— Я была захвачена на Земле, — начала я, — и доставлена в ваш прекрасный мир, где и была порабощена. Я не знаю место, в котором я очутилась впервые, и где я была заклеймена и помещена в ошейник. Но как мне кажется это за морем.

— Кос, вероятно, — подсказал один из мужчин моего владельца.

— Возможно, — кивнул Тиррений.

— Оттуда я была продана оптовому работорговцу, располагавшемуся в торговом лагере вне стен Брундизиума, — продолжила я.

— Брундизиум, — повторил за мной один из мужчин моего владельца. — Тогда это точно Кос.

— Возможно, — не стал спорить мой владелец.

— Моя первая публичная продажа произошла в Рынке Семриса, — сообщила я, — в павильоне продаж Тэйбара. Купил меня Хендоу из Брундизиума, владелец таверны, у которого меня позже выкрали и продали в Самниуме. Там я была приобретена Гордоном, странствующим музыкантом. Именно у него, в Рынке Семриса, Вы, мой господин, меня купили.

— Чем Ты занималась в таверне Хендоу? — спросил Тиррений.

— Работала на кухне, — ответила я.

— Уверен, что Ты со своей красотой служила также и в альковах, — усмехнулся он.

— Да, Господин, — кивнула я.

— И танцевала, — то ли спросил, то ли уверенно сказал мой хозяин.

— Да, Господин, — признала я.

Мужчины обменялись понимающими взглядами. А я немного пошевелила затёкшими в петлях пеньковой верёвки руками. Связали меня надёжно. Гореанские рабовладельцы хорошо умеют это делать. Я смотрела на мужчин, никак не в силах понять их интереса к этим вещам.

— Ты хотела бы пойти на корм слинам? — ни с того, ни с сего поинтересовался Тиррений.

— Нет, Господин! — вскрикнула я, поспешно опуская голову до пола.

— Насколько я понимаю, шесть дней назад, на улице, — заговорил он, — Ты продемонстрировала мимолётную неуверенность в исполнении захвата.

Охваченная ужасом, я бросилась на живот перед его стулом и отчаянно закричала:

— Простите меня, Господин! Простите меня!

— Ты знала того человека? — спросил Тиррений.

— Да, Господин! — выкрикнула я. — Я знал его прежде. Он был добр ко мне!

— Кому принадлежит абсолютное и безупречное повиновение рабыни? — строго спросил мой хозяин.

— Её господину! Её владельцу! — заплакала я.

— Попинайте её и избейте слегка, — хладнокровно велел он своим людям.

На моё лежащее беззащитное тело обрушилось несколько пинков. Потом мужчины вздёрнули меня на колени и отвесили несколько болезненных пощёчин. Когда они закончили со мной, я с трудом держалась на коленях, а мои губы кровоточили. Во рту стоял солоноватый вкус моей крови.

— Ты ведь теперь раскаиваешься в своей слабости, не так ли, Тука? — уточнил Тиррений.

— Да, Господин, — испуганно ответила я.

Конечно, я знала, что не должна была колебаться, ведь я была рабыней.

— Но в целом Ты была отличной девушкой-приманкой, — заметил он, — одной из лучших, что у меня были.

— Спасибо, Господин, — прошептала я, сглатывая кровь, постоянно заполнявшую рот.

— Ты оказалась очень умной женщиной, — признал хозяин, — а также в высшей степени красивый.

— Спасибо, Господин, — пробормотала я.

Прекрасно сознавая, что мой интеллект был ничем по сравнению с интеллектом большинства гореанских мужчин, я сне читала себя в этом плане в чём-то уступающей, по крайней мере, в целом, тем женщинам, с которыми меня свела судьба на Горе, ни девушкам, попавшими сюда с Земли, например Глории или Клариссе, и вместе со мной оказавшимися в Рынке Семриса, ни уроженкам Гора, таким как Тула, Ина, Сита или Айнур, с кем я познакомилась в Брундизиуме на Доковой улице, в таверне Хендоу. Мне трудно сказать, был ли высокий интеллект гореанских мужчин наследием тех людей, которые были переселены на Гор в далёком прошлом. Возможно, даже, что их выбрали именно из-за интеллекта, а может он был одним из критериев отбора в ряду других качеств. Или же их умственные способности, по большей части, развились вследствие, влияния освобождающей разум гореанской культурной среды, чуждой отрицаниям, запретам и неудовлетворённости, или, возможно, в результате отсутствия ограничений их открытой, честной и свободной мужественности стимулирующей рост, как эмоциональный, так и умственный.

— Несомненно, эти качества способствовали твоей эффективности в качестве девушки-приманки, — сказал Тиррений.

— Возможно, Господин, — кивнула я, встревожившись.

— Но даже в этом случае, — развёл он руками, — эффективность девушки-приманки обычно ограниченна.

— Господин? — уже со страхом в голосе произнесла я.

— Это касается и тебя, — сказал Тиррений, — Думаю, что теперь твоя полезность, даже, несмотря на твои интеллект и красоту, по крайней мере, в этом городе, подошла к концу.

Я, молча, слушала его, со страхом ожидая решения относительно своей судьбы. Я была беспомощна, что-либо поменять.

— Прежде всего, это просто вопрос разумности вовлечённого в это риска, — пояснил мой хозяин. — Да, и на всякий случай, если тебе это интересно, Ты прослужила дольше, чем любая другая из девушек-приманок, которых я использовал в этой городе.

Я растерянно кивнула, с трудом проглотив вставший поперёк горла комок.

— На твоём счету больше захватов, чем у любой другой, — сообщил он.

— Спасибо, Господин, — пробормотала я.

— Однако, теперь, как мне кажется, Ты становишься несколько слишком известной в Аргентуме, — ухмыльнулся Тиррений.

— Как скажет господин, — отозвалась я.

Конечно, я понятия не имела относительно того, насколько это было близко к истине. Но я не могла не понимать, что вполне могла примелькаться на улицах, появляясь, то тут, то там. Это, действительно, могло вызвать ненужные Тиррению подозрения.

— Кое-кто начал задавать вопросы, — проворчал он.

Я посмотрела на него, со страхом.

— Иногда, — заметил мой хозяин, — как мне кажется, девушке-приманке стоит быть не столь красивой и необыкновенной как Ты. Похоже, ты принадлежишь к тому виду женщин, которых слишком трудно забыть.

Соответственно, я думаю, что пришла пора избавиться от тебя.

— Господин? — с трудом выдавила я из себя, на этот раз, испугавшись по-настоящему.

— Не бойся, — с улыбкой сказал мужчина. — У меня нет ни малейшего желания потерять мои инвестиции вложенные в тебя.

— Значит, Господин решил продать меня? — осторожно спросила я.

— Да Ты уже продана, — усмехнулся Тиррений.

Я удивлённо уставилась на него.

— Я получил за тебя пять серебряных тарсков, и один бит-тарск, — улыбнулся он. — Если Ты помнишь, сам я заплатил пять тарсков серебром. Таким образом, свою прибыль с тебя я получил.

— Да, Господин, — вынуждена была признать я.

— Капюшон на неё, — приказал мой, теперь уже бывший хозяин.

Один из его мужчин тут же воткнул кляп мне в рот, и закрепил его на месте, а затем набросил на голову рабский капюшон, затянул его пряжку у меня на шее. Я почувствовала, что на мою шею надели и заперли ещё один ошейник, и только после этого отомкнули и сняли тот, что я носила до сих пор. Ошейник Тиррения из Аргентума остался в прошлом. Вздрагивая всем телом, я стояла на коленях. Мой рот был заткнут, на голове рабский капюшон, руки связаны за спиной.

— Передайте рабыню, её новому владельцу, — донёсся до меня голос Тиррений из Аргентума, перевернувший очередную страницу моей биографии.

— Ты глянь! — обрадовано воскликнул мужчина. — Нет, Ты только посмотри на это!

— Пятая шлюха! — выкрикнул второй. — Точно, смотрите!

— Это — она! — заорал третий. — Гляньте!

— Ты что, знаешь её? — спросил его другой парень.

— Да мы тут все её хорошо знаем, — проворчал четвёртый мужчина с выражением мрачного удовлетворения на лице.

От неожиданности и страха, я запнулась, зазвенела цепями, и чуть не полетела на землю. Мои ноги болели от ходьбы босиком по горячему гравию. Солнце ожигало обнажённые руки и ноги. Идти приходилось мелкими семенящими шажками, из-за кандалов на ногах, цепь которых была не больше десяти дюймов. Железо украшало и мои запястья. На руках тоже были кандалы.