— Нас что, будут поить только один раз в день? — удивилась я.

— Да, — кивнула Тупита, — так что напивайся под завязку.

— Как я сюда попала? — поинтересовалась я.

— Сквозь твои связанные спереди руки была продета сдвоенная верёвка, — объяснила она. — Когда Ты оказалась внизу, и мы смогли поддержать тебя, один конец веревки сбросили вниз, а за другой вытащили наружу. А путы с тебя уже мы сняли.

— Какого рода были путы? — спросила я.

— Пеньковая верёвка, — сообщила Тупита.

— Как-то странно, что у животного оказалась такая верёвка, не находишь? — поинтересовалась я мнением Тупиты.

— Так оно и есть, — признала она.

— А что это за место? — осведомилась я, оглядываясь.

— Похоже на заброшенный колодец, — ответила Тупита, — но он был несколько изменён.

— Как это? — не поняла я.

— Дно колодца, под нами, не земляное, песчаное или мягкая грязь, как это обычно бывает, а завалено, скорее всего, на высоту нескольких футов, большими камнями. Мы не смогли даже приподнять их. Да даже если бы и смогли, здесь нет места, чтобы сложить их. Можно считать, что под нами скала.

Я понимающе кивнула. Это место больше не было простым колодцем, пусть даже и заброшенным. Практически, теперь оно являлось ямой для содержания пленников.

— Но если это действительно животное, — заговорила Мина, — что ему нужно от нас?

— Очень может быть что, то же самое, что и от съеденного эдила в окрестностях Венны, — хмуро предположила Тупита

— То есть, оно держит нас здесь, чтобы потом съесть, — прошептала Мина.

— Возможно, — кивнула Тупита.

Мы все задрожали. Все мы ясно себе представляли, что вероятность того, что нас держали именно для такой цели, была очень велика. Это место действительно вполне могло бы быть своеобразной кладовой.

— Но, насколько мы все знаем, — поспешила успокоить нас Тупита, — пока никого отсюда не забрали, и тем более не съели.

— Оно может держать нас про запас, — предположила Мина.

— Мину и Кару поймали несколько дней назад, — продолжила Тупита. — Так что период возврата закончился, если это кого-то ещё интересует. Теперь любой, кто найдёт их, может заявить на них право собственности.

Безусловно, они по-прежнему оставались, и даже теперь, рабынями Ионика, но его право собственности в данный момент было таково, что, если возникнет спорный случай, то оно не имеет преимуществ перед новым собственником. Этот пункт в гореанском законе очевидно мотивирован соображением, что у рабыни всегда есть некий владелец. В случае смерти рабовладельца рабыня, как и другая собственность, переходит наследникам, или, если таковых не имеется, то государству.

— И их не съели, — добавила Тупита.

— Пока не съели, — поправила её Мина.

— Обратите внимание вот на что, — предложила Тупита. — Все мы здесь — женщины.

— Ну и что, — не поняла её Мина.

— А вам не кажется это интересным? — поинтересовалась Тупита.

— А ведь и правда! — воскликнула я. — Это вполне может быть то же самое животное, которое, ограбило эдила.

— Я бы этого не исключала, — кивнула Тупита.

— Значит, у него имеется понятие о покупательной способности денег, — сделала я логичный вывод, — и возможно какой-то способ использовать их.

— Согласна, — кивнула Тупита.

— Ты мне сказала, что когда меня опустили в яму, я была связана пеньковой верёвкой, — вспомнила я.

— Так и было, — подтвердила Тупита. — Вон там валяется.

— О чём вы обе говорите? — спросила озадаченная Мина.

— Мы думаем, — сказала Тупита, — если, конечно я не ошибаюсь, что, хотя это животное может питаться людьми, и вполне могло бы съесть и нас с вами, но, возможно, оно так не сделает, потому что мы были посажены сюда не в качестве еды.

— Я не понимаю, — призналась Мина.

— Оно может работать с людьми, — объяснила Тупита. — Если так, то, скорее всего, это работорговцы.

— Но вы же не знаете это наверняка, — заметила Мина.

— Нет, — признала Тупита. — Но посмотри вокруг себя. Разве Ты не замечаешь здесь ничего интересного? Неужели Ты не видишь, что мы все, вполне можем представлять интерес для мужчин?

Я смущённо опустила взгляд. Из всех девушек в яме, я одна была совершенно голой. У Мины и Кары оставались клочки рабочих туник, а у Тупиты даже большая часть её туники, разве что немного разорванная, возможно, в момент захвата её животным. На Теле был грязный узкий прямоугольный шёлковый лоскут.

— Лично мне кажется наиболее вероятным, — сказала Тупита, — что нас здесь держат не для еды, хотя такое животное или животные, могли бы съесть нас, а для передачи работорговцам нашего собственного вида.

— Точно, я вспомнила, — воскликнула я, — в темноте, прежде чем оглушить меня, оно поставило меня перед собой на колени!

— Замечательно! — обрадовалась Тупита. — Значит, теперь я уверена, что нам следует вставать перед этими животными на колени, и вести себя с ними точно так же, как мы вели бы себя с мужчинами. В таком случае они могут правильно рассматривать как рабынь, и, следовательно, они могут ожидать от нас соответствующее подчинение.

Мы даже поцеловались с ней, вновь обретя надежду.

— И что же нам теперь делать? — спросила Мина.

— Ты носишь ошейник и цепи, — напомнила Тупита. — Ты — кейджера. Как Ты думаешь, что Ты должна делать в подобной ситуации?

Мина по-прежнему непонимающе смотрела на неё.

— Будешь сидеть, и ждать, — пояснила Тупита.

— А как это животное смогла пройти в рабочий лагерь? — полюбопытствовала я.

— Оно вырыло ход под забором, — ответила Тела. — Оно не ударило меня сразу в палатке, возможно опасаясь, что владелец или Ты могли услышать. Животное протянуло меня под стеной палатки. А через некоторое время добралось до кустарника, скрывавшего вход в туннель. Затем протащив меня под землёй, оказавшись с другой стороны проволочного ограждения и убедившись, что вокруг никого нет, оно ударило меня по голове, и я потеряла сознание.

— А как Ты сюда попала? — поинтересовалась Тупита у меня.

— Я пришла в лагерь Пьетро Ваччи вместе с Аулюсом, — ответила я, — он хотел завершить переговоры, по поводу присвоения наёмниками рабочих цепей. Я была прикована к его стремени цепью.

— Ну что ж, это объясняет, почему Ты голая, — заметила она.

— Да, — кивнула я.

— Думаю, Ты прекрасно выглядела, когда шла прикованная цепью к его стремени, — сказала Тупита.

— Уверена, Ты выглядела бы не хуже, — улыбнулась я.

— Что же они за животные, что так показывают нас ради своего удовольствия, — притворно вздохнула моя подруга.

— Они — рабовладельцы, — усмехнулась я.

— Держу пари, что Ты гордилась тем, что тебя поставили к стремени, — уверенно заявила Тупита.

— Конечно, — засмеялась я.

— Рабыня, — махнула рукой Тупита.

— Конечно, рабыня, — не стала спорить я. — А разве Ты не рабыня, или не полная рабыня?

— Это точно, — улыбнулась женщина. — Я тоже рабыня, и, точно так же, как и Ты, моя дорогая Тука, рабыня полная.

— Ты сказала, что служила в палатке Пьетро Ваччи, — припомнила я.

— Да, — кивнула она.

— А это значит, что он признал тебя очень красивой, — заметила я, — раз отобрал для своей палатки.

— Если Ты пришла в лагерь с Аулюсом у его стремени, — усмехнулась Тупита, — то я готова спорить на что угодно, что Ты, тоже, не миновала цепи в палатке Пьетро Ваччи.

— Нет, — улыбнулась я, скромно потупив взгляд. — Не миновала.

— Он заставил меня кричать от удовольствия, — призналась Тупита.

— Меня тоже, — улыбнулась я.

— Не часто мне выпадала удача оказаться в руках такого мужчины, — заметила она.

— Меня это тоже касается, — согласилась я.

— Он — солдат и капитан, — пожала она плечами. — Он хорошо знает, как надо преподавать женщине её ошейник.

— Верно, — вздохнула я.

— Именно, когда я возвращалась от него в рабский загон, животное меня и захватило, — напомнила она.

— Значит, это из-за тебя, он разрешил мне охрану, чтобы проводить меня до загона, — поняла я. — По его обмолвке, я поняла, что что-то произошло с девушкой незадолго до моего появления в лагере, возможно, она загадочно исчезла или была украдена, и скорее всего по пути от его палатки к загону.