– Да.

Оливия оглянулась на Гидеона и вздрогнула, заметив, что он смотрит не на небо, а на нее. Она поспешно перевела взгляд в небо.

– Тебе оттуда видно фейерверк?

Оркестр заиграл очередную мелодию, которая, вероятно, должна была сопровождать фейерверк, но звучала, увы, вразнобой с залпами. И все же музыка была красива и добавляла праздничного настроения.

– Пошли. Если мы станем у края портика, будет видно лучше, – сказал Гидеон, схватил ее за руку и потянул назад в беседку.

Оливия с радостью послушалась. Если бы она была одна, то выбрала бы именно это место. Девушка удивилась, насколько легко они с Гидеоном восстановили старую дружбу, несмотря на годы, которые отдалили их друг от друга.

– Общее прошлое, наверно, – пробормотала она себе под нос.

– Что? – Гидеон остановился у края беседки и притянул ее к себе. Рукой он обнял ее за талию, словно выражая готовность поддержать, если она будет настолько неловкой, что станет падать.

То, что он сомневался в ее способности держать равновесие, смущало, но было так трогательно.

– Ничего, – ответила она, глядя поверх деревьев. Крики вдалеке и треск говорили о том, что они с Гидеоном пропускают эффектное зрелище, озаряющее ночное небо. – Похоже, это не самое лучшее место, чтобы любоваться фейерверком.

– Согласен.

Она поморщилась от его недогадливости.

– Знаешь, а я не помню, чтобы приглашала тебя к себе присоединиться.

– Серьезно? – Гидеон ждал, когда же она взглянет на него. – А я мог бы поклясться, что мы собирались снова встретиться.

Оливия оперлась о колонну, чтобы не упасть.

– Ты это о чем? О тайном свидании? – Она захлопала ресницами. – Знаете, мистер Нитервуд, кажется, мой отец не одобрил бы вашего поведения.

– Он ничего не узнает, – ответил Гидеон, опуская руку с ее талии ниже, на бедро. – Ты же прекрасно понимаешь, что значит тайная встреча.

– Конечно же, болван, – нежно сказала она. – Тем не менее нет причин хранить наши встречи в тайне. Разве только если ты боишься, что твой брат их не одобрит.

Гидеон нахмурился:

– Мой брат мне не указ!

Оливия бестактно хмыкнула:

– Он же твой брат-близнец. Если бы тебе было безразлично его мнение, ты не стал бы досадовать на ограничения, которые, как ты думаешь, он для тебя устанавливает.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – произнес он сквозь зубы.

– Ты уж точно перешагнул мои границы, – продолжала она, не боясь и не желая мириться с его гневом. – Вот там, – она указала на небо, – видел?

– Ты вспоминаешь о давнем соперничестве, – настаивал на своем Гидеон, не обращая внимания на фейерверк. – Что ты знаешь о наших с братом отношениях? Мы уже сто лет как живем отдельно.

– Как только вы с лордом Кемпторном оказались на расстоянии вытянутой руки, я очутилась в озере, – возразила она. Видя его изумленное лицо, она проглотила свое раздражение. – Поэтому ты должен простить меня за то, что я не хочу вновь оказаться между вами. Сомневаюсь, что у твоей сестры есть еще одно чистое платье мне впору.

Гидеон заметил, как она неловко стягивает концы шали в кулак. Когда они танцевали, Оливия позабыла об узком лифе или откровенно глубоком декольте. Заметил ли он? Он не стал говорить, но это не означало, что он не смотрел.

– Замерзла?

Смена темы разговора выбила почву из-под ее ног.

– Замерзла? Я? Нет.

– Позволь мне, – сказал Гидеон, нежно убирая ее пальцы, сжимающие шаль. – Если ты продолжишь тянуть шаль, то скоро себя задушишь.

Он убрал ее руку и стянул концы шали так, чтобы лишь слегка был виден лиф.

– Так лучше?

Оливия кивнула, остро ощутив тепло его рук, легкое покалывание от его прикосновения к ее коже. Она сглотнула, в горле пересохло.

– Мы пропустим весь фейерверк.

– Неужели? – негромко произнес он. – Оливия, посмотри на меня.

В ее животе порхали бабочки, когда она смотрела на его руки. Нет, не помогло. Она закрыла глаза. Не в силах объяснить свое нежелание, девушка покачала головой. Услышала над головой несколько взрывов. Фейерверк.

– Ты пропускаешь…

Оливия послушно вздернула подбородок и открыла глаза. И тут же, не говоря ни слова, Гидеон закрыл собой небо, прильнув к ее губам. Она вздрогнула всем телом от первого легкого прикосновения его теплых губ. Это было подобно откровению. Осознание. Ее тело ожило, когда его губы прижались к ее губам. Обдало жаром. И горели не только щеки. Ей казалось, что она впервые глотнула жидкого пламени. Оно потекло по ее языку, дальше по горлу, растеклось по всему телу. Она прильнула к нему, желая… чего же? Оливия точно не знала, чего жаждет.

Гидеон застонал ей в рот и, казалось, этим разрушил очарование.

Оливия отступила назад. Ему пришлось ее подхватить, иначе она упала бы с портика. Она попыталась отстраниться.

– Что это было? Что ты делаешь? – спросила она, чувствуя себя застигнутой врасплох и немного обманутой.

– Это называется «поцелуй», – весело ответил он.

– Я знаю, что такое поцелуй! – прошипела она, отстраняясь от него. – Это не первый мой поцелуй.

– Надеюсь, что нет, – поддразнил он. – Тебе же уже двадцать. Но ты еще слишком молода, чтобы забыть свой первый поцелуй.

Черт бы его побрал! Он выбрал именно этот момент, чтобы напомнить ей, что впервые она поцеловалась именно с ним. Это случилось в тот год, когда Гидеон соблазнил ее последнюю гувернантку. На следующий день они с братом уезжали из Мальстер-Парк в Лондон. Оливия не ожидала увидеть его снова раньше осени. Он пришел попрощаться. И по сей день она гадала, что же такое подвигло его на поцелуй.

Да и сам он об этом до сего дня не вспоминал.

Она театрально вздохнула.

– Не все поцелуи запоминаешь, мистер Нитервуд.

– Это вызов, мисс Лидалл?

Лед в его голосе напомнил ей о лорде Кемпторне. Она уже почувствовала, как опьянела от поцелуя Гидеона.

– Ничуть. Одного вполне достаточно.

– Вы имеете в виду двух, миледи?

Оливия одарила его взглядом, исполненным крайнего отвращения. Девушка оттолкнула его, и на этот раз он ушел с ее дороги.

– Ты куда?

– Возвращаюсь в дом, – бросила она через плечо. – И тебя с собой не приглашаю.

– Из-за того, что я сказал? – поинтересовался он насмешливо, отчего ее плечи напряглись.

Не обращая на него внимания, Оливия продолжала шагать по усыпанной гравием, тускло освещенной тропинке, все больше отдаляясь от Гидеона. Звуки казались приглушенными, но если она прислушивалась, до нее доносились взрывы и шипение фейерверков, радостные крики собравшейся у озера толпы.

Оливия старалась не думать о поцелуе Гидеона. Ее губы покалывали, они горели. Она почти забыла их первый неловкий поцелуй и недоумевала, почему он решил поцеловать ее еще раз. Решила, что всему виной тесный лиф, вспоминая неприкрытый интерес в его взгляде.

Чужое платье ничего, кроме неприятностей, ей не принесло.

Оливия была настолько зла, что не заметила стоящего в тени мужчину. Гидеон смотрел вслед удаляющейся фигурке, пока не затих звук ее шагов. Торну придется объяснить свою последнюю шутку. Гидеон шагнул на тропинку и направился в сторону беседки.

– Откровенно сказать, неожиданно! И как давно ты играешь с Оливией в нашу любимую игру?

Сидящий на нижней ступеньке Торн убрал руку от лица и сердито взглянул на брата. Тот выбрал не лучшее время для разговора. Сам Торн несколько раз за сегодня пытался отвести Гидеона в сторону, чтобы побеседовать с ним с глазу на глаз, но теперь брату лучше оставить его одного.

– Какого черта ты здесь забыл? Я думал, ты с матушкой развлекаешь гостей.

Гидеон приблизился, и в мерцающем свете ближайшего факела стало заметно, как резко заострились от холодной ярости черты его лица, а глаза горели обещанием возмездия.

– Я покоя себе не находил.

– Тебе скучно стало, – решительно произнес Торн, выпрямляясь и вставая. – Наша матушка, не жалея сил, отмечает твое возвращение домой. Неужели ты ни на секунду не задумывался, как ее ранит твое безразличие?