Камилла вернулась с погреба с банкой варения в руках и оглядела столпотворение на лестнице:

— Опять на совет пошли?

Тиса неопределенно покачала головой. Лестница опустела, и девушка вернулась в столовую, вся обращенная в свои мысли. До нее постепенно доходил смысл услышанного.

— Лесник. Ну конечно. Это был он, — прошептала она себе под нос.

Топор, тот самый топор, что лесник так любил с угрозой вгонять острием в пень. Единый! Она видела последние секунды жизни лесника! Тису замутило. И девушка поторопилась пройти на кухню и глотнуть из кружки холодной ключевой воды. А также намочить ладонь и провести ею по лбу и шее.

В столовой Камилла искала на нижних полках буфета вазочку для варенья. Чтобы не вызвать вопросов, поблагодарив за завтрак, Тиса быстро отнесла посуду в мойку и прошла в гостиную. Там она привела мысли в относительный порядок. Но все же не смогла справиться с неясной тревогой, которая уже устроилась в груди, словно гадюка под корягой. Трихон здесь, рядом. Поговорить бы с ним. Пусть даже придется сказать ему о своем ненормальном даре. Тиса посмотрела на трактат.

Через минуту она уже входила с книгой в библиотеку, в надежде, что получится перемолвиться с парнем словом.

Дверь кабинета распахнулась.

— Все понял, господин капитан. Не выпускать из города никого без особого на то вашего разрешения.

— Отнеси начальнику таможни, а это Лаврентию.

— Будет сделано.

Тиса прижалась к стене и пропустила посыльного паренька, который выбежал из кабинета и на ходу запихивал депеши по карманам куртки.

— Так вы думаете, это убийства, капитан? — удивленный чуть наивный голос Гора.

— А ты сомневаешься? — едкий голос Витера.

— Темное дело, — задумчивый голос Кубача.

— Пятнадцать минут на сборы. Поглядим, что там на самом деле, — капитан заметил дочь и поджал челюсть. — Я сейчас занят, Тиса. Что ты хотела?

— Книгу вернуть, — Войнова показала трактат и прошествовала к книжным стеллажам с поднятым подбородком.

Военные прошли к выходу. Шкалуш держался последним, чтобы потом оказаться с ней рядом.

— Тиса, что-то случилось? — встревоженно спросил парень, вглядываясь в лицо девушки.

— Со мной ничего, но эти несчастные, — прошептала Тиса, неосознанно схватив парня за руку. — Трихон, кто-то убивает людей! Я должна об этом с тобой поговорить.

— Ты права, сейчас непростое время, — он перехватил ладонь девушки и на миг прижал ее к сердцу. В серых глазах промелькнуло что-то, чему Войнова не нашла объяснения. — Слушай меня очень внимательно! Не покидай города, ни под каким предлогом. Слышишь? Будь в людных местах. Обещай!

— Хорошо, — закивала девушка. — Трихон, я…

— Якшин, ты где застрял?! — Кубач окликнул подчиненного.

— Мне пора, — с сожалением прошептал шкалуш, отпуская девичью ладонь.

— Трихон! — Тиса сделала несколько шагов вслед за парнем.

— Скоро мы будем вместе, подожди немного, — пообещал напоследок парень, прежде чем развернуться и выбежать из библиотеки, догоняя остальных.

— Будь осторожен, — прошептали губы, но ее слова уже никто не слышал.

Отряд вернулся после полудня. Без Трихона. Было глупо надеяться, что шкалуша не отправят назад в станицу. Хмурые лица приезжих военных говорили сами за себя.

Отец замкнулся на час со старшинами в своем кабинете и не выходил. Затем кабинет отца захлопал дверями непрестанно. Бегали посыльные. Зачастили посетители. Тиса видела Зарая Климыча с таможенниками, Лавра с Нестором Обло, Кузьму Ильина с сыновьями, земли которого приходились близь опушки. Большого страха на их лицах не было, все больше беспокойство и любопытство — желание узнать о «жуткой новости» из первых рук. Тиса с Камиллой сидели в столовой и поглядывали в холл. Во двор хоть не выходи — все жужжали лишь об одном. Поддавшись общей тревожной суете, Войнова удалилась в гостиную. И написала два письма Кошкиным и Лисовым, в которых рассказала, что знала, и просила быть осторожными, все же случай из ряда вон. Не смотря не скверный характер покойного, Тиса жалела лесника. Зажав в руке письма, Тиса вышла на крыльцо. И снова застала Егора за россказнями, который на сей раз развлекал молодых прачек.

— Слышал, лесника, нашли под стрехой. И только по одеже евонной и признали старикана.

— Единый заступник! — прачки осенили себя святым знамением.

— Да, барышни. А еще, — загадочно произнес новобранец, подняв указательный палец, в мелких порезах и темный от чистки картофеля. — Там след есть.

— Человеческий? — одновременно спросили прачки.

Заметив капитанскую дочку, паренек вначале вжал голову в плечи. Затем понял, что Тиса не собирается его ругать, а ждет ответа, выпрямил спину и заговорил храбро.

— В том-то и дело, что нет, — ухмыльнулся новобранец. — Незнамо чей. Громадный, как энта бадья с бельем в ваших белых ручках, барышня. Говорят, похож на клеверный лист.

Егор пальцами начертил в воздухе фигуру. Видя, как эффектно вытянулись лица прачек, парень продолжил шепотом, наводящим ужас:

— Знаете, о чем думаю, барышни? Помяните мое слово. Это чудовище исподне бродит по увежьему лесу! Верно вам говорю! Оно и сожрало тех волков, а потом и четверых каторжанов. Затем ему показалось еще мало! И оно закусило стариканом-отшельником. Вот был у нас случай на деревне…

Ну, снова — здорово.

— Егор! — крик Камиллы сорвал новобранца с места и унес в сторону кухни.

Тиса ощутила вдруг сильное беспокойство. Егор сумел-таки расшатать ее воображение. Ноги сами понесли ее в лечебный корпус. Но к ее горькому сожалению, лекаря не оказалось в лечебнице. Наверно старик отправился к брату, услышав страшную новость. От Глафиры Тиса узнала, что Бореньку забрала Софья, еще утром. Слава Единому, хоть мальчик выздоровел.

Войнова отнесла письма Цупу и вернулась в дом удрученная. За ее отсутствие Егор уже успел до смерти напугать Камиллу своей болтовней. Стряпуха бледная, словно мышь из муки, охала, то и дело повторяя, что ее сынок на следующей неделе идет в станицу, а там по лесу рыщет кровожадное чудовище! Тиса глубоко вздохнула. Дом словно сошел с ума. Собирая последние крупицы терпения, Тиса сходила за успокоительной настойкой. Напоив ею стряпуху, и приняв стаканчик сама, почувствовала, как тревога уходит.

Через некоторое время она поднялась в свою комнату, собираясь вернуть настойку на свое место. Но увидев, какой кавардак в тумбочке, наоборот — выгребла из нее все на пол, намереваясь, навести порядок. Ее внимание привлек зеленый пух. Девушка подняла его и помяла в руке, чувствуя, как быстро согревается ладонь. Где же этот зеленый бродит сейчас? Она постаралась припомнить, какой у древоеда след, кажется, тоже похож на трилистник. Тиса в задумчивости подошла к сосновому столику и, открыв ящик, положила пух в шкатулку к маминым шпилькам.

За окном постепенно поздний вечер набрасывал сеть из сумрака на город. Девушка поджала губу, глядя через стекло на опустевшую дубовую рощу. С приближением ночи, мысли о видении подтачивали ее нутро, и Тиса в который раз пожалела, что ей не удалось рассказать Трихону о том, что ее мучает. Их разговор оказался до ничтожного мал. Оставалось одно. Отец. Все же он должен ее выслушать, пусть она в очередной раз выставит себя полной дурой.

С этими мыслями Тиса поднялась в библиотеку и постучала в кабинет. Когда дверь распахнулась, ее накрыл гвалт голосов на пике обсуждения. Кабинет был полон военного народа. Некоторые даже не из их части, а, насколько знала Войнова, из таможенного военного отделения.

— Завтра выступаем, господа!

— Вы не пожалеете, капитан! Мы найдем эту тварь! Вытравим заразу из леса!

— В четыре утра общий сбор.

Кубач вопросительно поглядел на Тису.

— Хочу поговорить с отцом, — пояснила девушка, осознав, что почти не слышит собственного голоса.

Но старшина ее понял.

— Лазар Митрич, тут к вам Тиса Лазаровна! — протрубил Кубач, заглушая голоса.