Выступление закончилось, и зал постепенно опустел и затих, как будто в нем никого и не было. Президент, в это время, ожидая встречи с директором ЦБТ, становился все более нервным.

«Разберусь я с тобой, Швальк… хорошую ты мне свинью подложил, нечего сказать…», — думал Одест, запихивая в карман мятый листок с речью, которую он только что произнес.

Газетные статьи, телевидение, принявшее эстафету у печатных изданий, и запутанные объяснения официальных лиц сделали терроризм основной темой для имагинерцев. Исламисты, до этого воспринимаемые обществом как какие-то дикие фанатики, которые взрывают бомбы где-то далеко, на Ближнем Востоке или еще дальше, за два дня превратились во вполне ощутимую угрозу.

То, что угроза была невидима и непредсказуема, еще больше разогревало тревогу среди жителей Имагинеры. Но главным источником недовольства граждан был не сам факт присутствия террористов, а выводы, сделанные газетой «Нюз Ляйнер». По ее данным выходило, что исламисты развернули свою деятельность, чуть ли не у всех на виду, почти в самом центре имагинерской столицы. Население недоумевало, как они могли остаться незамеченными спецслужбами на протяжении почти пяти лет, притом, что они не были особо законспирированными.

Рано утром, на следующий день после выступления Президента перед журналистами и его напряженным разговором с директором ЦБТ, в шесть часов утра, у одного из домов в так называемом «арабском» районе на периферии Калиопы, населенном студентами, иммигрантами и беженцами из Азии и Африки, остановились несколько черных микроавтобусов и внедорожников. На машинах отсутствовали знаки отличия, но синие маяки на крышах подсказывали, что они связаны с силовыми структурами.

Через пару секунд на глазах двух удивленных прохожих, которые в этот момент прогуливались со своими собаками, из автомобилей начали выходить хорошо вооруженные люди крепкого телосложения в черной спецовке, с надписями «АНТИТЕРРОР» на спинах. Действиями бойцов руководили несколько оперативников, чьи лица тоже скрывались за масками, но, в отличие от спецназовцев, они были одеты в гражданское.

— Продолжайте гулять, граждане! Проводится специальное мероприятие, не останавливайтесь, — один из бойцов, размахивая рукой, обратился к удивленным зевакам. Двое прохожих, с виду пенсионного возраста, решили не спорить с человеком в форме и вместе со своими питомцами, успевшими уже пометить газон у тротуара, пошли прочь.

У подъезда группа разделилась: человек пять остались возле машин, охранять крыльцо, а остальные зашли в однотипную пятиэтажку. Здание использовалось муниципалитетом как общежитие и квартиры в нем предоставлялись официально зарегистрированным беженцам. Попав внутрь, обычный имагинерец мог сильно удивиться пестрому составу жильцов — на одной лестничной площадке можно было столкнуться с представителями практически всех континентов и этносов.

Оставив пару спецов сторожить лифт и первый этаж, основная группа, громко тукая начищенными ботинками, побежала по лестнице на третий этаж обыскивать одну из квартир.

Оказавшись у порога указанной квартиры, командир группы рукой дал знак одному из своих подчиненных, за спиной которого на ремне висел массивный стальной лом, подойти к двери. Боец выполнил команду и ломом, который в его руках казался легким, как перышко, начал разбивать запертую дверь. Деревянные дверь и рама долго не сопротивлялись и секунд через пять сотрудники спецподразделения, крича: «АНТИТЕРРОР! Не двигаться! Всем стоять на месте!», вбежали в тесный коридор двухкомнатной квартиры.

Первым, что бросалось в глаза, был метровый кусок черной материи, прикрепленный к стене гвоздями. Издалека он походил на пиратский символ, но при внимательном рассмотрении становилось понятно, что здесь речь идет совсем не о «Веселом Роджере». На флаге было изображено переплетение знаков белого цвета, похожих на арабские знаки, а под ними — стилизованная изогнутая сабля того же цвета.

В сознании всех, кто находился в комнате, промелькнула одна и та же ассоциация — телевизионные репортажи с черными флагами, изрисованными арабской вязью, на фоне которых обычно снимались боевики, ставшими особенно популярными после сентября 2001 года.

— Откуда у вас этот флаг? — один из спецназовцев обратился к двум обитателям квартиры.

— Это… — на ломанном имагинерском ответил один из молодых людей, — религиозный исламский символ…

— Что написано на флаге?

— Ну… это… молитва из Корана…

— Про джихад там не написано?

— Ну… нет.

— Мы это проверим, — строго ответил сотрудник спецслужб.

Другой сотрудник в это время записывал на видеокамеру действия своих коллег, которые взялись за содержимое шкафов и файлы компьютера, стоявшего на столике возле одной из кроватей.

Сотрудник, рывшийся в тумбочке у дивана, на котором спал один из жильцов, сделал интересную находку: несколько десятков упакованных лазерных дисков с религиозными напутствиями экстремистского толка, записями молитв, терактов и боев с участием исламистов. Причем, фильмы были смонтированы на довольно приличном уровне, с переводом на имагинерский язык. Последнее, в свою очередь, подсказывало, и на какую публику было нацелено это кино.

В домашнем компьютере задержанных находились сходные по теме видеоклипы. В одной из директорий сотрудники антитеррора нашли файлы под названием «Живица видео 1992х95». Судя по названию, видеозаписи были сделаны как раз в период гражданской войны, бушевавшей в маленькой балканской стране.

Содержание некоторых роликов вызвало шок даже у спецназовцев. В одном из них были запечатлены охваченные огнем деревенские дома, в некоторых из которых находились изувеченные тела, по-видимому, обитателей этих строений. Были найдены и несколько роликов с записями пыток и расстрелов мирных жителей и пленных солдат, судя по субтитрам, мизийской армии.

Самым поразительным было то, с каким хладнокровием и цинизмом боевики совершали эти дикие зверства. Мучительную агонию своих жертв бородатые «войны ислама», как они сами себя подписывали, сопровождали воодушевленными выкриками и возгласами «Аллаху Акбар».

«Казнь неверных — врагов истинной веры» — этот пояснительный текст стоял в правом углу экрана, как бы оправдывая перед зрителем эту бессмысленную жестокость.

Осмотр квартиры продолжал преподносить все новые сюрпризы. Напротив стены с черным флагом стояли книжный и платяной шкаф. В одном из ящиков книжного шкафа, заполненном религиозной литературой на арабском языке, силовики наткнулись на четыре новеньких заграничных имагинерских паспорта. Два из них, судя по фотографиям, принадлежали арестованным, а остальные — неизвестным лицам, личности которых предстояло установить.

Боец, нашедший документы, передал их одному из офицеров, который начал сразу их изучать. Первым делом оперативник проверил голографические наклейки с изображением имагинерского герба на второй странице каждого из паспортов. Как он и догадывался, наклейки оказались поддельными. Офицер достал из кармана куртки небольшой прибор, похожий на детектор валют, и подсветил им внешние края внутренних страниц каждого из документов. Если бы паспорта были настоящими, то при ультра-фиолетовой подсветке были бы заметны три элемента: серийный номер паспорта, маленькая фигурка орла и слово «Имагинера».

Однако, защитные знаки полностью отсутствовали и сомнений, что это подделки, уже не осталось. Оперативник немного удивился, так как обычно мошенники использовали настоящие документы, заменяя фотографии и отдельные страницы, или пытались заполучить настоящий паспорт, например, по фальшивым свидетельствам о рождении.

— Коллега, посмотри сюда, — к офицеру обратился один из спецназовцев, рывшийся в книжном шкафе. В руках он держал книгу, между страницами которой были спрятаны несколько квитанций.

Офицер подошел к своему сослуживцу и взял квитанции, обозначающие какие-то банковские переводы. Он обратил внимание на то, что почти на всех бумажках фигурировал один и тот же получатель платежа — благотворительный фонд JCFI, но банковские счета плательщиков были разные. Подозрительным было и то, что суммы переводов находились в пределах восьми-девяти тысяч долларов. Имея ввиду, что по имагинерским законам банковские служащие были обязаны сообщать надзорным органам о всех операциях, превышающих сумму десять тысяч долларов, в данной ситуации возможно речь шла об отмывании денег.