— Ты в порядке? — осведомился я.

— Да, — заверил меня он.

Я вспомнил также и об играх войны. Как можно было забыть о них, о всей их удивительности? Почему некоторые мужчины так ищут войны, пересекая множество земель, ради того, чтобы найти их? Да потому, что у них есть вкус к таким приключениям. Просто потому, что там, где другие боятся носа высунуть, они находят для себя биение жизни. Только тот, кто побывал на поле боя, знает, что такое страдание, ужас, напряжение, пульсирующая в ушах кровь, бешеный стук сердца, адреналин и истинная цена жизни. В чём ещё, кроме, разве что, арены, где ставки куда ниже, может проявить себя сила мужчины, мужчины со всей его жестокостью и жёсткостью, его беспощадностью и безжалостностью, этими древними достоинствами человеческого рода, наряду с преданностью, духом товарищества, храбростью, дисциплиной и славой? В каком другом стремлении — человек, в его слабости и силе, ужасности и благородстве, может настолько полно проявить себя? Что есть война для воина? Конечно, это нечто большее, чем просто созерцание пылающих городов и шаги по залитому кровью полю. Конечно, это не только серебряное блюдо, или золотые кубки, ни даже женщины, лежащие голыми в цепях, дрожащие на земле, от осознания, что отныне они имущество, которое должно повиноваться. На мой взгляд, это скорее соревнование, в которого человек рискует всем ради победы. Безусловно, я имею в виду войну воинов, а не технического персонала и инженеров, войну мужчин, а не машин и взрывчатки, не микроскопических союзников и отравленного воздуха, войны после которой рои крошечных ползающих на шести лапах существ унаследуют землю.

— Значит Ты не из Ара, — заключил стражник.

— Нет, — ответил я.

— Действительно, в это трудно было бы поверить, — признал косианец, и не дождавшись моего ответа, намекнул: — Кос, мог бы использовать такие мечи, как у вас парни.

— Признаться, я как раз подыскиваю себе занятие, — кивнул я.

— Тогда заходите в бараки городской стражи, — предложил незнакомец.

— Мы подумаем, — уклончиво ответил я.

— На вашем месте я бы покинул это место, — заметил он. — А также, я бы воздержался вмешиваться в работу на стенах.

— Понимаю, — усмехнулся я.

— Хорошенькая у вас рабыня, — похвалил мужчина.

— Это рабыня моего друга, — сообщил я, а смущённая Феба быстренько сместилась назад, поближе к Марку. Рабыням на Горе стоит быстро привыкать к тому, что их откровенно рассматривают мужчины, а также и оценивают с точки зрения имущества, каковым они собственно и являются. Они быстро узнают, что их могут как приобрести, так и избавиться, как купить, так и продать или подарить, с лёгкостью и непринужденностью в любой момент времени.

— Она из Ара? — уточнил косианец.

— Нет, — ответил Марк, усмехнувшись.

— Ты в этом уверен? — осведомился стражник.

— Более чем, — заверил его Марк.

— Многие женщины Ара отлично смотрятся в рабских туниках, босыми и в ошейниках, — засмеялся косианец.

— Несомненно, — не стал спорить я.

— Они все должны быть рабынями, — заявил он.

— Точно так же, как ими должны быть и все остальные женщины, — заметил я.

— Верно, — согласился мужчина.

Признаю, меня действительно забавляло думать о гордых женщинах Ара, «Славного Ара», как о рабынях. Такая судьба казалась мне полностью оправданной для них, в особенности для некоторых из них.

— Давай-ка уже подумаем о возвращении к нашему жилищу, — предложил я Марку.

— Всего хорошего, — пожелал на нам на прощанье стражник.

— Всего хорошего, — ответил я.

— А мне ещё надо направить на работу этот прирученный скот из Ара, — проворчал он.

— Один единственный мужчина? — удивился я.

— А больше и не требуется, — усмехнулся косианец.

Действительно, нигде на стене я не заметил ни одного стражника. Лишь одного мы встретили на пути сюда на улице Сбруй, да и тот всего лишь ненадолго задержал нас, прежде всего, чтобы удостовериться, что мы не из Ара.

— Мы уходим, — бросил Марк своей рабыне.

— Да, Господин, — отозвалась та, занимая своё место за его левым плечом.

И мы покинули брешь в стене, направившись по Дороге Вдоль Стены. Уже перед самым поворотом на улицу Сбруй, я обернулся.

— Продолжайте ваш труд на благо мира! — призвал стражник тех, кто был на стене, и мужчины, а за ними юноши и женщины вернулись к своей работе.

— Невероятно, — пробормотал изумлённый Марк.

— Господин, — в отчаянии простонала Феба.

Всё вернулось на круги своя. Ничего не поменялось. Разве что, работа теперь выполнялась без музыкального сопровождения. Однако я ничуть не сомневался, что уже завтра флейтистки вернутся к исполнению своих обязанностей, ну может охранников добавиться, да и то, если только на улице.

— Ты не подумывал о том, чтобы сдать свой меч внаём? — поинтересовался я у Марка.

— Я не исключено такой возможности, — пожал он плечами.

— Это хорошо, — кивнул я.

— У тебя появился какой-то план? — уточнил юноша.

— Конечно, — ответил я.

— Господин, — всхлипнула рабыня.

Марк остановился и окинул её взглядом. Девушка тоже, замерла и посмотрела на него снизу вверх.

— Раздевайся, — приказал он Фебе.

Рабыня поражённо уставилась на него, потом окинула диким взглядом улицу, а в конце опустила глаза, посмотрев на себя.

— Это же — общественная улица, — растерянно проговорила она.

Однако Марк не счёл нужным отвечать ей.

— Может быть какой-нибудь простенок? Какое-нибудь закрытое место? — поёрзав, спросила девушка, но, так и не дождавшись ответа, глотая слёзы, продолжила: — Я была женщиной Коса, а здесь общественная улица Ара!

Выражение лица её хозяина оставалось безразличным. Он продолжал держать свою паузу.

— Кос победил Ар! — заплакала девушка. — Почему я должна страдать, из-за того, что Вы рассержены на мужчин Ара?

— Рабыня решила задержаться с повиновением? — осведомился юноша.

— Нет, Господин! — испуганно ответила она.

— Команда должна быть повторена? — уточнил он.

— Нет, Господин! — вскрикнула рабыня, и дрожащими пальцами начала возиться с узлом рабского кушака под своей левой грудью.

Наконец, справившись с узлом, она сбросила с себя пояс. Затем, торопливо, извиваясь всем телом, стянула через голову тунику.

— Рабыня повинуется своему владельцу! — задыхаясь, проговорила испуганная девушка, опускаясь на колени перед Марком.

Её господин быстро связал ей руки за спиной её же рабским кушаком и затолкал сложенную крест-накрест тунику ей в рот, приказав прикусить ткань. Затем Марк толкнул голову рабыни к земле.

— Ну что, теперь Ты уже не так злишься на мужчин Ара? — поинтересовался я у него через пару енов, когда парень встал, и принялся оправлять свою тунику.

— Нет, — выдохнул он.

Феба, как была на коленях, с опущенной до земли головой и с туникой в зубах, обернулась и искоса посмотрела на нас.

— Это не имело к тебе почти никакого отношения, — пояснил я ей. — Также, в данном случае не имеет значения твоё прежнее косианское происхождение. Ты рабыня, и должна понимать, что иногда будешь вынуждена служить и для таких целей.

Глаза девушки были широко распахнуты. Но одна из полезностей рабыни как раз и состоит в том, что иногда она может послужить беспомощным объектом, на который рабовладелец может выплеснуть своё расстройство, неудовлетворенность или гнев. Помимо этого, они могут служить и для других подобных целей, например, для снятия напряжения, чтобы расслабиться и даже успокоить нервы для ясности мысли.

— Ты поняла? — спросил я.

Феба сначала кивнула, а потом, правильно поняв моё выжидающий взгляд, простонала один раз.

— Ну вот и хорошо, — кивнул я.

Одно мычание означает «Да», а два — «Нет». Марк преподал своей рабыне это правило, довольно давно, в первые же дни её неволи, поскольку в то время она намного больше времени чем теперь проводила связанной и с заткнутым ртом.

Юноша щёлкнул пальцами, давая сигнал Фебе, что та должна подняться. На этот раз, она не заставила себя просить дважды и мгновенно оказалась на ногах.