— Эй, отпусти его! — потребовал вожак хулиганов.

— Вы — «косианцы»? — повторил я вопрос.

— Нет, — заявил он, — мы из Ара.

— По крайней мере, двоих из них я могу достать с первого раза, — сообщил мне Марк.

Все шестеро отступили назад, явно готовясь дать дёру.

— Мы же всего лишь мальчишки! — сказал их вожак, держа дистанцию.

Я мотнул головой назад в сторону женщины, которая уже встала с колен. Она по-прежнему сжимала полы своего капюшона, стараясь максимально скрыть под ними черты своего лица.

— Вы решили, что она — простая рабыня, — осведомился я, — и вы можете раздеть её на улице ради своего развлечения?

— Нет, — ответил один из парней.

— Она — свободная женщина вашего собственного города, — напомнил я.

— В Аре больше нет Домашнего Камня, — пожал он плечами.

— Это верно, — кивнул Марк.

— Вы же не будете воевать с детьми? — осторожно спросил их вожак.

— Ага, теперь вы уже «дети», — усмехнулся я.

На этот раз никто из них не решился вступать в полемику.

— А ну живо ножи в ножны убрали, — рявкнул на них я.

Они не стали рисковать и быстро выполнили мой приказ, чему я был, признаться только рад, не будучи уверен в реакции Марка. В конце концов, мой друг родился на Горе, а не на Земле. К тому же, он был из касты Воинов, а, следовательно, подчинялся кодексам, которые в ситуации подобного рода, когда на тебя направлено обнажённое оружие, только поощряют напасть и убить. Кроме того, хотя он и заявил о двоих, но я видел, что реально он мог достать, по крайней мере, троих. Первого прямым ударом, затем, вытаскивая клинок и продолжая движение влево режущим в шею снять второго, а потом с размаха зарубить того, что справа, прежде чем они успели бы броситься врассыпную. Надо признать, что Марк был очень быстр и хорошо обучен. Фактически, своим требованием, я дал им шанс пожить ещё немного. В конце концов, как это несколько запоздало указал их вожак, и как ни печально это было для меня, они были всего лишь детьми. Однако для Марка это не имело никакого значения, ведь он сам был старше их не больше чем на три или четыре года.

— Теперь передай кошелёк и вуаль, — не сводя с вожака взгляда, потребовал я.

— Сначала освободите Деция, — попробовал ставить условия тот.

— Я не торгуюсь, — предупредил я, и парень почёл за благо шагнуть вперёд, протянуть руку и положить кошелёк на мостовую.

Затем он кивнул второму, который держал вуаль. Тот, также осторожно, опасливо посматривая в сторону Марка, положил вуаль рядом с кошельком. Потом, как только оба они отступили назад, к своим подельникам, я выпустил руку их менее удачливого товарища, Деция, как выяснилось. Он тут же отскочил от меня, спрятавшись за спинами остальных, держась за своё запястье.

— Отдайте мне мою вуаль! — потребовала женщина, выходя вперёд.

Как только я вручил ей столь ценный для неё лоскут ткани, она сразу отвернулась, приспосабливая его на место.

— Поднимите мой кошелёк, — сказала она, всё так же стоя спиной к нам. — И отдайте его мне.

Кошелёк я поднял, но отдавать не спешил. Я присмотрелся к группе мальчишек, которые удалившись от нас ярдов на сорок собрались вокруг Деция, баюкавшего свою руку. Нисколько не сомневался, что запястье его всё ещё болело.

— Отдайте мне мой кошелёк! — потребовала женщина.

Но я не ответил, глядя в сторону группы мальчишек. Запястье Деция сломано не было, да я и не собирался этого делать. То один, то другой из них время от времени посматривали в нашу сторону. Честно говоря, я сомневался, что они решаться возвратиться, хотя был уверен, что Марк, возможно, только приветствовал бы это. Его меч всё ещё был обнажён. Также, я не думал, что теперь их заинтересует дальнейшее преследование женщины.

Внезапно я почувствовал, что рука женщины вцепилась в кошелёк, и моя собственная рука, почти автоматически сжалась. Её глаза, сердито сверкнули поверх непрозрачной уличной вуали, уже закреплённой на своём законном месте.

— Отдайте его мне! — потребовала она.

— Похоже, зря мы вмешались, — сухо сказал Марк, вбрасывая меч в ножны.

— Отдайте, это моё! — снова потребовала женщина.

— Вы невежливы, — сообщил я женщине, пытавшейся изо всех сил вытащить кошелёк из моей руки.

— Неужели Вы не благодарны? — осведомился я.

— Выражать благодарность унижает свободную женщину, — заявила она.

— Я так не думаю, — заметил я.

— Разве вам не платят за вашу работу? — спросила женщина.

— А разве Вы не благодарны? — вопросом на вопрос ответил я.

— Я не рабыня! — попыталась возмутиться незнакомка.

— Итак, Вы не благодарны, — сделал вывод я, поднимая руку с кошельком.

— Да, — зло проговорила она. — Я благодарна! А теперь, отдайте его!

— Ага, — усмехнулся я. — Значит, Вы можете оказаться рабыней.

— Нет! — воскликнула женщина.

— Что Ты думаешь об этой свободной женщине? — поинтересовался я у Марка.

Она сердито фыркнула, но кошелька не выпустила.

— Как по-твоему, она стала бы более воспитанной, — спросил я, — если бы была раздета?

— Думаю, да, — ответил мой друг, — особенно, если бы она была ещё заклеймена и в ошейнике.

— О да, тогда бы она точно изучила мягкость, в противоположность своей твердости, — не мог не согласиться я.

— Добиться этого было бы, прежде всего, в её интересах, — усмехнулся он.

— Точно, — кивнул я.

Женщина наконец выпустила кошелёк и отступила на шаг назад. Теперь её глаза были широко распахнуты.

— Возможно, она — одна из тех женщин, которых лучше держать в конуре, — предположил я, — и выпускать только тогда, когда потребуются её услуги.

— Ты имеешь в виду тот тип надменных шлюх, — уточнил юноша, — которые очень быстро теряют свою надменность, оказавшись в неволе?

— Пожалуйста, — сказала она. — Отдайте мои деньги.

Но я никак не отреагировал на её требование.

— Верните их мне! — сердито крикнула женщина.

— Неужели Вы не хотели бы изучить мягкость, вместо своей твердости? — спросил я, насмешливо глядя в её сердитые глаза. — Оказавшись в неволе женщины быстро учатся этому.

— Просто это в их интересах, — объяснил Марк.

— Правильно, — согласился я.

— Уверен, Вы задавались вопросом, каково это было бы, быть рабыней, не так ли? — поинтересовался у неё мой друг.

У дамочки даже дыхание перехватило. Слишком очевидно было то, что она рассматривала такие вопросы.

— Но тогда, Вы можете оказаться недостаточно привлекательной для того, чтобы быть рабыней, — предположил я.

Женщина промолчала, и я забросил её кошелёк себе под тунику.

— Ой! — вскрикнула незнакомка, когда я, шагнув вперёд, взял в руки её капюшон.

— Вот сейчас мы это и выясним, — усмехнулся я.

— Ой! — снова пораженно пискнула она, почувствовав, как Марк схватил и завёл за спину её руки.

Я отодвинул капюшон со лба и сбросил его за спину. Затем, резким рывком, сдёрнул её вуаль и всмотрелся в открывшиеся черты лица.

— Думаю, что Вы, как и большинство женщин, стали бы достаточно неплохой рабыней, — вынес я свой вердикт.

Женщина принялась извиваться, пытаясь вывернуться из захвата Марка.

— Подержи-ка её запястья, — попросил я парня, и быстро связал их за спиной её же собственной вуалью.

— Пожалуйста, — простонала она, вдруг осознав, что у нё нет никаких шансов скрыть своё лицо. — Позвольте мне скрыть себя. Работорговцы могут увидеть меня!

— А не надо было вызывать наше неудовольствие, — усмехнулся я.

Затем я вытащил из-под туники мешочек с монетами и швырнул его группе мальчишек, так и стоявших ярдах в сорока от нас. Их вожак ловко поймал кошелёк налету. Затем они дружно развернулись и убежали. Женщина ошеломленно уставилась на меня.

— У вас симпатичные губки Леди, — сообщил я ей. — Их было бы приятно обучать целоваться.

Из глаз женщины брызнули слезы.

— А чтобы Вы не вернулись домой слишком быстро, — усмехнулся я, — мы сейчас сделаем вот это.