Я быстро осмотрелась по сторонам. Другие девушки также выглядели ошеломленными. Похоже, что и они, гореанские девушки, воспитанные в культуре, где нож и меч были привычным и самым распространённым оружием, никогда не видели ничего подобного. Даже Мирус показался мне ошеломленным. Он бессильно опустил свой меч, и опирался на поддерживавшую его, побледневшую от страха Тупиту.

Я со страхом и одновременно с интересом рассматривала незнакомца. Это был высокий, очень высокий мужчина. Широкоплечий и узкобёдрый. Его огромные сильные руки загорели до тёмного бронзового оттенка. И в руке мужчина сжимал стальной меч, а это был основной закон в этой местности. А ещё он был высоким, жестоким и твердым, а я была очень маленькой, слабой и мягкой. И в тот момент только мечи Каллистэна и Семпрония отделяли меня от него. Вдруг я поняла, что его глаза из-под маски пристально изучают меня. В этот миг весь окружающий меня мир сжался в маленькую точку — остриё его меча, направленное на меня. Мужчина, глядя на меня поверх своего оружия, слегка пошевелил мечом. Меня словно распёрло изнутри от радости и удовольствия. В ответ на его жест, я поспешно, и насколько смогла широко, развела перед ним колени. Каллистэн первым, а за ним и Семпроний, швырнули свои мечи к ногам, остриём в землю. Я прекрасно видела их рукояти вертикально торчащие из травы. Теперь мы принадлежали этому незнакомцу! Я широко распахнутыми глазами смотрела на него.

По-прежнему молча, мужчина жестом показал Каллистэну и Семпронию отойти от оружия. Я подозревала, что Каллистэна нельзя было считать прекрасным фехтовальщиком. Именно он выразил облегчение, и даже удовлетворение тем, что им не удалось найти этого незнакомца. Похоже, он действительно не горел желанием встречаться с тем, кто убил его товарищей, Альциния и Портуса. Семпроний же, вероятно более умелый боец, был ранен. Опять жестом незнакомец приказал своим противникам стоять в стороне, и приблизился к Мирусу, который вновь толкнул Тупиту себе за спину и поднял меч, демонстрируя готовность защищать себя и свою женщину. Но мужчина, решительным движением, вложил свой меч в ножны. Мирус усмехнулся и опустил меч. Лишь после этого сломленный истощением, слабостью и потерей крови он без сил опустился на землю.

Меж тем незнакомец подошёл к остаткам ограды и осмотрел привязанных к жерди Кару, Мину и Тела. Тщательно, одну за другой.

— Хорошая фигурка, — похвалил он Телу.

— Спасибо, Господин, — зарделась девушка, и я немедленно возненавидела её.

Наконец он подошёл и встал передо мной.

— Твоя фигура тоже заслуживает внимания, — признал мужчина.

— Спасибо, Господин! — поспешно отозвалась я, украдкой бросив взгляд на Телу.

— И Ты хорошо смотришься связанная столь беспомощно, — добавил он.

— Спасибо, Господин! — поблагодарила я.

Я снова посмотрела на Телу. Он сказал две мне фразы, я ей только одну! Но когда я снова посмотрела не него, к моему разочарованию, он уже отвернулся от меня! Я задёргалась в своих путах. Как мне хотелось крикнуть ему «господин!», но я не осмелилась. Мне ужасно не хотелось вновь познакомиться с его плетью. Неужели он думал, что я могу не признать его даже под маской? Неужели он не помнил меня?

Мы оставались связанными ещё в течение нескольких анов, пока уже совсем не стемнело. За это время мужчина вместе с Каллистэном и Семпронием, держась позади них, сходил обратно к деревьям, за которыми очевидно находился рабский фургон. Подозреваю, что там они похоронили три тела, Лициния, убитого Хендоу, и Альциния с Портусом, которых убил он сам. Кроме того, из фургона они принесли продукты, однако, не став кормить нас немедленно. Вначале Семпроний и Каллистэн, под наблюдением незнакомца, занялись захоронением людей. Трупы странных животных были оставлены на пищу джардам. Однако тело Борко было похоронено вместе с Хендоу. В могилы мужчин воткнули мечи, дабы отметить место их захоронения. Мирус взял доску, принесённую из руин здания и, нацарапав на ней руны, закрепил на братской могиле Борко и Хендоу. Я не умела читать по-гореански, но слышала, как Мирус сообщил Тупите, что там было написано: «Борко и Хендоу. Хендоу из Брундизиума. Он был моим другом».

Большинство гореанских могил, кстати, не отмечено, даже столь простым способом. Гореане не сильно озабочены такими вещами. Они полагают, что значение имеют лишь деяния людей, великие или незначительные — не столь важно, которые остались жить после них, став неотъемлемой частью потрясающей гореанской истории. Этого никто и никогда не сможет отобрать у него. Гореане верят, что это лучше, чем царапины на дереве или метки на камне.

Они не разводили костров. Это могло бы привлечь внимание других людей, или даже патрульных тарнсмэнов, всё же до Венны было не так далеко.

— Нам рыть ещё две могилы? — поинтересовался Семпроний.

— Для кого? — несколько удивился незнакомец.

— Для нас самих, — ответил Семпроний, указывая на себя и Каллистэна.

— Не стоит, — успокоил его незнакомец. — Идите, помойтесь и выполните необходимые обряды.

Мужчины переглянулись.

— Ну хорошо, — пожал плечами Семпроний.

Нас покормили только после того, как они закончили с помывкой и обрядами. Из рабынь только Тупите разрешили питаться самостоятельно. Она же накормила Мину и Кару. Меня кормил Семпроний, а Телу Каллистэн. Возможно, незнакомец решил таким способом немного помучить их, всё же это довольно трудно для мужчин, быть так близко от полуголой рабыни и не иметь разрешения даже потрогать их.

После того, как нас накормили, незнакомец приказал Каллистэну и Семпронию поставить нас в караван, всех за исключением Тупиты. И кстати именно он определил точное положение, для каждой из нас в этом караване. В соответствии с его решением мы были связаны друг с дружкой за шеи. Мину, Кару и Телу отвязали от ограды, и нам всем, наконец-то, освободили щиколотки, правда, Мина и Кара, по-прежнему оставались в их кандалах. С каким радостным облегчением я почувствовала, что мои щиколотки освобождены от запястий, и что я могу встать, хотя и превознемогая боль в затёкших ногах. Но было кое-что, что меня выводило из себя, и это было не то, что мои руки всё ещё оставались связанными сзади, а моё место в караване. Я была последней! Последней! Он что, решил, что я не узнала его под маской? Конечно, он не мог знать, что Тела стоявшая сейчас передо мной, была первой и в караване входящем в рабочий лагерь чёрной цепи Ионика близ Венны, в котором рабынь было гораздо больше. Но теперь Мина и Кара оказались перед нами. Причём Мина была первой! Какой гордой она казалась! Нет, Вы бы только посмотрели на неё, настолько эта красотка гордилась тем, что её поставили первой! Каллистэн и Семпроний шли по обеим сторонам от Мируса, поддерживая его по пути к деревьям. Тупита следовала сразу за ними. За ней держался незнакомец. Он ненадолго задержался, по пути захватив мечи Каллистэна и Семпрония. Не забыл он и одеяло, а также серебро и кошельки, лежавшие на нём. Он не побрезговал также перед похоронами обыскать тела, и забрать с них всё, что представляло ценность. Монеты Хендоу незнакомец отдал Мирусу. Может он и на самом деле был разбойником! Разбойником в маске! Зато как он умел обращаться с мечом! Как он дрался!

Наша группа потихоньку приближалась к деревьям. Мы, Мина, Кара, Тела и я, построенные в караван, следовали за ними. Причём, мне даже показалось, что мужчина не обращал на нас никакого внимания, как будто ему было всё равно идём мы за ним или нет. Но мы послушно шли за ним, как привязанные животные! Впрочем, мы и были привязанными животными. Ведь мы были рабынями.

Один раз я оглянулась назад, с трудом различив в лунном свете могилу Борко и Хендоу. Я смогла разглядеть рукоять меча Хендоу, а за ней узкую доска, воткнутую в землю Мирусом, простой грубый памятник, по большому счёту, не более чем сообщение о том, что там лежит Хендоу из Брундизиума, у которого был друг.

Вздохнув, вместе со своими сёстрами по каравану, я направилась к деревьям.