Даже если ей придется провести время рядом с ним.

Через три дня Оливия уже неподвижно сидела на темно-зеленой коже мягкого сиденья дилижанса. Прошло десять часов их опасного восемнадцатичасового путешествия в Лондон, и она наблюдала, как приглушенные мрачные оттенки полночи постепенно сменяются на небе ярким сочетанием красных, оранжевых и желтых красок. Девушка залюбовалась рассветом, когда они остановились у постоялого двора, чтобы конюхи сменили лошадей. Поистине восхитительное зрелище.

Короткая передышка от духоты и бесконечной тряски длилась всего несколько минут, и вскоре дилижанс вновь был готов отправляться в путь. Оливия сидела рядом с леди Фелстед, а дочь маркизы, леди Фиона, расположилась у окна. Напротив разместились лорд Кемпторн и Гидеон. За ними следовал дилижанс с лордом и леди Фейрлэм, который они делили с сестрой маркизы, леди Арабеллой, ее родителями, герцогом и герцогиней Блекберн, и их старшей незамужней дочерью, леди Гонорой. Не было времени даже для того, чтобы обменяться любезностями с пассажирами другого дилижанса, к тому же дорога лишила Оливию последних сил, и ей было не до учтивости.

Девушка с трудом скрывала свое состояние от спутников.

Слава богу, ночная езда даровала ей немного уединения – душный дилижанс и постоянная тряска убаюкали большинство Нитервудов.

За исключением лорда Кемпторна.

Не раз Оливия ловила на себе его пристальный взгляд. Она не собиралась обнаруживать свою унизительную слабость перед таким, как он.

– Вам дурно, мисс Лидалл?

Она сидела, закрыв глаза, и гадала, удастся ли ей прикинуться спящей, чтобы не отвечать на его вопросы.

– Я вижу, что вы не спите, – продолжал Торн, понизив голос, чтобы не разбудить остальных. Он вытянул ногу, случайно задев ее сапог. – Сомневаюсь, что вы сразу же уснули.

Раздражаясь столь пристальным его вниманием, Оливия открыла глаза, и их взгляды встретились в утреннем свете, пробивающемся сквозь окна дилижанса.

– Я понятия не имела, что вы страдаете бессонницей, милорд, – прошептала она в ответ. – Или это симптом какого-то более серьезного заболевания?

– На что, черт побери, вы намекаете?

– На апатию, лорд Кемпторн, – ответила она, поднося платок к губам.

– А кто сказал вам, что я страдаю от душевной скуки?

– Насколько я помню, никто, – призналась она. – Я где-то услышала об этом в прошлом году. Вы же знаете, как в бальном зале разносятся сплетни.

– Вы слишком умны, мисс Лидалл, чтобы слушать глупые сплетни. Я не страдаю ни от апатии, ни от другой болезни, – сухо ответил он.

– Тогда почему же вы не спите?

– Разве возможно заснуть, когда кучер, черт бы его побрал, на такой дороге превратил мой мозг в кашу? – пожаловался он.

Его сварливое ворчание заставило ее улыбнуться.

– А мне всегда кажется, что у меня выворачивает руки и ноги, – призналась она, пытаясь не обращать внимания на тошноту, которая из-за духоты подкатывала последние несколько часов.

– Поэтому вы так бледны? Вам неудобно? – допытывался он.

– Среди всего прочего, – туманно ответила она. Оливии не терпелось сменить тему разговора. – Кажется, мы хорошо проводим время.

– Да уж, кучеру явно нравится ехать таким шагом, от которого косточки тарахтят, – сказал Торн, глядя на нее, как на загадку, которую он намеревался разгадать. – Если не попадем под дождь, так и будем трястись.

Громкий храп спящей маркизы прервал их беседу. Подбородок упал ей на грудь, в горле заклокотало.

Оливия едва удержалась от смеха. В конце концов, маркиза была матерью ее собеседника. Когда она взглянула на лорда Кемпторна, то увидела, что на его губах играет довольная улыбка, а глаза озорно блестят.

– Должно быть, вам не терпится вернуться в Лондон.

Граф склонил голову набок и задумчиво посмотрел на девушку:

– Вы не ответили на мой вопрос.

Она невинно захлопала ресницами:

– А что был за вопрос?

Он что-то пробормотал себе под нос.

– Мисс Лидалл, меня беспокоит ваша бледность. Я поинтересовался, не захворали ли вы.

Теперь, когда она согласилась на путешествие, не стоило давать лорду Кемпторну повод оставить ее на одном из постоялых дворов.

– Со мной все хорошо, милорд.

– Обманщица.

От подобной неучтивости ресницы девушки взметнулись вверх. Она предпочитала не думать о том, что на самом деле его обманывает.

– Вы намеренно стараетесь меня спровоцировать?

Граф пожал плечами и откинулся на спинку сиденья.

– Возможно. Раньше я не замечал за вами подобного.

– Неужели?

– Всегда считал вас исключительно честной девушкой, – заверил он, дразня ее.

– И осуждаете, – произнесла она. Ей так и хотелось ударить его по ноге.

Он махнул рукой.

– Умная женщина обращается с ложью так же искусно, как с веером, чтобы добиться желаемого.

– Вас не честность моя беспокоит, – сказала она, сжимая в руках носовой платок. – Вы просто питаете слабость к коварным женщинам. Уверяю вас, некоторые дамы – искусные лгуньи, но ума это им особо не прибавляет.

– Я обидел вас. Прошу простить меня за резкость.

По лорду Кемпторну нельзя было сказать, что он сильно раскаивается.

– Может быть, я прощу вас, когда вы принесете искренние извинения.

Он негромко засмеялся:

– У вас нет причин вонзать в меня коготки, мисс Лидалл. Так случилось, что я люблю коварных женщин.

Если он хотел таким объяснением ее успокоить, то очень ошибся.

– Наверное, поэтому ваша матушка думает, что вы навсегда останетесь холостяком.

– Почему вы так говорите?

– Потому что ни одна приличная дама за вас замуж не выйдет, – откровенно ответила она.

Лорд Кемпторн тыльной стороной ладони закрыл себе рот, чтобы заглушить смех.

– Идеалы навевают скуку, мисс Лидалл. Я предпочитаю коварное создание, которое будет занимать меня и на людях, и наедине.

С губ ее сорвался негромкий вздох. По лицу Торна было видно, что он ждет ответа на свою дерзость.

– Вам повезло: в высшем обществе много подобных амбициозных кокеток, – заметила она и холодно улыбнулась. – Я бы пожелала вам удачи, но приберегу свои пожелания для вашей будущей невесты.

– Коготки… а теперь и зубки, – произнес лорд Кемпторн. – Гидеон боится, что вам, с вашим темпераментом, нелегко придется в высшем обществе, но я предвижу, что вы еще всех нас удивите.

– Вашему брату не стоит меня опекать, – пробормотала она, обидевшись, что братья Нитервуд относятся к ней как к наивному ребенку. – Я сама справлюсь.

– Отложим перепалку до времени, – небрежно произнес он. – Вы уже не так бледны. Почему бы вам не закрыть глаза и не попытаться немного поспать до следующей остановки?

Оливия собиралась было возразить, но лорд Кемпторн закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Она поверить не могла, что джентльмен мог быть настолько неучтивым, хотя и последовала его совету, откинувшись на сиденье.

Когда она уже засыпала, ей пришло в голову, что благодаря их перепалке у нее появились силы и тошнота прошла. Интересно, лорд Кемпторн намеренно отвлек ее от неудобств?

Размышляя над мотивами его поведения, она наконец уснула.

Жесткий график дилижанса испортил настроение всем пассажирам, даже леди Фелстед. К счастью, их нынешняя остановка длилась не более двадцати минут и включала короткий перекус в «Буйном вереске», где вряд ли кто-то стал бы жаловаться на качество еды. Все чертовски устали, на разговоры сил не было.

Последним из дилижанса вышел Торн. Гидеон потягивался в нескольких метрах от него. Оба наблюдали, как во дворе их мама и сестра приветствовали супругу Шанса, леди Арабеллу и герцога с герцогиней Блекберн. Не было Шанса и его сестры – помимо голода, существовали и другие естественные нужды, требующие удовлетворения.

– Я голоден как волк, – признался Гидеон, прикрывая рот тыльной стороной ладони, чтобы скрыть зевок.