– Что пожелаете.

От такой беспечности он засмеялся:

– Я всегда так и делаю, миледи.

Оливия спиной ощущала его тяжелый взгляд, преодолевая оставшееся расстояние до дилижанса. Их разговор принял неприятный оборот, и она обрадовалась, что может побыть одна и собраться с мыслями.

Казалось, прошла всего пара минут, как вдруг раздался гудок – предупреждение о том, что дилижанс отправится с ними или без них. Не успели стихнуть последние звуки, как Оливия услышала голос леди Фелстед. Она обращалась к своим детям.

Дверца открылась, Оливия схватила протянутую руку маркизы покрепче, помогая женщине влезть в дилижанс и занять свое место.

– Спасибо, моя дорогая. – Леди Фелстед громко выдохнула, подбирая юбки, чтобы на них не наступила ее дочь. – Ноги и руки затекли настолько, что пока плохо слушаются, поэтому я такая неловкая.

– Вот уж чепуха! – возразила Оливия, слишком преданная маркизе, чтобы позволить ей умалять свои достоинства перед родными. – Я никогда не встречала более грациозной дамы, миледи.

Они обменялись дружескими улыбками с леди Фионой, когда та устраивалась рядом с матерью.

– Разве не ты за столом обещала, что перестанешь жаловаться? – поддразнила маркизу дочь.

Леди Фелстед фыркнула, несколько раздосадованная тем, что уже нарушила свое обещание.

– Пока мы не отъехали, мое обещание не вступило в силу, – произнесла она, тут же внося поправки в свою клятву. – Жестокое создание! Тебе стоило бы поучиться у Оливии! У нее такое доброе сердце.

В дилижанс взобрался Гидеон.

– Раздаешь похвалы, матушка? Может быть, и я заслужил?

Их взгляды с Оливией встретились, и девушка с облегчением заметила: он решил делать вид, что ничего не знает о ее недомогании. Гидеон сел напротив.

– Пока нет, – ответила маркиза, сердито сдвинутые брови исказили ее красивые черты. – Ты так и не присоединился к нам за столом.

Он покаянно взглянул на мать:

– Я не голоден.

В это мгновение в дилижанс сел лорд Кемпторн.

– Отлично. Все в сборе. Мы отправляемся, и кучер предупредил меня, что ждать он никого не намерен.

– Можешь заверить кучера, что мы готовы, – ответила леди Фелстед. Ей нравилось думать, что она главная в этом путешествии.

Граф повернулся к ним спиной, общаясь с кучером, стоящим у открытой дверцы.

– А вы как же, юная леди? – спросила маркиза, глядя на Оливию.

Она импульсивно прижала руку к груди.

– А что я? – пропищала она.

– Вас тоже не было за завтраком. Только, пожалуйста, не говорите, что вы не голодны, – добавила она, еще пристальнее вглядываясь в лицо девушки, когда заметила, что та поморщилась. – Вы за всю дорогу ничего не съели.

Оливия и представить себе не могла, что маркиза настолько внимательна к ней.

– Я предпочла прогулку завтраку, миледи, – объяснила она, борясь с желанием посмотреть на Гидеона. – Не у одной вас затекли ноги.

– Вы гуляли с Гидеоном?

Оливия поморщилась, когда слуга захлопнул и запер дверцу.

– Э-э-э…

– Нет, Оливия была не со мной, – ответил Гидеон. Он наклонился вперед и обхватил руками колени, когда дилижанс качнулся и покатился. Раздался гудок. – У меня были свои дела, личные.

– Не смотрите на меня так, Гидеон Нитервуд! – строго велела мать тоном, который, должно быть, частенько использовала, когда ее сыновья были маленькими. – Ваши дела никого не интересуют. Я просто обеспокоена, что Оливия бродила одна, без сопровождения.

Настал черед Оливии сердиться.

– Когда вокруг столько людей, найти минутку уединиться намного сложнее, чем вы полагаете.

Заметив выражение лица Оливии, леди Фелстед пояснила:

– Я прекрасно понимаю, что вы привыкли сами о себе заботиться. Однако сейчас мы далеко от дома и, несмотря на то, что большая часть этих постоялых дворов и гостиниц опасности в себе не таят, здесь могут прятаться мерзкие типы в надежде ограбить беспечного пассажира.

Направляясь к ближайшему зданию, Оливия совершенно не думала о грабителях.

– Простите, леди Фелстед, не думала, что мое отсутствие доставит вам беспокойство. Если это сможет вас хоть немного утешить, далеко от дилижанса я не отходила.

– Не стоит извинений, – отмахнулась от дальнейшего обсуждения маркиза. – Ничего страшного. В следующий раз я велю одному из своих сыновей присмотреть за вами.

– В следующий раз мисс Лидалл присоединится к нам за столом, – вмешался лорд Кемпторн.

Оливия и маркиза этого не ожидали.

– Ну разумеется, – поспешно ответила Оливия. Граф явно не хотел обременять себя сопровождением дамы. – Уверена, что к обеду я проголодаюсь.

Она улыбнулась, чтобы скрыть невинную ложь.

– Да что это с тобой? – неожиданно поинтересовался Гидеон.

Ее улыбка тут же поблекла от досады.

– Ничего.

– У тебя здесь морщинка… – он легонько коснулся лба у нее между бровями. – Вот здесь… Бог мой! – Он проглотил остаток фразы, когда она ударила его ногой по голени.

– Ах, простите меня, мистер Нитервуд, – с притворным сожалением воскликнула Оливия. – Я была не готова к последнему ухабу. Больно?

Гидеон сердито посмотрел на Оливию и потер ушибленное место.

– Ровно настолько, девушка, чтобы дошел смысл сказанного вами.

Оливия удивленно посмотрела на лорда Кемпторна, который негромко засмеялся. Ошарашенная, она наблюдала, как тот вытащил из внутреннего кармана сюртука что-то, завернутое в салфетку, и бесцеремонно бросил ей на колени.

– Что это? – удивилась она.

– Кусочек хлеба, – ответил лорд Кемпторн так, словно его безумно утомил разговор. Он натянул шляпу на глаза. – Затекшие ноги – не повод оставаться голодной, мисс Лидалл. Мы не можем допустить, чтобы вы заболели.

Оливия сердито посмотрела на Гидеона, но он, похоже, сам был изумлен жестом доброй воли со стороны брата, поэтому девушка опять переключила внимание на Торна. Если он и ощущал на себе ее взгляд, то по его ссутулившейся позе и выражению лица этого невозможно было понять.

– Очень любезно с твоей стороны, Торн, – похвалила его мама.

– Благодарю, милорд, – прошептала она, опуская взгляд на завернутый в льняную салфетку хлеб. Пальцы вцепились в эту краюшку, пока она пыталась справиться со своими чувствами.

Боже милостивый! Это был он!

Ее застал не Гидеон. Когда ее рвало, ее придерживал лорд Кемпторн. Это он обещал ей хранить ее тайну, а потом решил убедиться, что она хоть что-нибудь съест.

Она понятия не имела, почему граф не поправил ее, когда она назвала его именем брата. И еще она не понимала, почему он последовал за ней и проявил участие к человеку, которого считал не стоящим своего внимания.

Наверное, жестоко с ее стороны с подозрением относиться к такому благородному жесту, но лорд Кемпторн редко делал что-нибудь без выгоды для себя.

И над этой загадкой она ломала голову весь остаток путешествия.

– Рейнбо, вы проиграли пари Сент-Лиону, пока нас не было? – поинтересовался маркиз Фейрлэм, намеренно выбирая самое удобное кресло в покоях, которые их приятель снял на вечер.

Торн мог лишь посочувствовать кузену, оказавшемуся в неудобном положении. «Акрополис» был одним из клубов, пользующихся самой дурной славой в Лондоне. Происхождение его было туманным, но считалось, что здание возвели после Великого пожара в 1666 году. Возможно, здесь был бордель. За десятилетия сменилось множество владельцев, и здание заслужило даже некоторое уважение, когда в нем поселился какой-то почтенный джентльмен. Однако потом один из наследников превратил его в игорный дом, а некий предприимчивый владелец стал сдавать комнаты известным куртизанкам своего времени. Дурная слава закрепилась за зданием задолго до рождения Торна и его приятелей, в те времена, когда «Акрополис» был частным клубом для джентльменов, погрязших в безнравственности и развратных плотских утехах.

Нетрудно предугадать, что целые поколения молодых джентльменов входили в двери клуба в поисках приключений и запретных развлечений. Торну было семнадцать, когда они с Гидеоном присоединились к Шансу, Сент-Лиону и Рейнбо в тот знаменательный вечер попойки. В Лондоне было множество заведений поновее и поизысканнее, которые больше приходились ему с друзьями по вкусу, но «Акрополис» был частью грешного лондонского прошлого. А давние традиции нельзя игнорировать.