Я держался примерно ярдах в пятидесяти позади группы из трёх интересовавших меня мужчин, которые неспешно приближались к тупику Тарна с востока. За всё время я так и не обнаружил никаких следов Лавинии. Но вот, наконец, среди мешанины света и теней, мне удалось вычленить её фигурку, стоявшую около стены где-то в семидесяти ярдах впереди и справа, перед восточным краем ряда зарешеченных оград, вдоль которых обычно шумел утренний рынок. Очевидно женщина, после того, как проскочив переулками обогнула группу Мило с юга, поспешила сюда. Таким образом, она гарантировала, что не разминётся с нашим другом. Кроме того, у неё появилось время, чтобы подготовиться и вернуть самообладание. Лавиния стояла на коленях у стены, около рабского кольца. Как ей и подобало. К тому же, это добавляло нюанс к тому эффекту, который её внешность оказывала на всех мужчин, которые видели её и могли по достоинству оценить её красоту, ошейник и рабское кольцо, располагавшееся на одном уровне с шеей рабыни. К таким кольцам, рабовладельцы зачастую привязывают или приковывают цепью своих невольниц, если им необходимо уделить внимание своим дела в другом месте. Меня порадовало, что у Лавинии хватило ума на то, чтобы не притвориться, что бы она была прикреплена к кольцу «желанием господина», поскольку в этом случае её отход от кольца, мог бы вызвать удивление или ненужные вопросы. Есть много способов прикрепить девушку к кольцу «желанием господина». Один из них, довольно типичный состоит в том, чтобы поставить её спиной к стене, протолкнуть её правую рука сквозь кольцо и обхватить ей левое запястье. В другом, не менее типичном случае, рабыню ставят на колени боком к стене, и аналогичным образом расставляют пропустить правую кисть через кольцо и обхватить левую руку. Однако самым простым и возможно самого распространённым способом «связывания желанием господина», причём не только к кольцу, можно считать простой приказ девушке схватить левое запястье правой рукой за спиной. Нет нужды говорить, что каким бы развлечением, удовольствием или удобством это не представлялось её хозяину, сама рабыня будет вынуждена в отчаянии и страхе стремиться удержать это положение, причём даже в то время, как мужчина уделяет ей внимание, типичное для доминирования. Кстати, большинство рабовладельцев, в такой ситуации, предпочло бы просто связать или сковать невольнице руки за спиной. Этот способ недвусмысленно даёт ей понять, что её сопротивление окажется бесполезным, что она беспомощна и у неё нет ни единого шанса на побег, и теперь она может без боязни и колебаний, полностью открыть себя для радости покорения, восторга завоевания и счастья капитуляции.

Когда компания трёх человек, красавчика актёра и двух его сопровождающих, оказалась в нескольких ярдах от рабыни, она легко и изящно поднялась на ноги. Мужчины, конечно, отметили это движение, как несомненно и то, что обратили внимание на женщину ранее. Конечно, довольно трудно для стоящей на коленях рабыни, да ещё для такой красотки, даже учитывая то мельтешение света и тени в этом месте стены, быть незамеченной и проигнорированной. Их глаза на мгновение встретились, а затем женщина быстро опустила голову. Однако этого короткого контакта хватило, чтобы мужчины остановились. Своим взглядом Лавиния смогла передать им, что она ждала их и хотела бы приблизиться к ним. Двое сопровождающих Мило удивлённо посмотрели друг на друга. Ожидавшая их девушка несомненно была государственной рабыней. Такая вполне могла бы доставить сообщение от кого-то из Центральной Башне, скажем, даже от одной из многих свободных женщин из окружения Убары. Не исключено также и то, что они могли вспомнить, что она следовала за ними от самого театра. Понятно, что рабыня не могла располагать своим временем по своему усмотрения. Людей вокруг было немного. Фактически, можно было сказать, что улица была пустынна. Продавцы уже свернули рынок. Жарко было даже под затянутыми виноградом решётками. Держась на приличном удалении от них, я прислонился к ограде, в нескольких ярдах от дверного проема. Не думаю, что меня было бы легко рассмотреть, а тем более узнать, в том камуфляже света, теней и свисавших вокруг меня виноградных плетей. К тому же между мной и ими, оставались несколько столбов, державших решётки.

Меж тем Мило что-то сказал своим компаньонам и те немедленно отступили. Признаться, это заинтриговало меня. Могло показаться, что он не хотел, чтобы к этой встрече было обращено какое-либо официальное внимание, или, по крайней мере, желал, чтобы содержание разговора оставалось в секрете, хотя бы в теории.

Я не сводил глаз с женщины, шагнувшей к рабу. Быстрыми семенящими шажками кротко опустив голову Лавиния приблизилась к Мило. Руки она держала по бокам, ладонями назад, немного разведёнными в стороны. Оказавшись около него, она немного приподняла голову, похоже, едва осмеливаясь встретиться с ним глазами, а затем опустилась перед ним на колени, и как перед господином исполнила почтение, уткнувшись головой в мостовую прямо перед его позолоченными сандалиями. Конечно, проявление подобного уважения было не совсем подобающим, в конце концов, они оба были рабами, но, раз уж она была женщиной, а он мужчиной, то такое почтение можно быть расценивать просто как преклонение женского начала перед мужским. Однако в данном случае прекрасно исполненное почтение, естественное почтение рабыни перед её владельцем, было сделано перед мужчиной, который не только не был её владельцем, но и сам был рабом. Я нашёл это весьма интересным. Она что, решила, что принадлежала ему? Вообще-то она не должна была выполнять такое почтение в данном контексте. Прежде всего, этого не требовали ни обычаи, ни законы. К тому же, поскольку Мило ей не владел, не ожидал встречи с нею, то у него не было возможности обговорить детали её отношения к нему, например, он не мог предупредить мою рабыню о своих предпочтениях относительно манеры появления перед ним, характера ритуалов уважения или подчинения, которые он мог бы ожидать от неё и так далее. В конце концов, он был всего лишь рабом, и в этом плане недалеко ушёл от неё самой. В действительности, рабыни зачастую ведут себя довольно жестоко по отношению к рабам-мужчинам, насмехаясь над ними или дразня. Правда после этого рабыне остаётся только надеяться, что она не окажется закованной в наручники и брошенной ему в клетку, с плетью, привязанной к её шее, ибо в таком случае он превращается в её господина.

Лавиния посмотрела на актёра, и в её глазах блеснули слёзы. Судя по его реакции в этот момент он явно узнал стоявшую перед ним рабыню. Похоже, Мило хорошо запомнил её, прежде свободную женщину, которую он лично соблазнил и завлёк в сети своего владельца, Аппания. Мужчина казался ошеломлённым. Я не знал, чем именно было вызвано его состояние. Было ли это просто удивление от того, что он встретил Лавинию здесь снова, столь неожиданно. Или его удивил её ошейник. А возможно причиной его реакции было внезапное осознание невероятного преобразования, которое произошло в ней, того, что простая свободная женщина, которую он завёл в ловушку, вдруг стала столь удивительно возбуждающей и красивой. Не исключено, что имели место все причины. Внезапно Лавиния, по-видимому, не в силах преодолеть искушения, задрожав, легла перед ним на живот, и потянулась губами к его сандалиям, а затем робко и просительно, словно боялась, что её могут ударить или пнуть, принялась покрывать поцелуями и облизывать ноги Мило. Не знаю, кто из нас в этот момент был более поражён я сам, или тот товарищ, которому было адресовано это внимание. Вообще-то я ожидал, что рабыня просто встанет перед ним на колени и передаст ему послание. И всё! Честно говоря, я до конца не был уверен, что ей позволят сделать даже это. Я не исключал того, что её могли просто отбросить ударом со своей дороги, если не сам Мило, то кто-нибудь из его сопровождающих. В конце концов, она было всего лишь рабыней. Если бы всё произошло именно так, то я бы даже не стал вмешиваться, поскольку это могло бы дать повод связать меня с ней, чего я, на данном этапе всячески стремился избежать. Конечно, я не ожидал, что она могла бы быть подвергнута чему-либо большему, чем это является естественным или соответствующим для рабыни. Однако я был готов вмешаться в случае, если бы мне показалось, что есть шанс того, что она могла бы быть обезображена или получить серьёзную травму. В конце концов, она обладала определённой ценностью на рынке, и мне бы не хотелось, чтобы с ней произошло нечто, что могло бы снизить её цену.