— Вероятно, он имел в виду меня, — сказала Тупита.

— Скорее уж, несомненно, — усмехнулась я.

— Интересно, что мы обе служили в палатке Пьетро Ваччи, а теперь обе оказались здесь, — заметила она.

— Что Ты имеешь в виду? — уточнила я. — Думаешь, что Ваччи замешан в нашем похищении?

— Конечно, нет, — отмахнулась женщина. — Ему проще был взять любую из нас и надеть свой ошейник. Кто осмелится перечить ему, когда за его спиной стоят несколько сотен наёмников?

— Логично, — признала я.

— Однако, — продолжила Тупита, — здесь может быть нечто большее, чем совпадение. Не могло ли случиться так, что животное, не относящееся к нашему виду, просто использовало выбор Ваччи, гарантируя себя в том, что его пленницы будут привлекательны для мужчин нашего вида?

— Точно! — поддержала я Тупиту. — Вероятно, именно так всё и было! А Тела вначале была первой на цепи и служила в палатке старшего надсмотрщика! Скорее всего, это тоже дало понять животному, что она будет подходящим приобретением!

— А что насчёт меня и Кары? — поинтересовалась Мина.

— Вы обе служили неподалёку от ограды, не так ли? — уточнила я. — Ваша цепь была там незадолго до вашего похищения?

— Да, — растерянно кивнула Мина.

— Возможно, на вас животному указали мужчинами, — предположила я, — и именно они определял вас как подходящую добычу.

— А эдил, скорее всего, просто столкнулся с животным случайно, — добавила Тупита.

— Возможно, — признала я. — Но, могло быть и так, что оно просто проголодалось.

— А разве не могло быть так, что оно убило из-за золота? — предложила Мина.

— Конечно, могло, — согласилась я. — Но не менее вероятно, что мотивов было два, и золото, и еда.

— Правда, — сказала Мина, задрожав от страха.

— Тука, — позвала меня Тела.

— Что? — отозвалась я.

— А как там господин? — спросила меня она.

— Господин? — не сразу поняла я.

— Аулюс, — пояснила Тела.

— Он в порядке, насколько я знаю, — успокоила её я.

— Хорошо, — сказала она с облегчением, возвращаясь на прежнее место и становясь там на колени.

Я пристально посмотрела на неё, и Тела смущённо опустила голову. Если раньше я подозревала, что её живот уже нашел своего настоящего владельца, то теперь я в этом была уверена. Конечно, мы рабыни должны загораться от прикосновения любого мужчины. Я не видела нужды рассказывать ей о некой «даме», и о том, что Аулюса попросили поспособствовать её обучению тому, что значит быть женщиной.

— Ты знаешь, что большинство мужчин было освобождено с цепи? — поинтересовалась у меня Тупита.

— Да, — кивнула я.

— Он пошёл к Венне, — сообщила она.

— Я знаю, — вздохнула я.

— Он даже не предпринял попытки поговорить о моей покупке, или хотя бы зарезервировать меня для себя, — обиженно сказала женщина.

— Мне жаль, — посочувствовала я.

— Похоже, что твоя кровь для него интереснее, чем моя любовь, — вздохнула она.

— Ты думаешь, что он всё ещё хочет убить меня? — спросила я.

— Я знаю, что он этого жаждет, — с грустью ответила Тупита.

Я вздрогнула. Сейчас, на дне колодца я была совершенно беспомощна. Если Мирус случайно натолкнётся на меня здесь, как я смогу убежать? Возможно, он опустит сюда веревку для других, но не для меня. Возможно, что потом он забросает меня камнями! Или накидает сюда ядовитых насекомых или змей! Или просто оставит меня здесь, умирать от голода?

Тут Тупита зачем-то начала отрывать подол своей туники.

— Ты зачем это делаешь? — полюбопытствовала я.

— Собираюсь дать тебе хоть какую-никакую одёжку, — пояснила она, — если, конечно Ты хочешь её.

— Твоя туника едва прикрывает тебя саму, — заметила я.

Но женщина уже оторвала узкую полосу от всей кромки своей одежды, и там где она разорвалась, связала узлом.

— Это будет твой пояс, — показала она, а потом оторвала приличный лоскут от верхней части своей туники.

— Тупита! — попыталась протестовать я.

— Теперь мы обе будем рабынями с голыми грудями, — заявила она. — Или Ты — бывшая земная женщина, всё ещё стыдишься красоты своей груди?

— Нет, конечно, — усмехнулась я.

— На вот, — сказала Тупита, вручая мне узкие полосы, оторванные от подола её туники и связанные вместе. Скрути их. Так будет прочнее. Вот так, правильно. Теперь повяжи вокруг талии.

Я закрепила этот непрочный узкий импровизированный пояс, сделанный из кривой скрученной ткани на себе, завязав на левом боку на бантик. Такой узел рабовладелец сможет развязать одним рывком.

— Теперь это, — сказала она, протягивая мне лоскут ткани, оторванный от верхней части её туники.

Я с благодарностью, аккуратно, подсунула полученный кусок ткани между моим животом и поясом, и разгладила его.

— Я вижу, что Ты знаешь, как вставить рабскую полосу под шнур на животе, — улыбнулась Тупита.

— Конечно, — кивнула я.

— Дай-ка на тебя посмотреть, — сказала она, — в твоём ошейнике и тряпье.

Женщина отстранилась, и осмотрев меня со всех сторон, заявила:

— Ну что ж, судя по твои неприкрытым грудям и низкому качеству пояса и ткани, что Ты носишь, я делаю вывод, что Ты — низкая рабыня.

— Да, Госпожа, — скромно потупилась я.

— И всё же Ты весьма соблазнительна, — заметила она.

— Спасибо, Госпожа, — улыбнулась я.

— А ткань, которую Ты носишь, за исключением вопроса её качества, вполне тебе подходит, — кивнула она, — её легко можно сдвинуть в сторону.

— Да, Госпожа.

Ношение таких лоскутов ткани или туник, которые могут быть легко сняты, служит самым разным целям. Например, это обеспечивает рабыне некоторое прикрытие, но с другой стороны, из-за сомнительности её характера и зависимости от разрешения мужчины и его снисходительности, одновременно и остро увеличивает ощущение ранимости женщины и возможности ей мгновенного использования. Такая одежда, прежде всего, напоминает ей, и вполне недвусмысленно, что она — рабыня. Кроме того, эти предметы одежды, благодаря их характеру, и, несмотря на желания или нежелания в этом вопросе самой рабыни, имеют тенденцию, на глубоком психологическом и физиологическом уровне, эротически возбуждать их носительницу, тем самым помещая её в ещё большую зависимость от мужчин. Трудно быть одетой, как рабыня и, со временем, даже если ты — свободная женщина, не начать чувствовать и хотеть, как рабыня. Кстати, это — весьма обычный первый шаг к порабощению свободной женщины, просто одеть её, как рабыню.

— Ну и как, готова ли я к выходу в зал? — полюбопытствовала я.

Старшая рабыня в таверне часто осматривает своих подчиненных, прежде чем разрешить им появиться в зале.

— Думаю теперь, — улыбнулась Тупита. — Ты, скорее, готова к стогу сена для непритязательных удовольствий извозчиков.

Я весело засмеялась шутке Тупиты, но потом, снова окинув взглядом окружающую нас обстановку, голые стены шахты и освещённое окно далеко над головами, несомненно, достаточно широкое, но отсюда кажущееся таким маленьким, как-то сразу скисла. Я снова с интересом отметила, что отсюда можно было увидеть звезды даже в ясный день.

Мы расселись в яме, на сухой листве покрывавшей камни, привалились к стене колодца спинами, и надолго замолчали.

Никто из нас не знал, какая судьба нас ожидает.

— Как вы думаете, животное было одно, или их несколько? — наконец нарушила молчание Тела.

— Понятия не имею, — пожала плечами Тупита.

— Они держат нас в неведении! — вдруг истерично закричала Тела. — Они ничего не говорят нам! Мы не знаем, где мы! Мы не знаем кто наши похитители, и сколько их! Мы не знаем того, что они собираются сделать с нами! Они рассматривают нас как…, как….

Тела вдруг запнулась.

— Как рабынь? — подсказала ей Тупита.

Тела поражённо посмотрела на неё, и в расстройстве ударила своими маленькими кулачками по обнаженным бёдрам.

— Да! — заплакала она.

— Ты больше не свободная женщина, Ты больше не Леди Лиера Дидирамач из Лидиуса, — спокойно напомнила ей Тупита. — Ты теперь — Тела, рабыня.