Мой господин сказал, что зверь не придёт, но откуда он мог знать это? Теперь до меня дошло, что он сказал это в точно определённое время, даже не посмотрев за мою спину! Он точно знал, что монстр там! Как только он произнёс эту фразу, я, почувствовав облегчение, расслабилась, и тонус моего тела изменился. Вероятно мой вид, а возможно даже и запах дал сигнал зверю, что его присутствие не обнаружено, не подозревается, что мы не готовы, что мы считаем себя в безопасности, что сейчас самый подходящий моментом для нападения. Естественно, что вначале следовало избавиться от мужчины. Женщиной, безоружной и голой, можно было бы заняться позже, если вообще стоило тратить на неё своё время и силы.

Тёмная, состоящая из двух фигур масса, замерла около остатков костра, и теперь казалась почти неподвижной. Я подалась вперёд, пытаясь хоть что-то разобрать, и радостно вскрикнула.

— Тука, — хриплым голосом позвал меня Тэйбар.

— Да, Господин! — закричала я.

— Разрешение… сбежать… отменяется…, - сообщил мне он, произнося слова медленно, по одному.

— Да, Господин! — воскликнула я.

На моих глазах длинные мохнатые руки гигантского животного, медленно расслабились, их хватка на теле моего господина исчезла. Туника Тэйбара была разорвана в клочья. Честно говоря, я не была уверена, сможет ли он стоять сам, не опираясь на тушу животного.

— Разведи огонь, — приказал мужчина.

Звук его голоса показался мне странным, глухим и резонирующим. Похоже, ему приходилось напрягаться даже для того чтобы просто говорить.

Я торопливо бросилась собирать рассеянные угли прежнего костра, сгребая их к кострищу, туда же полетели подобранные по пути ветки. Я проследила также за теми, пока ещё крошечными огоньками, что вспыхнули в сухой листве в стороне от костра. Было нетрудно найти их все и погасить, просто засыпав их землёй, или затоптав.

Потом, я занялась костром всерьёз, натаскав несколько охапок хвороста, из кучи заготовленной заранее мной и Тупитой. Я мельком взглянула в глаза монстра, обращённые на меня. Трудно сказать осознавал ли монстр то, что видел. Его глаза показались мне невыразительными. Он всё ещё стоял на ногах. Из его груди торчала рукоять вбитого по самую гарду меча. Похоже, что зверь сам, прижимая к себе Тэйбара, своей же собственной силой вогнал сталь себе в сердце. Мой господин немного отстранился. Его руки и грудь были залиты кровью, но я надеялась, что от была кровь животного. Мужчина дрожал от возбуждения. Наконец, монстр осел на бёдра, перед разгоравшимся огнём. Он покачал головой, медленно завалился на спину. Эфес меча при этом примерно на один дюйм выехал из его груди. Наверное, остриё уткнулось во что-то твёрдое под его спиной. Животное медленно, словно нехотя, дотянулось до рукояти своими огромными шестипалыми руками или лапами. Но пальцы лишь коснулись меча, но так и не смогли сомкнуться на нём. Потом руки ослабли совсем, и упали на землю. Кровь хлынула из пасти зверя.

Мой господин посмотрел на меня. Он тяжело дышал. Его заметно потряхивало.

— Ложись на него, — приказал он мне, — на спину, головой вниз.

Я быстро бросила хворост, который так и держала всё это время в руках, в костёр, и легла на спину поперёк туши животного. Меня саму затрясло от страха. Монстр всё ещё был жив. Я чувствовала его тепло, движения его тела во время вдохов и выдохов, сырость его крови под моей спиной. Оружие моего владельца по-прежнему торчало из его груди, слева от меня, прями около моей талии. Мужчина, тяжело дыша, уставился на меня. Потом, внезапно, грубо, отчаянно, нисколько не заботясь обо мне, раскинул мои ноги в стороны. Мы оба были живы! Мы выжили!

— Господин! — вскрикнула я, раздавленная и пронзённая, покорная его красоте, славе, натиску, его нетерпеливой, беспощадной, торжествующей мужественности.

Он взял рабыню, свою собственность, использовав её для своего удовольствия, прямо на теле побеждённого им ещё живого животного. Трудно описать значение, сложность и эмоциональную мощь этого акта. Это был акт жизнеутверждающей агрессии, живучести, наслаждения и собственной значимости. Это было исторжение из себя страха смерти, это была благодарственная молитва судьбе и удаче, это было утверждение жизни, это был крик дикого верра в горах, прыжок рыбы через порог, рёв ларла, шипении слина, крик тарна в небе. Только тот, кто стоял на самом краю смерти, знает истинную ценность жизни.

Потом, Тэйбар аккуратно поднял меня с тела животного, поцеловал и надолго прижал к себе.

— Завтра мы оставим лагерь, — сообщил он.

— Значит, Вы ждали именно его? — спросила я.

— Да, — признал Тэйбар.

— Он мертв? — с опаской посмотрев на монстра, спросила я.

— Мертвее не бывает, — заверил меня он, и, отпустив меня, подошёл к туше, выдернул и вытер о мех животного свой меч.

— Значит, Вы не хотели оставлять врага за своей спиной, — поняла я.

— Я его и не оставил, — усмехнулся Тэйбар.

— Он мог последовать за Вами? — поинтересовалась я.

— Он бы последовал, — уверенно ответил мой господин.

— Вы знали, что он был где-то рядом, — предположила я. — Это из-за пыли на других, на тех, что остались на лугу.

— Я предполагал, что он задержится здесь, — кивнул мужчина. — А пыль убедила меня, что моё предположение было верно.

— Кажется, Вы что-то знаете об этих существах, — заметила я, вздрогнув, как от холода.

— Знаю, — признал он, — но очень немногое.

— Что Вы собираетесь делать с ним теперь? — спросила я.

— Надо оттащить тело на луг и положить рядом с остальными, — объяснил Тэйбар, — и символически похоронить, посыпав горстью пыли, как это было сделало с другими. Всё же это вопрос обрядов и соответствующих церемоний.

— Это — всего лишь животное, — неуверенно сказала я.

— Нет, — покачал головой мужчина, — это — больше чем животное.

Я удивлённо посмотрела на него.

— Он один из Народа, — сказал он.

— Да, Господин, — плохо понимая его фразу, ответила я.

— Останешься здесь, — приказал Тэйбар.

— Да, Господин.

— Господин хорошо знает, как использовать рабыню, — задыхаясь, проговорила я — Неужели он не окажет мне милосердия? Чего он хочет то меня? Я — всего лишь рабыня! Он собирается довести меня до безумия своей страстью?

— Помалкивай, — проворчал Тэйбар.

Я беспомощно извивалась в цепях любви, дергала их снова и снова, браслеты врезались в мои щиколотки, натирали кожу моих запястий. Существует множество вариантов таких цепей. Те, что были на мне — самые простые, взятые из фургонного ящика, как часть трофеев, которые мой господин разделил с Мирусом. Каждая состояла из двух браслетов, один для запястья, другой для щиколотки, соединённых между собой цепью длиной дюймов десять. Соответственно мои руки и ноги были попарно скованы между собой, правая с правой, левая с левой. Лежала я на спине. Ещё одна цепь крепила меня за шею к соседнему дереву, отстоявшему от наших одеял на ярд.

— Ты тоже хорошо для меня станцевала, — заметил мужчина.

— Господи — и-ин! — вскрикнула я. — Госпо-о-оди-и-иннн!

Его язык был просто невероятен. Нежный, искусный, возбуждающий, неистовый, неотразимый.

— Горячая рабыня, — прокомментировал Тэйбар.

Горячая! Скорее пылающая и совершенно беспомощная! А он в этот самый момент, забавляясь со мной, немного отстранился. Моё тело сразу потянулось вслед за ним, жалобно и умоляюще.

— Разве так должна вести себя женщина с Земли? — осведомился Тэйбар.

— Я больше не с Земли, — всхлипнула я. — Я с Гора, и я — рабыня! Будьте милосердны, ваша беспомощная возбуждённая рабыня умоляет вас!

Это животное только посмеивалось над моим замешательством, над моей беспомощностью и потребностями!

— Пожалуйста, пожалуйста! — упрашивала я.

— Далеко же ты ушла от Земли и от своей библиотеки, рабыня, — усмехнулся мой хозяин.

— Да, Господин! Да! — согласилась с ним я. — Пожалуйста, пожалуйста, Господин!