняюсь?

— Из-за его дороговизны?

Мезаро бросил на меня испепеляющий взгляд:

— Умея воскрешать мертвых, думаешь, я испытываю недостаток в деньгах?

И то верно.

Он так быстро преодолел разделявшее нас расстояние, что я не заметила этого, пока мы не оказались лицом к лицу.

— Где он?

— Я не знаю. — В этот раз я ожидала удара и успела перехватить руку Мезаро. — Как вы это со мной сотворили?

Я оттолкнула его, и он, спотыкаясь, отступил на пару шагов.

Мезаро был силен, но теперь я ему не уступала. В том, что я стала леопардом-оборотнем, имелись свои преимущества. Если бы не тяга к жестоким убийствам, это могло бы мне понравиться.

— Почему ты злишься? — Мезаро кружил вокруг меня, словно зверь, которым, в сущности, и являлся. — Ты пришла ко мне. Попросила разделить с тобой мою тайну.

Я тоже не безвинна. Однако я считала, что просто из вежливости следует предупреждать человека, прежде чем превращать его в леопарда-оборотня.

— Что именно вы сделали?

— Небольшое проклятье. — Мезаро наклонил голову — жест, свойственный скорее собачьим нежели кошачьим. — Ничего такого, из-за чего стоило бы тревожиться.

— Не помню никакого проклятья.

Правда, после чашки клерена я вообще мало что помнила.

— Скорее зелье.

Ага. Вот почему я плохо соображала, выпив его ром, и осталась вменяемой, выпив свой.

— Из чего оно? — требовательно спросила я.

— Это секрет, передающийся из поколения в поколение.

Судя по ухмылке, рецепт он выдавать не собирался.

— Где-то бегают другие леопарды-оборотни?

— Пока нет. — Мезаро наклонился ближе и глубоко вдохнул. — Ты так вкусно пахнешь, — проурчал он. — Пожалуй, мы могли бы творить себе подобных естественным путем.

— Ага. Мечтайте.

Я толкнула его в грудь. В этот раз Мезаро остался там, куда отступил.

— Ты передумаешь. — Окинув меня взглядом, он облизнул губы. Внезапно я ощутила потребность встать под обжигающе горячий душ и намылиться дегтярным мылом. — Чем дольше ты бегаешь в обличье леопарда, тем больше на него походишь. Скоро ты уподобишься мне. Азарт погони, восторг от убийства — это даже лучше, чем секс.

От его слов я содрогнулась, вспомнив чужие сны, которые видела.

— Я помню то, чего не было.

— Я могу проникать в твои сны, жрица. А ты можешь проникать в мои, если захочешь.

— Я не злая, — прошептала я.

— Станешь, — улыбнулся Мезаро.

— Я убила человека.

— Прошлой ночью? Нет. Я убил. Но в следующем месяце предоставлю это тебе.

— Что, если я не захочу?

— Мы должны отведать человеческой крови в ночь полнолуния, иначе сойдем с ума.

— Но я не пила кровь!

— Нет, пила. Ты просто не помнишь.

Я вспомнила, как проснулась — руки и лицо в крови. Похоже, Мезаро говорил правду. Меня вновь затошнило, но на недомогание не было времени.

— Мы можем обращаться по ночам, когда вздумается, — продолжил он. — В такие ночи я охочусь забавы ради.

— То есть мы совсем как волки-оборотни.

— Я ничего не знаю о волках-оборотнях, да и не хочу знать.

— Серебро нас не убивает.

— Нам все нипочем.

Почему-то я сомневалась, но подумаю над этим позже.

— Почему зелье, а не укус?

— Мы не заражены, — огрызнулся Мезаро.

— Всего лишь прокляты.