— Нет, дед Агап, — покачала головой Тиса, внутренне готовясь к новому словесному противостоянию. — Это вызовет подозрение у Климыча. И…

— Я могу остаться с Тисой Лазаровной, — неожиданно предложил Рич.

Тиса с Агапом уставилась на мальчишку.

— Я могу спать на полу, я же оборотень, — ребенок указал на половицы. — Если кто придет ночью, я обязательно почую. Тогда мы вместе сбежим в окно. Я смогу спустить вас вниз, Тиса Лазаровна. Я сильный, вы не думайте!

Идея не нравилась Тисе. Но пришлось согласиться ради Агапа. Старик очень уж беспокоился за нее, а в его возрасте такие встряски противопоказаны. На свой счет девушка почему-то не переживала. Складывалось впечатление, что она исчерпала весь свой страх за последние дни. И в итоге выдохлась. И там где у нормального человека должна быть паника, у нее сейчас зияла пустота.

— Если что, бегите к Прохору, он вам даст мула, — больше себя старался успокоить старик, чем девушку. — Скажи Камилле, чтобы собрала вам съестного в дорогу. Завтра в семь, во время смотра. Будьте готовы. Храни вас Бог! — старик обнял Тису, затем трогательно погладил сухой старческой рукой вороные кудри ребенка перед тем, как покинуть комнату помощницы.

Глядя в глаза лекаря, Тиса чувствовала съедающий его страх за нее и Рича. Своим своевольным решением остаться в части до утра, она заставляла старика страдать. Боже. Пусть дед Агап простит ее. Она просто не в состоянии уехать, не разобравшись. Кое-что удерживало ее здесь. И вскоре она поймет, что с этим делать.

Проводив лекаря, Войнова через минуту спустилась в столовую. За ней по пятам последовал приставленный «конвоир». Оставалось делать вид, что она не замечает эту «дубинушку» у себя за спиной. На обратном пути Тиса поднималась осторожно с нагруженным подносом в руках. Крышка графина с простоквашей звякнула, а сердце трусливо ухнуло в пятки, когда девушка услышала знакомый голос у себя за спиной.

— О, сколько всего вкусного. Никак, аппетит появился, Тиса Лазаровна? Добрый знак, — Климыч улыбался ей, как и раньше. Но теперь его улыбка показалась Тисе зловещей. И глаза — мутного болотного оттенка, с колючей едкой блестинкой, словно прощупывающие тебя насквозь. Как она раньше этого не замечала?

— Похоже, приходите в себя, — довольно пригладил кулаком усы таможенник. — Очень и очень этому рад. Но главное, гоните от себя дурные мысли, — Зарай постучал пальцем по своему седеющему виску. — Вы знаете, о чем я.

Таможенник подмигнул девушке, которая только и смогла, что протянуть дрожащее «да» в ответ. Бодро обогнав ее на лестничном марше, — и не гляди, что упитанная комплекция, — он почти скрылся из виду, когда Тиса все же бросила вдогонку:

— Зарай Климыч, зачем вы приставили солдата за мной следить?

Таможенник обернулся:

— Ну что вы? Что за мрачные мысли, Тиса Лазаровна? — пожурил он девушку взглядом. — Не следить, девочка, а оберегать! Видит Бог, я за вас беспокоюсь.

— За меня нечего беспокоиться, — произнесла Войнова не так твердо, как хотелось бы.

— А я думаю иначе. И ваш батюшка со мной бы согласился, будь он жив. Упокой, Единый, его благородную душу.

Наверно что-то отразилось в ее взгляде, Климыч запнулся.

— Ну да пойду. Дела, дела… Никуда от них не деться, — заохал таможенник и ретировался восвояси.

«Еще отца смеет упоминать, мерзавец», — сцепила зубы Тиса, оказавшись перед своей комнатой. Не смотря, что в руках полный поднос, она пинком растворила дверь. И агрессин на этот раз был не при чем.

Встреча на лестнице несколько притушила ее аппетит, но девушка с упорством заставила себя есть. В конце концов, Рич отвлек ее разговором, и она несколько расслабилась. Девушка и мальчик продолжали ужинать вместе.

— Ты говорил, что… Трихон… лечил тебя, — вспомнила Тиса. — И что серебро что-то нарушило в твоей ноге.

— Угу, — кивнул юный оборотень, уплетая жареную картошку с отварной куриной грудкой. — Наверно, стрела была шеребряная, — промычал мальчишка с набитым ртом. — Я ее вытащил и выбросил. Было больно.

Рич сморщил нос.

— Что еще за стрела? — Тиса отложила на тарелку надкушенный пирожок с капустой. Но, похоже, она уже знала ответ на свой вопрос. — Ты тот медвежонок, — догадалась девушка. — Что загнали наши охотники позапрошлой зимой?

— Я думал, что они убьют меня, — признался ребенок. — Зря я тогда бегал из табора. Но мне уже так надоело счищать этот снег с кибиток! Он же все равно снова падал! И так хотелось согреться, — мальчишка вытер губы тыльной стороной ладони. — Они гнались за мной долго.

— Рич, — покачала с сожалением головой Тиса. — Мне жаль.

— Да ладно, Тиса Лазаровна. Я же вылечился, — Рич счастливо улыбнулся. — Бабка Магда не обманула. Трихон сказал, что надо дождаться полнолуния, иначе колдовство не подействует. Он вот так положил руки на коленку и очень-очень быстро говорил. Я ничегошеньки не понял. А потом я заснул и все пропустил, — с досадой закончил мальчишка. — Трихон сказал, что я спал три дня. Он такой сильнющий вэйн! Я уверен, что он скоро всех побьет и сбежит. Правда же, Тиса Лазаровна?

— Конечно, — девушка опустила глаза в свою тарелку. — Пожалуй, хватит на сегодня разговоров. Пора собираться ко сну.

Хоть Рич и возражал, но Тиса стащила перину со своей кровати на пол. Вместо нее девушка постелила на дощатый кроватный щит шерстяное одеяло. Да. Не мягко. Но удобство — это последнее о чем она сейчас думала. Войнова сняла платье и осталась в длинной нижней сорочке. Закатав рукава по локти, она умылась, затем к умывальнику подступился Рич.

— Как пахнет! — восхитился мальчишка запахом мыла. — Ромашка, шалфей и мелисса? — спросил он.

— Ты, оказывается, знаток трав, — вздернула брови Тиса.

— Я снова чувствую запахи, как раньше, — довольно хмыкнул оборотень-малолетка.

— Рич, я должна предупредить тебя, — сказала Тиса, перед тем как забраться в кровать. — Если ночью я буду кричать или вести себя, м-м, странно, ты не пугайся. Хорошо?

— Хорошо, — пообещал мальчишка, устроившись на перине. — Это из-за видений, да?

— Да.

— А вы не пугайтесь, если увидите в комнате медведя, — зевнул ребенок.

Тиса невольно покачала головой, скосив глаза на свернувшуюся калачиком фигурку. Рич — оборотень, надо же, кто бы мог подумать. Затушив свечу, девушка вытянулась на жесткой кровати. Потолочная чернота нависла над ней. Очень скоро Тиса перестала ее замечать. Мягкое выражение лица, с которым девушка обычно разговаривала с ребенком, испарилось, уступив место серьезному и хмурому. Тяжелые мысли затянули в свой водоворот, которому, казалось, нет конца.

Она знала, куда идет. «Трихон… Хон… Он…», — угасало эхо. Белесая кисея продолжала плести свои сети. И Тиса рвала их, пробираясь вперед. Впереди разливалось чернильное пятно. И Тиса удвоила усилия. Мрак протянул к ней свои щупальца и поглотил.

Вначале ей показалось, что она еще в дороге. Ведь кромешная тьма не собиралась преображаться во что-то осмысленно видимое. Но боль говорила об обратном. Тиса уловила еле слышное дыхание, поднимающее ее грудь.

Сколько она ждала, слушая звуки подземелья, чувствуя его затхлый запах, и ощущая боль в закостеневшем теле — сложно сказать. И когда вдалеке послышались шорохи, Тиса ощутила, как содрогнулось, затем напряглось ее тело. Она оторвала спину от сырой стены. Две фигуры возникли перед глазами. Внутренности скрутило от едкого дыма, и глаза ослепил мучительно яркий свет.

— Раскрой ему рот, Крохов. Убери эту чертову тряпку.

Челюсть сжала чья-то рука. Тиса почувствовала, как сцепились намертво ее зубы.

— Чего ты возишься? Тьфу! — девушка признала голос начальника таможни.

Натиск двоих оказался непреодолимым. Нет! — мысленно простонала Тиса. В горле заклокотала жидкость омерзительного вкуса. Мучители добились того, чтобы пленник сделал несколько глотков, и лишь потом снова впихнули в его рот кляп.