— Смотрите! — засмеялась Феба, указывая на лежавшую ничком рабыню, которая, рыдая, приподняла тело.

— Бессовестная рабыня! — подтрунила над ней Феба, заставив застонать.

— Да теперь вижу, что Ты не хочешь повторения порки, — усмехнулся я.

— Нет, Господин, — поспешила заверить меня флейтистка.

— А ещё я вижу, что Ты жаждешь умиротворить владельцев, не так ли? — уточнил я.

— Да, Господин, — прошептала она.

— Рабыня, рабыня! — засмеялась Феба.

— Да, Госпожа, — шёпотом признала Тафа

— Она — такая рабыня! — прыснула Феба.

— Она — женщина, — заметил я.

— Да, Господин, — согласилась Феба.

Признаться, в этом случае, меня несколько удивило и позабавило отношение Фебы. В действительности, я счёл его восхитительно нелепым. Уж не сосчитать сколько раз я видел, как она сама приподнимает тело к Марку, в надежде погасить его гнев.

Я окинул взглядом растянувшуюся у наших ног рабыню, отметил, как было напряжено её тело, она почти не могла двигаться. Решив, что с неё было достаточно, я, одну за другой, вернул Марку его вещи, ножны с ножом, кошель и перевязь с мечом, которую он сразу накинул на левое плечо.

После этого я снова присел рядом с рабыней.

— Господин? — напряглась девушка, когда я надавил на её тело так, что её живот полностью прижался к камням. — Господин?

— Значит, Ты просишь об использовании? — уточнил я.

— Да, Господин! — напряжённо прошептала Тафа.

— Возможно, как-нибудь в другой раз, — усмехнулся я.

— Не убивайте меня, — взмолилась она, с ужасом глядя на нож, сверкнувший в моей руке.

Но я вытащил свой нож не для того, что она подумала. Отделив прядь её длинных тёмных волос, я срезал их, вплотную к коже головы, я затем этими же волосами связал ей руки за спиной.

— Ты не заслужила использования, — сообщил я ей и, срезав ещё один локон с её затылка, использовал его, чтобы привязать флейту к шее рабыни. Понятно, что я не стал срезать волосы с её головы полностью, как это иногда делается с рабынями в качестве наказания. Фактически я не более, чем позаимствовал у неё эти два локона. Конечно, эти две пряди были довольно толстыми, и на её затылке осталось несколько квадратных дюймов почти обнажённой кожи. И хотя это выбритое пятно не было заметно спереди, зато слишком бросалось в глаза со спины. Можно не сомневаться, что едва это заметят её сестры по цепи, её ожидает весьма неприятный момент, поскольку это не может не вызвать их насмешек и веселья, тем более учитывая то, что её красота наверняка вызывала их зависть. А зная особенности её характера, я подозревал, что остальные рабыни сочтут затруднение своей товарки ещё более забавным. Возможно, ей придётся выпрашивать у хозяина шарф на какое-то время, или разрешения укоротить волосы, или укладывать их в такую причёску, чтобы снизить заметность этого пятна. Одно из преимуществ обрития головы невольницы, кстати, и состоит в том, что наказание получается очень продолжительным. Она будет вспоминать о нём всякий раз, когда прикоснётся к голове или увидит своё отражение в зеркале. К тому времени, когда они отрастут, и даже когда они немного начнут отрастать, она уже накрепко решит сделать всё что в её силах, чтобы стать такой, что её владелец разрешит ей оставить волосы. Впрочем, если рабовладелец желает или считает это разумным, конечно, он может держать её с обритой головой постоянно. Возможно, стоит также отметить, что определенным видам рабынь, скорее в качестве профессиональной меры или предосторожности, например, женщинам, работающим на ткацких мануфактурах или мельницах, головы часто выбривают. Кроме того, весьма распространено полностью обривать женщин, если их предполагается транспортировать на невольничьем судне. В данном случае, это просто меря защиты их от разного рода паразитов, в частности вшей. Рывком, поставив рабыню на колени, я повернул её к нам лицом. Она дрожала всем телом, не осмеливаясь встречаться с нами взглядом.

— Сейчас Ты пойдёшь к другим девкам-флейтисткам, — сообщил я, — ко всем тем, что на улице и на стене, и сообщишь им, что их работа на сегодня закончена.

— Господин? — не поняла Тафа.

— Передашь им, чтобы они спешили домой к своим цепям.

— Господин! — удивилась она.

— Ты меня поняла? — угрожающе осведомился я.

— Да, Господин, — поспешила заверить меня она.

— Ты решила задержаться с передачей приказа? — поинтересовался я.

— Нет, Господин! — ответила Тафа, вскакивая на ноги и спотыкаясь, побежала через Дорогу Вдоль Стены, водя из стороны в сторону связанными сзади руками, и сверкая обнажёнными ягодицами, поскольку подол туники так и остался подоткнутым под пояс.

— Она очень симпатичная, — заметил Марк, глядя ей в след.

— Даже красивее меня? — поинтересовалась Феба.

— Это что же, моя рабыня ревнует? — насмешливо спросил мой друг.

— Пожалуйста, Господин, — принялась канючить Феба.

— Итак, Ты ревнуешь? — повторил вопрос Марк.

— Да, Господин, — дерзко заявила Феба.

— Что-то Ты не кажешься скромной, — нахмурился он.

— Простите меня, Господин, — быстро попросила прощенья явно напуганная рабыня.

— Кто ревнует? — спросил юноша.

— Феба ревнует, — прошептала девушка.

— Ты в тысячу раз красивее, чем она, — заверил свою рабыню Марк.

— Господина издевается над своей беспомощной рабыней, — надула губы Феба.

— Для меня, — насмешливо добавил её господин.

— Как мне удержать вас, Господин? — внезапно всхлипнула девушка. — Я полностью ваша и всего лишь рабыня при этом. Вы можете отодвинуть меня в сторону или держать меня вместе с другими, если захотите. Я ведь вижу, что тысячи умных красивых женщин с радостью устремились бы к вашим ногам, лишь бы им позволили служить вам. Вы можете выбирать любую. Вы можете любую купить и продать, если вам того захочется. Как я могу удержать вас?

— Это мне решать, держать тебя при себе или нет, — напомнил ей Марк.

— Да, Господин! — заплакала она.

Я часто задумывался над некоторой односторонность отношений владельца и рабыни. Ведь в них вся власть у владельцем. Но, с другой стороны, это имеет определённый эффект на рабыню. Так что, пусть она стремиться быть такой, чтобы её господин захотел держать её при себе.

— Смотри-ка, — указал я на подножие стены, где наша знакомая флейтистка стояла вместе с другими своими товарками. Она выглядела смущённой и постоянно оборачивалась, чтобы посмотреть в мою сторону. Впрочем, через пару мгновений, они уже все казались взволнованными и смущенными и, то и дело бросали взгляды в этом направлении. Разумеется, многие из тех кто работал на стене, как и флейтистки, так и рабочие, прервали свои занятия и заинтересованно следили за разворачивающимися событиями на Дороге Вдоль Стены. По-моему, в тот момент только Марк и Феба не уделяли мне никакого внимания. Эти двое полностью растворились в объятиях друг друга.

— Я люблю вас, Господин, — призналась Феба, не сводя с него восхищённых глаз, — полностью и беспомощно.

— А я, — заговорил он, зачесывая назад волосы с её лба, — всегда боялся, что я полюблю тебя.

— Используйте меня, Господин, используйте! — страстно зашептала она.

— Ну не здесь же, — улыбнулся Марк. — Возможно, в каком-нибудь тёмном простенке по пути к нашему жилищу.

Красотка моментально вывернулась из его рук и поспешно сделала несколько шагов в сторону улицы Сбруй и, оглянувшись, кинула на своего хозяина умоляющий взгляд.

Признаться, то насколько она была в его власти, меня не могло не радовать.

— Вижу, — сказал мне Марк.

Рабыни-флейтистки у подножия стены, повернувшись лицом в нашу сторону, дружно опустились на колени и склонили головы до земли, отдавая нам почтение. Приказ свободного мужчины был передан им. Я понаблюдал как смазливая брюнетка, с трудом пробиралась к более высокой части бреши, по пути передавая моё сообщение девушкам, с которыми она сталкивалась на разных уровнях. Рабыни, получив приказ, тем более что видели, что я смотрю в их сторону, одна за другой становились на колени и опускали головы. Те девицы, что сидели со скрещенными ногами, торопливо меняли позу на более подходящую для них, выполняя положенное почтение. Затем, они все, в том числе и Тафа поспешили спуститься вниз со стены на Дорогу Вдоль Стены и исчезнуть за поворотом. Вскоре на разобранном участке стены не осталось ни одной флейтистки. Можно не сомневаться, что все они в прошлом имели знакомство с плетью, и теперь опасаясь нависшего над ними восстановления справедливости, припоминали все свои ошибки и проступки, допущенные за этот день. Ни одна женщина, которая единожды почувствовала укус плети, не забудет этого и не захочет повторить этот опыт.