Она упомянула двойную флейту, тот же инструмент, на котором играют флейтистки на стенах, но у меня не было особых сомнений, что приглашённым музыкантом окажется не одна из тех девок-флейтисток, а кто-то связанный с тем или иным театром Ара. Да и инструмент наверняка будет намного выше классом, и по диапазону, и по тону, чем те, что выдавались рабыням.

— Вообще-то, я имел в виду, — усмехнулся мужчина, — развлечения.

— Что же это такое Вы могли иметь в виду, Капитан? — сделала вид, что задумалась Талена.

— У меня есть кое-какие обязанности, — заявил офицер.

— Конечно же, Вы не имели в виду «развлечения», в которых могли бы фигурировать женщины? — уточнила Убара.

— А что есть другой вид развлечений? — усмехнулся он.

— Вы имеете в виду свободных женщин, — лукаво поинтересовалась она, — мы можем пригласить флейтистку.

— Нет, — засмеялся мужчина. — Говоря женщины, я имею в виду — рабынь.

— Понимаю, — протянула Талена.

— Танцовщиц, — добавил он. — Или тех, которые могли бы выступать в качестве ставки в игре, или в качестве приза.

— Ну конечно, — понимающе усмехнулась она.

— Лучше всего подошли бы рабыни с Земли, — намекнул косианец.

— Капитан, это уже ни в какие ворота не лезет, — возмутилась Талена. — Они же самые низкие из рабынь.

— Некоторые весьма хороши, — пожал он плечами.

— Возможно, мы могли бы подыскать девушек из Турии, — предложила Убара.

— Или из Ара, — кивнул офицер.

— Капитан! — воскликнула женщина.

— Убара? — посмотрел он на неё.

— Женщины Ара, — заявила Талена, — совсем не подходят для таких развлечений.

— А что насчёт тех женщин, которых Вы отправили на цепь? — осведомился косианец.

— Ну хорошо, — признала она, — некоторые подходят.

— Уверяю Вас, — усмехнулся мужчина, — что женщины Ара, будучи порабощены, пресмыкаются, лижутся и целуются точно так же, как и любые другие женщины.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — заверила его Талена.

— Надо всего лишь поместить их на их место, — сказал офицер, — место женщин. А женщина Ара это, или любая другая — неважно, оказавшись на месте предписанном женщине, она станет такой же горячей и беспомощной, такой же нетерпеливой и послушной, такой же нежной и покорной, как любая другая рабыня.

— Несомненно, — сердито буркнула женщина.

— Простите меня, Убара, — сказал мужчина, — если я оскорбил вас. Я не придворный и не дипломат. Я — солдат, простой мужчина, привыкший говорить прямо.

— Конечно, я не держу на вас обиды, — заверила его Талена.

— Я хотел только заметить, что женщины Ара удивительно красивы и необыкновенно волнующи.

— Я понимаю, — кивнула одна из женщин Ара.

— Убара?

— Я думаю, — заметила она, — что то, что Вы говорите, несомненно верно. Уверена, что в городе должны найтись некие женщины, уроженки Ара, которые не только являются подходящим для ошейника, но и уже находятся в нём.

— Конечно, — кивнул косианец.

— Есть у меня на примете одно развлечение, которое могло бы вас заинтересовать, — сказала Талена.

— Убара? — действительно заинтересовался капитан.

— Ещё до заката, — напомнила она, — Клавдия Тентиус Хинрабия, из клана Хинрабиев, снова наденет ошейник рабыни.

— Да, — припомнил косианец.

— Разве Вам не было бы любопытно посмотреть как она танцует? — спросила Талена.

— Но она же не танцовщица, — заметил офицер.

— Думаю, что под плетью она сможет не только пройти через рабские позы, но и выступить как подобает, — усмехнулась Убара.

— Конечно, — признал мужчина.

— К тому же, разве вы мужчины не говорите, что любая женщина может танцевать? — засмеялась Талена.

— В той или иной степени, — отчасти согласился он.

— В таком случае, если степень её выступления окажется неудовлетворительной, её можно будет выпороть, — заметила женщина.

— Конечно, — кивнул он.

— Возможно я сама вынесу суждение по этому вопросу, — предположила Талена.

— Это целиком и полностью ваше право, Убара, — сказал офицер.

— Думаю, будет забавно, — усмехнулась она, — привести Хинрабию в качестве артистки на мой ужин, и посмотреть как она, уже рабыня, будет выступать перед мужчинами, в моём присутствии.

— Действительно забавно, — признал косианец.

— В таком случае, когда Вы вернётесь в свой штаб, пожалуйста, передайте Мирону Полемаркосу мою просьбу также удостоить нас своим присутствием, — попросила Убара.

— Ваше желание, — поклонился капитан, — для меня равносильно приказу.

— Хочу, чтобы она выступила и перед ним тоже, — сказала женщина.

— Ваша месть Хинрабии действительно будет жестокой, Убара, — заметил офицер, заставив Талену довольно засмеяться. — Её выступление, насколько я понимаю, будет оставлено на окончание вечера, не так ли?

— Да, — кивнула Убара. — Это будет дополнение к десерту.

— Звучит многообещающе, — заметил косианец.

— А главное полностью соответствующе, — усмехнулась Талена. — Только приезжайте пораньше, а то пропустите игру на цехаре, и выступление Мило.

— То есть, цехариста и актера Вы оставляете? — уточнил он.

— Да, — ответила Убара. — Я обещала им.

— Хорошо, я приеду пораньше, — пообещал офицер, — и я не сомневаюсь, что буду сопровождать Мирона Полемаркосом.

— Я буду с нетерпеньем ждать встречи с вами обоими, — заверила она его.

— Да, кстати, а кто будет подавать ужин? — поинтересовался он.

— Рабыни, конечно, — пожала плечами Талена.

— Отлично, — довольно кивнул мужчина.

— Прилично одетые, — поспешила добавить она. — В длинных белых платьях.

— Понятно, — уже без особого энтузиазма буркнул офицер.

— Но руки их будут обнажены, — пообещала Талена.

— О, уже лучше, — кисло улыбнулся косианец.

— Не огорчайтесь, Капитан, — весело засмеялась женщина. — Благопристойность их одеяний будет приятно контрастировать с тем, что останется на Хинрабии.

— Надеюсь, на ней останется не больше ошейника и клейма? — осведомился мужчина.

— Можете не сомневаться, — заверила она его.

— Превосходно, — кивнул Капитан.

— Пусть она почувствует контраст между собой и более высокими рабынями, — фыркнула Талена.

— Отличная идея, — согласился косианец.

— И конечно, после того, как я покину вас по окончании вечера, Вы сможете, делать всё что пожелаете как с обслуживающими рабынями, так и с Хинрабией.

— Разрешите заранее поблагодарить вас, Убара, — поклонился офицер, — от меня лично, от Полемаркоса, и, конечно, от лица наших людей, телохранителей и сопровождающих офицеров.

— Это — пустяк, — отмахнулась Талена.

Капитан ещё раз поклонился, развернулся и покинул платформу. Через несколько инов на возвышение, а затем и на платформе никого не осталось. Толпа на площади давно уже рассосалась. Длинному каравану прикованных к цепи женщин разрешили опуститься на колени после того, как к нему были сделаны последние дополнения. Стражник из вспомогательных прошёлся вдоль колонн, удостоверившись, что все женщины стояли на коленях широко их расставив в стороны. Запястья, удерживаемые близко одно к другому, все пленницы держали перед своими телами, таким образом тяжёлая цепь подходила к животу каждой, затем переваливалась через бедро правой ноги, и шла к женщине, стоявшей на коленях позади. Уходя с площади они должны будут пройти через пункт проверки, где служащий косианского работорговца, рулеткой, измерит их шеи на предмет размера ошейника. Этот размер затем его товарищ напишет жировым карандашом на левой груди каждой из женщин для удобства кузнеца. Левая грудь, кстати, это обычное место для временной записи подобной информации, по-видимому, потому что большинство мужчин является правшами. На улице Клейм их уже ждут более чем сто горнов, из каждого из которого торчат несколько тавродержателей. Насколько я знаю, всех их собирались пометить курсивным «Кефом», как самых обычных рабынь. Так уж получилось, что это наиболее распространенное клеймо для рабынь на Горе. Конечно, Клаудия Тентиус Хинрабия была заклеймена уже давно, так что ей предстоит только снова надеть ошейник. Её клеймо, если это кому-то интересно, было всё тем же курсивным «Кефом». Цернусу показалось забавным то, что Хинрабии было выжжено именно такое самое обычное клеймо. Впрочем, я не думал, что она возражала против этого. В конце концов, это ведь не только хорошо всем известное клеймо, но и, что ещё более важно, особенно красивое.