— Что случилось?

— Эдвард приехал. Интересуется, во сколько мы встречаемся вечером.

— Вечером? — Я плеснула водой в глаза, ухитрившись не уронить прижатый к уху телефон.

— Полнолуние? Воскресить покойницу? Узнать у нее, как снять проклятие с моего мужа? Припоминаешь?

— Так это сегодня?

— Ты что, под кайфом?

— Прости. Приняла на ночь сонный порошок.

— Плохие сны? — Диана понизила голос, видимо, шифруясь от нашего старика.

— Только не с этим зельем. — Хотя было что-то такое…

Я подняла голову и замерла, глядя в зеркало. Глаза стали ярко-зелеными.

Трубка выпала из руки и грохнулась на пол; я машинально нагнулась за ней, а когда выпрямилась, радужки снова обрели голубой цвет. Что, черт возьми, происходит?

— Ты в порядке? — спросила Диана.

— Уронила телефон.

— Тебе надо выпить кофе.

— Я не пью кофе.

— Начинай.

Я приблизила лицо к зеркалу, разглядывая его и так и этак. Глаза больше не были зелеными, хотя казались далеко не такими голубыми, как раньше.

— Кассандра? — окликнула меня Диана.

— Да. — Я с трудом оторвалась от своего отражения. — Приеду в особняк, когда стемнеет. Сразу после заката опробуем ритуал.

— Тогда до встречи.

Промямлив что-то на прощание, я повесила трубку, затем вернулась в спальню, села на кровать и потерла лоб. По мне словно каток прошел. Не надо было пить эту отраву. Теперь я никак не могла прийти в себя, а ночью мне потребуются все силы, чтобы воскресить зомби.

Вняв совету Дианы, я отправилась в «Кафе Дю Монд» за кофе с цикорием. Этот напиток поднимет и мертвого. Может, просто окропить им могилу королевы вуду и ну ее, эту кровь?

Я наконец открыла магазин около полудня, и никто, похоже, не обратил на это внимания. Середина недели в начале ноября — вовсе не пик туристического сезона.

Воспользовавшись отсутствием посетителей, я обзвонила ближайшие отели, интересуясь, не зарегистрирован ли у них Девон Мерфи. Зря старалась.

Не то чтобы я рассчитывала его отыскать. Он наверняка уже укатил на Гавайи, набив карманы деньгами от продажи бриллианта. Будет теперь нежиться на пляже до конца жизни и изредка меня вспоминать.

Пусть катится к черту. Увы, больше всего мне хотелось, чтобы он прикатился в мою постель.

Где-то за час до заката я закрыла магазин (в который так никто и не заглянул), затем сложила в небольшую сумку все самое необходимое: нож, две миски, свою трещотку, чашку, ром, бутылку воды и бинты. А кровь можно будет взять уже на месте.

Диана жила в некогда прекрасном плантаторском доме. Большинство подобных владений в этой части Луизианы располагались на Великом речном пути, соединяющем Новый Орлеан и Батон-Руж. Почему одна из плантаций оказалась в этих краях никто толком не знал.

Диана и Адам собирались восстановить особняк, вернув ему прежний облик, как только появятся деньги и время. Сейчас же он больше напоминал типичный дом с привидениями.

Крыльцо обветшало и покосилось, однако хозяева успели поменять сломанные окна и дверь. Болото подступало к самому краю двора. Должно быть, Диане приходилось постоянно следить, чтобы Люка не утащил аллигатор, хотя Люк Рюэлль мог задать жару любому аллигатору в Луизиане.

Люк открыл дверь и закричал: «Жрица!», но тут же обесценил формальное обращение жаркими объятиями.

— Я же просила называть меня Кассандрой.

Паренек взял меня за руку и втянул в дом.

— Но «жрица» звучит гораздо прикольнее.

Он расплылся в улыбке. Вместо выпавших передних зубов у него уже проклюнулись новые, придавая ему сходство с хэллоуиновской тыквой.

Внутри особняк выглядел намного лучше, чем снаружи: безупречная чистота, отполированные полы. Тут появилась мебель и даже занавески.

Диана не была ни домохозяйкой, ни матерью до недавнего времени. И как ей удалось перевоплотиться? Впрочем, я и сама перевоплотилась в совершенно другого человека, не испытывая больших затруднений.

Чего не сделаешь ради любви.

Глаза заволокло слезами, и я пару раз моргнула, пытаясь от них избавиться. Еще не хватало, чтобы Эдвард увидел меня плачущей. Так я живо вылечу из рядов ягер-зухеров.

— Кассандра, привет! Как дела?

Мужчина в примыкающем к гостиной холле олицетворял собой слово «сексуальный»: темные волосы до плеч, гладкая бронзовая кожа, ярко-голубые глаза и совершенное тело.

— Адам. — Я кашлянула, стараясь не пускать слюни. — Не знала, что ты приехал.

Оттолкнувшись от стены, на которую опирался, он наклонился и скользнул губами по моей щеке.

— Ни за что не пропустил бы такое событие.

Каджунский акцент придавал любым его изречениям оттенок легкой небрежности и вместе с тем глубины.

— Э-э, ну, это… — Я не знала, как сказать, что не рассчитывала на столь широкую аудиторию. Это мое первое воскрешение зомби, и я не нуждалась в зрителях.

— Успокойся, я с вами не пойду. Кто-то должен присмотреть за ребенком. — Адам подмигнул Люку, который успел отклеиться от меня и прижаться к отцу. Они были так похожи, что жуть брала, хотя умиление все же преобладало.

— Да, точно. — Я утратила привычку беспокоиться о няне для ребенка. Как быстро мы все забываем.

В последнее время я, к своему ужасу, иногда с трудом вспоминала черты лица Сары.

— Я подумал, что должен вернуться домой, — продолжил Адам. — Если ты найдешь способ снять проклятие, мы отпразднуем. Если нет… — Он пожал плечами, хотя в его глазах не было ни грамма спокойствия.

Если я не найду способ снять проклятие, не знаю, как Адам и Диана будут жить дальше.

— Не беспокойся. — Я решительно расправила плечи. — Я подниму ее.

Я должна. Потому что следующая на очереди — Сара.

— Конечно, поднимешь. — Эдвард стоял на вершине лестницы.

Совершенно не похожий на командира элитного подразделения охотников на монстров Эдвард Манденауэр был очень высоким и ужасно худым. Его некогда светлые волосы поблекли, как и голубые глаза. Однако ясность ума он не утратил.

Эдвард спустился к нам и зорко глянул на Адама.

— Ты сделал, что положено?

— Да. Она не восстанет.

Похоже, речь шла о женщине из моего сна.

— Серебро? — осведомился Эдвард.

— В том числе. — Адам красноречиво взглянул на Люка, и тема была закрыта.

— Когда выдвигаемся? — спросил Эдвард.

— Как только Диана будет готова.

Эдвард нахмурился.

— Зачем нам Диана? Это же ты жрица вуду.

— Мне и вы не нужны, но, подозреваю, все равно увяжетесь.

Эдвард не потрудился ответить.

— Я тоже иду. — Диана быстро вышла в холл из кухни. — Кроме меня никто не знает, где покоится королева вуду.

— Ну так поведай нам эту тайну, — сказала я.

— Вот еще! Я должна увидеть все собственными глазами, — заявила она и повернулась к своим мужчинам: — Ребята, пицца в духовке.

Они не только купили мебель, но и провели электричество. Особняк Рюэллей обретал новую жизнь.

Диана поцеловала сначала Люка, а потом Адама, проведя пальцами по щеке мужа и задержав на нем взгляд. То, что промелькнуло между ними, не нуждалось в словах. Я едва удержалась от громкого вздоха. С чего бы мне скучать по таким отношениям, когда у нас с Карлом их отродясь не бывало?

— Довольно телячьих нежностей, — гаркнул Эдвард, и Люк прыснул со смеху. Шеф перевел жесткий взгляд голубых глаз на мальчика: — Что вас так рассмешило, молодой человек?

— Вы сказали «телячьи нежности».

— Я много чего говорю. Например, марш в постель.

Люк наморщил нос.

— Но ведь еще даже не стемнело.

Эдвард обвел взглядом взрослую аудиторию. Вид у него был озадаченный.

— И что прикажете с этим делать?

Шеф явно нечасто общался с детьми. Не удивительно. Последние шестьдесят лет он только и делал, что гонялся за оборотнями.

Немного погодя мы добрались до небольшого огороженного участка земли. Диана свернула с шоссе на грунтовую дорогу, подъехала к воротам, и мы вышли из машины.

Солнце уже село, но вдоль горизонта еще тянулась тонкая красная линия. Скоро должна взойти луна — полная и яркая.