— Я знаю о таких случаях в миротворческих миссиях в африканских странах. Выходит, что миротворцы промышляют этим и у вас.

— Видимо, для них мы тоже Африка. В Копродине то же самое творится. ООН и там крышуют этот бизнес. Знаете, Петер, какая самая большая трагедия балканских народов? — Маленович снова отпил вина.

— Нет. Какая?

— Трагедия в том, что балканским народам никогда не давали возможность самостоятельно решать свою судьбу. За них всегда это делали в Стамбуле, Берлине, Лондоне или какой-нибудь другой европейской столице, особенно в последние два века. Тогда границы менялись, чуть ли не каждый год — земли переходили ту к одним, ту к другим, создавая конфликты между соседями и порождая ненависть. Поэтому и все считают, что их обделили — и иллирийцы, и мизийцы, и греки, и болгары, и македонцы, и все. Балканы не зря называли пороховой бочкой Европы. Первая мировая война ведь отсюда разгорелась…

— Алия, а вы случайно не знакомы с итальянским журналистом Альфредо Ломбарди? — замолчав на несколько секунд, спросил Сантир. — Он на днях должен приехать в Живицу. Он делает фильм о Копродине.

— Ломбарди? Да, я его знаю. Он у меня брал интервью года два назад. Хороший журналист.

— Если хотите, могу вас пригласить на нашу встречу. Может, чего полезного узнаете.

— Да, конечно. Надеюсь, что я не буду занят.

— Алия, можно я вас попрошу еще об одной услуге?

— Я вас слушаю, Петер.

— Вы бы не могли меня вывести на кого-нибудь, кто хорошо знаком с деятельностью Саллеха Абдуллы? У вас какой-нибудь контакт не найдется?

— Я завтра сделаю пару звонков и с вами свяжусь.

— Спасибо.

После ужина двое собеседников покинули ресторанчик и, обменявшись документами, отправились по темным улицам к гостинице Сантира. Старенький автомобиль Маленовича был припаркован недалеко от нее.

— Их называют «Розами Поврилеца», — Алия увидел, что Сантир разглядывает воронку от мины на тротуаре, заполненную красной смолой. — Все воронки от снарядов, убивших больше трех человек, заполнены смолой. По форме они похожи на цветки роз, поэтому их так назвали. По всему городу есть такие…

Дойдя до желтой гостиницы, двое журналистов пожали руки на прощание и договорились встретиться снова, как только Маленович разыщет информатора.

Второе августа. Город Поврилец

— Вот и человек, о котором я вам говорил, Петер, — Алия указал имагинерскому журналисту на мужчину, стоявшего у небольшого фонтана на краю одной из аллей центрального парка города Поврилец. Мужчина был лет сорока на вид, среднего роста, плотный, с черными, слегка поредевшими волосами, кривоватым носом и тонкими, сжатыми губами.

— Здравствуй, Алия, — мужчина, оставаясь все таким же серьезным, протянул руку Маленовичу.

— Здравствуй, Заим, вот это журналист, который хотел с тобой поговорить. Его зовут Петер.

— Здравствуйте, меня зовут Заим, — сказал по-живитарски мужчина и пожал руку Сантиру. — Надеюсь, вы не против, если сначала уладим формальности?

Заим Кадиевич имел в виду небольшую денежную сумму в долларах, взамен которой он согласился дать интервью. Алия перевел имагинерскому журналисту слова мужчины и Петер, поняв намек, достал две мятые банкноты из кармана и передал их Кадиевичу.

— Давайте прогуляемся, — предложил Заим, указав пальцем на длинную аллею, над которой с двух сторон нависали пышные ветви высоких сосен. Было около двух часов дня, парк был тихий и почти безлюдный.

— Заим, вы можете что-нибудь рассказать о Саллехе Абдулле и его деятельности? — начал разговор Сантир, используя Маленовича как переводчика.

— Что о нем рассказать… иностранные спонсоры шлют ему доллары и от их имени он распределяет деньги между местными исламистами. Он себе огромный дом построил недалеко от центра. Занимается и табачной контрабандой. В новостях ведь говорят, что его ищут заграницей. Сигаретами его снабжают две фабрики, которые находятся под контролем группировок, близких к партии ДДЖ. Некоторые из главарей этих группировок, которых еще не успели расстрелять конкуренты, сейчас где-то за рубежом — кто на Кипр уехал, кто в Испанию, кто еще куда. Я когда в полиции работал, мы всю эту цепочку расщепили, уйму доказательств собрали, но дело так и не дошло до суда. Люди Осича вмешались и все спустили на тормозах.

— А его связи с радикальными исламистами вы расследовали? — спросил Петер, делая заметки в своем блокноте.

— А что тут расследовать? Дженар Ибрагимович ведь сам их сюда пригласил — и Абдуллу, и всех арабов. Их на вестлендерских самолетах из Турции в Иллирию перевозили, а потом, вместе с оружием, перебрасывали к нам. Пользы особой от них не было, но надо признать, что дрались отчаянно. И вели они себя нагло, как будто это они здесь хозяева, а не мы. Однажды — я сам свидетель — они остановили на дороге каких-то вестлендерских офицеров и отобрали у них два джипа, так потом нам самим пришлось вмешаться, чтобы вернуть машины. Тогда чуть до стрельбы не дошло. Машины-то мы все-таки у них забрали…

— И как отреагировали на это вестлендеры?

— Да никак, — ответил Заим, — им на них наплевать. Я же говорю, что они наемников на своих самолетах сюда возили. «Они на вашей территории, так что это ваши проблемы, а не наши» — вот какая у них философия. Только наши власти с этой проблемой совсем не хотят разбираться, им ведь тоже деньги перепадают, да они и боятся, как бы исламисты не пошли против них. Исламисты контролируют и трафик наркотиков через границу, с мафией у них тесные связи. Они каждую тропу знают в горах. Не говоря уже о том, что у них всегда можно купить оружие. Несколько криминальных авторитетов подорвали бомбами, сделанными в Пожарине.

— А кроме JCFI у Абдуллы есть другие фонды в Живице? Вы знаете что-нибудь об этом?

— У него этих фондов и фирм не один десяток, он находит здесь людей и регистрирует на их имя свои фирмы. По сто-двести долларов он им за это платит. Абдулла хорошо разбирается в отмывании денег, поэтому у него кличка есть — «бухгалтер». Он и на последнюю избирательную кампанию Осича немалые деньги отвалил. На них больницу отремонтировали — прямо, как в каком-то анекдоте. Я знаю еще один крупный фонд, с которым связан иорданец, — ВЕО. Он зарегистрирован, если я не ошибаюсь, в Катаре. Этот фонд, говорят, тоже работает на террористов. Несколько новых мечетей в городе построены на его деньги, на каждой позолоченная табличка есть с признательностью спонсорам.

— Вы сказали ВЕО? — переспросил Сантир, услышав знакомую аббревиатуру, — эта организация была связана с терактами 11 сентября в Вест Лендс. Она перечисляла деньги на счета одного вестлендерского фонда, который финансировал террористов.

— Этот фонд имеет офисы и в Албании. Раньше деньги сначала поступали в Албанию, там, у исламистов есть хорошо налаженная сеть, а потом в Живицу. Наверное, и сейчас так, не знаю. Их офис, кстати, находится недалеко от парка, только там уже стоит другое название.

— Сейчас деятельность ВЕО запрещена в Вест Лендс.

— Там, может, и запрещена, а у нас все еще действует. Тут вообще полный бардак… — махнул рукой Кадиевич. — Исламисты выдают себя за гуманитарных работников или религиозных деятелей и так ездят по миру. У каждого в кармане есть куча фальшивых паспортов и удостоверений разных благотворительных организаций. В нескольких селах вокруг Поврилеца действуют радикальные группы. Построили себе мечети, зазывают туда молодежь и насаждают свою идеологию. О последствиях никто не думает.

— Их тоже спонсирует Абдулла?

— Некоторых да, но у исламистов есть много источников финансирования. Абдулла не единственный.

— Заим, а вы знаете что-нибудь о связях Абдуллы с радикалами, которые воевали на стороне копродинских албанцев?

— Через Абдуллу арабские спонсоры переправляли исламистам в Живице деньги специально на джихад в Копродине. Это началось где-то в 1996 году. В радикальных мечетях добровольцам сначала промывали мозги, затем отправляли их в Пожарину учиться стрелять, а потом — через гору, прямиком в Копродину. Сейчас по той же схеме отправляют наемников помогать чеченцам. В селе Деничли, например, есть одна такая мечеть. Там один бывший моджахед, Басим Аль-Хабар, местных парней вербует. Он недавно в газете вестлендерам угрожал. Снова без последствий…