Как и предполагалось, Яшар собственноручно места для хранения нелегального товара не арендовал, а прибегал к услугам иных лиц, которые за определенный гонорар делали это вместо него. Так он руководил процессом косвенно, не пачкая руки, и, формально, не нарушал законов. Это крайне затрудняло сбор прямых доказательств против турка и затягивало расследование, но сыщики в итоге все-таки добрались до Тахира.

В этом смысле самыми результативными оказались слежка и проверка телефонных разговоров. По ходу дела пришлось определить целую дюжину мобильных номеров, так как преступники, как правило, пользовались несколькими незарегистрированными сим-картами, пытаясь тем самым перехитрить блюстителей закона.

— У нас «штиль», повторяю — у нас «штиль», — дежурным тоном сообщил по рации один из таможенников у склада.

Время шло, и скоро должен был наступить рассвет. Сотрудники таможни, борясь с усталостью, продолжали бесперебойно нести вахту и ждать дальнейших указаний. По первоначальному плану они должны были наблюдать за складом, непрерывно докладывать и ждать замену, предположительно, около восьми утра. О задержании кого-либо или обыске складского помещения пока речи не шло — всего двум оперативникам с этим было не справиться.

Буквально за ночь сыщики сделали еще один важный прорыв — им удалось вычислить личность человека по кличке «Лысый». Он, судя по телефонной беседе Рика с человеком из его окружения, должен был быть среди посредников, собиравшихся встретить контрабандный груз. В считанные часы оперативники, при помощи служебной базы данных и добытой ранее информации, определили самого вероятного носителя этого прозвища.

Это, скорее всего, был Карол Молинери — имагинерец, как и можно было ожидать, сидевший в прошлом в тюрьме, в том числе за контрабанду. Карол был среднего роста, крепко сложен, всегда ходил с бритой головой, за что, наверное, его и прозвали Лысым. Нос у него был широкий и сплющенный — наследство, оставшееся от короткой боксерской карьеры, взгляд у него был слегка прищуренный, выражая какую-то ожесточенность. Над левой бровью у него имелся тонкий шрам в форме кривой борозды, длиной в два-три сантиметра, полученный в ходе одной бандитской потасовки. Молинери в тот раз сильно повезло, так же как ему везло и в других многочисленных переделках, в основном благодаря старым боксерским навыкам и крепкому черепу.

Нашлось и подтверждение тому, что Карол имел связи с Рикардом Элем и в последнее время встречался с ним неоднократно. Как только это стало известно сыщикам, ими была сформирована команда и направлена на его поиски. К счастью для оперативников, Лысого долго искать не пришлось, так как он продолжал жить по адресу, отмеченному в его досье. Это была двухкомнатная квартира в старом районе Калиопы, доставшаяся родителям Карола от его бабушки. Сейчас мать Карола, оставшаяся вдовой, жила в совсем другом месте, в одноэтажном доме в пригороде столицы. С сыном у нее были натянутые отношения и виделись они не чаще, чем раз в год.

Под покровом ночи полицейские подъехали к длинному трехэтажному дому, где должен был находиться Карол. Здание было построено в пятидесятых годах и по посеревшим бледно-желтым стенам можно было судить, что капитальный ремонт здесь не делался давно. Входов в дом было два и располагались они по краям лицевой стороны здания. Возле каждого из них из тротуара торчал фонарный столб, окатывающий тусклым светом стены, создавая какую-то мрачноватую и застылую атмосферу. Большинство жителей в доме были пенсионного или близкого к нему возраста, так что включать громко музыку или дебоширить было практически некому.

В квартире Молинери, находившейся на втором этаже, свет не горел. Вероятных объяснений этому было три: Карол спал, его не было дома или он вообще здесь не появляется. Полицейские надеялись, что он все-таки находится вверху и просто спит. Чтобы проверить так ли это, оперативники, караулившие у дома, решили пойти на хитрость: один из полицейских предложил позвонить на домашний номер Карола, если конечно он не был отключен, и изобразить пьяного мужчину, набравшего по ошибке не тот номер. Затея была принята единодушно и незамедлительно выполнена.

— Есть гудки… линия не занята, — шепотом сказал оперативник своему напарнику, держа мобильник у уха. Секунд через двадцать, в окне квартиры на втором этаже зажегся свет, и чья-то тень прошла в комнату.

— Алло… — раздраженно спросил сонный голос.

— Алло, — изображая пьяного, заговорил полицейский, — ей, Дани, это ты?… можно я к тебе на ночь приеду… а то я опять с женой поругался…

— Чего?! Кто это?

— Дани, ты что? Чего придуриваешься-то… я к тебе могу приехать?

— Нет тут никакого Дани… нашел когда звонить…придурок!

— Дани, ты чего? Я тебя как друга прошу…

— Меня Карол зовут! Нет здесь никакого Дани! Ты номером ошибся… пьяный козел, бля… — взбесился разбуженный Карол.

— Ой, мужик, прости… я думал Дани… извини!

— Не хрен по ночам звонить. Пей поменьше… бля… — Карол бросил трубку.

Полицейские вздохнули с облегчением — Карол действительно был у себя дома.

Связавшись с руководителями операции, сотрудники ОБОП продолжили наблюдать за старым домом. Через пару секунд после звонка свет в квартире Молинери снова погас. До рассвета оставались считанные часы.

Раннее утро следующего дня

Утреннее солнце облило город первыми бледными лучами. Оперативники, усталые от напряжения и бессонницы, готовились к решительной фазе. Все ждали появления фуры, нагруженной контрабандой.

По полученным данным она должна была пересечь таможенный терминал возле города Олесбент, расположенного у восточной границы Имагинеры. Задержание должно было произойти в момент разгрузки сигарет на имагинерской территории, — что являлось нарушением транзитного режима, — и передачи товара посредникам. Все готовились именно к этому. Сыщики не спешили с обысками и задержаниями, выжидая момент передачи, чтобы не спугнуть Рика и его соучастников.

Лысый проснулся в восемь утра. Для него это был весьма ранний час, так как по ночам он обычно скитался по барам, квартирам приятелей или любовниц, а днем отсыпался. Постоянной работы у этого мужчины, которому скоро должно было исполниться тридцать лет, давно не имелось, так что свободного времени у Лысого было вдоволь. Когда Каролу не доставало денег, он, все-таки, брался за какое-нибудь дело: некоторое время он работал вышибалой в клубе, шофером у одного криминального авторитета, потом телохранителем у другого. Пару раз Лысого даже нанимали, чтобы с его помощью выбить — в прямом и переносном смысле — долги (с чем Молинери успешно справлялся, но в итоге все-таки сел за решетку).

В тюрьме он успел познакомиться и войти в доверие к Рикарду Элю, что во многом предопределило его судьбу после освобождения. Выйдя на волю, Молинери долго не раздумывал над тем, стоит ли ему принимать заманчивое предложение Рика и связываться с табачной контрабандой. Прибыль, о который ему сетовал Эль, стоила риска снова оказаться в тюремной камере (по имагинерским законам за это можно было получить до четырех лет).

От Лысого требовалось делать две вещи: контролировать группу посредников, состоящей из четырех-пяти человек, которая забирала груз у курьеров, ввозивших сигареты в Имагинеру, и находить людей, которые за деньги были готовы на свое имя арендовать помещения для хранения контрабанды.

До сих пор Каролу казалось, что полицейские до него скоро не доберутся, и он успеет накопить приличные деньги. Однако, арест Омера и двух турков, тоже находившихся под покровительством Рика, заставило его серьезно задуматься, что делать дальше.

Посчитав, что на голодный желудок что-либо придумать будет трудно, Лысый пошел к холодильнику, стоявшему в кухне. Достав из него бутерброд в вакуумной упаковке и литровую бутылку апельсинового сока, Карол вернулся в гостиную и уселся перед телевизором. Ему должны были позвонить от имени Рика и сообщить о прибытии контрабандного груза.