— Всегда так кажется, если принуждают лежать на лекарской койке.

Тиса невесело усмехнулась:

— Ничего. Скоро снова в скалы пойдем… Или в лес.

Новобранец поднял поднос с немытыми чашками:

— Да, но только когда вы полностью оправитесь.

Послышался требовательный глас Камиллы, и шкалуш понес немытые чашки на кухню. Тиса собиралась было снова почитать, но появление лекаря отмело эту затею. Агап пожурил ее, что она не отдыхает. Рано, мол, бегать козой. Пришлось выпить лечебный отвар, который принес лекарь и отправиться в свою комнату. Дед Агап оказался прав, только коснувшись макушкой подушки, Тиса ощутила огромную усталость. И быстро уснула.

Дни тянулись в безделии невозможно долго, так, что Тиса уже начала терять терпение. Ганна больше не появлялась, Уля утром лишь воды принесла и тоже сбежала под предлогом. Лишь короткий приход Рича как-то разбавил ее скуку.

В конце концов она заявила, что хватит Камилле носиться с ней как с писаной торбой, а Агапу, что она уже здорова и способна сама о себе позаботиться. Ворчания было хоть отбавляй, но Тиса выстояла. И нашла себе задание. Она давно собиралась заменить пуговицы на черной кофте и вернуть на место оборванные кружева нового платья. Как же приятно заняться чем-то полезным. К кухне Камилла ее еще не подпускала: «У себя можешь, что угодно творить, девочка, а на кухне я — хозяйка!».

После шитья Тиса пообедала и даже часок вздремнула. Потом, отказываясь отлеживать бока, взялась снимать занавески по всему дому — они давно просились в стирку. Девушка старалась не обращать внимания на причитания Камиллы: мол, это Уля без нее могла бы сделать. Камилла отстала, но затем снова вернулась.

— Можешь меня не отговаривать, — еще раз повторила Тиса, не оборачиваясь. С древка сполз занавес из желтого ситца и лег кучкой на пол. — Я больше не могу лежать.

— Тисонька, к тебе пришли, — произнесла радостно Камилла.

Тиса слезла с табурета:

— Кто? — в тайне она надеялась, что это Ганна или Марика.

— Филипп Дронович.

Тиса открыла рот от удивления.

— Вэйн? — переспросила она для чего-то.

Девушка отвязала передник и кинула его на подоконник. Лучше бы он не приходил, — зло прошептала она. Девушка пронеслась мимо удивленной кухарки. Перед дверями гостиной, она выдохнула и вошла. Вэйн сидел на диване не так вальяжно, как прежде. Краешек дивана его вполне устроил. При появлении Тисы Филипп быстро встал и отвесил глубокий поклон, тряхнув синим чубом.

Тиса сложила руки за спину и ответила, радуясь своей выдержке.

— Добрый вечер, Филипп Дронович. Чем обязаны такой чести?

— Тиса Лазаровна. Простите, что ворвался непрошеным в ваш дом, — заговорил вэйн пряча глаза. — Я давно собирался навестить вас и справиться о здоровье.

— С моим здоровьем все в порядке, Филипп Дронович, — произнесла Тиса. — Не стоило беспокоиться.

— Там на озере я не смог вам помочь. Я искал заклинание в книге, и как назло не находил. Верите? Теперь я его выучил наизусть. Leienso Contare on dolne…

— Рада за вас.

— Вы чуть не утонули, — вздохнул вэйн, подняв полный раскаяния взгляд на девушку. У Тисы дрогнуло сердце: похоже, парень действительно переживал.

— Скажите мне, что не я был тому причиной, — почти взмолился Филипп.

— Вы? — поперхнулась Тиса. — При чем тут вы?

И через миг расхохоталась.

— Вы что же думаете, что я из-за вас в реку прыгнула?

Вэйн растеряно сморгнул:

— Я не знал, что думать, простите.

— Можете успокоить свою совесть, — Тиса качнула головой. — Вы не имеете никакого отношения к тому случаю, в реку я упала совершенно случайно.

Вэйн присел на диван и сдвинул со лба челку, трогая свой лоб. Ей было почти жаль этого человека.

— Простите, разве вам не лучше быть сейчас со своей матушкой? — спросила Тиса. — Я слышала, она больна. И, извините за бестактность, боюсь, она не одобрит вашего пребывания в моем доме.

— Да, она действительно очень больна, — горько произнес вэйн. — Я ее убедил, что пойду к вам сказать, что не смогу поддерживать нашу дружбу. Ландус, лекарь Тонечки, сказал, что еще один удар может убить ее.

— Должно быть это ужасно, — сказала Тиса без притворства.

— Вы простите меня, пожалуйста. Я некрасиво повел себя с вами, — вэйн страдальчески поник головой.

— Прощаю, — сказала Тиса. — Идите, я не держу на вас обид.

— Вы так великодушны, Тиса Лазаровна, — Филипп горячо поцеловал ее руку.

Камилла проводила его до порога. В окно Тиса видела, как он сел в одноколку, и уехал.

Если вэйн и не разбил ей сердце (слава Единому, к вэйнам она равнодушна), зато оставил в нем досадную трещинку. Лучше иметь дело с простыми людьми. Например, Витер, пусть он груб и тщеславен в чем-то, но уж точно не трус и не лгун. И слову своему цену знает.

Тиса устало растерла переносицу. Что же, здравствуйте видения и круги под глазами. Похоже, вы еще долго будете меня мучить.

На следующее утро за завтраком Тиса услышала стук в окошко. Она была уверена, что это молочник снова принес Камилле гостинец, но ошиблась. За стеклом ждал, пока она откроет раму, Витер, со всей серьезностью прижимая к груди букет ромашек. Стук сердца Тисы участился. Она совсем забыла, что сегодня станица сменяется.

Скрипнула рама. Ветерок поднял каштановые локоны девушки. Витер просунул букет:

— Доброе утро! Тиса Лазаровна, примите.

— Спасибо.

— Сейчас я занят. Но вечером беру смелость напроситься в гости, — уверенным тоном, сказал Витер, раскрыв ровные зубы в улыбке.

Он, похоже, ничуть не сомневается в ее чувствах, — подумала Тиса и кивнула в ответ.

Витер коротко поклонился и зашагал прочь твердой поступью. Развернувшись, Тиса наткнулась на Трихона.

— Ты чего здесь? — смутилась девушка.

— Под подоконником в ящике тряпки, — объяснил шкалуш, смотря на нее странным взглядом.

Из кухни послышался крик кухарки:

— Ну что, нашел?

— Сейчас, — откликнулся Трихон. Тиса села за стол, давая юноше подступиться к подоконнику. Под засученным рукавом рубашки шкалуша Тиса рассмотрела наколку: орел с распростертыми крыльями и большая надпись под когтями: «РВУ». Тиса улыбнулась. Наверняка «печать» училища.

Через несколько минут Трихон, увешанный тряпками, с ведром поковылял в библиотеку. Берегись пыль! Тиса попросила его быть с книгами аккуратней. Бедняга, там работы не на один день, подумала она.

До обеда девушка посетила прачечную. Несколько занавесей уже были выстираны и Тиса забрала их, рассчитывая, собственноручно выгладить. У прачек и так работы хватает, пока у них руки до глажки дойдут… Лучше уж самой. По пути Тиса заглянула на чердак, переворошила плоды.

Разглаживая ситец подогретым на печке утюгом, девушка вспоминала вчерашний визит вэйна. И уже совершенно не злилась на него. У колдуна был такой несчастный вид, что не пожалеть его было не возможно. А будь у нее мама жива, она бы с кем угодно перестала бы общаться, лишь бы оградить ее от смерти.

От мыслей ее оторвал шкалуш, заглянувший в подсобку:

— Тиса Лазаровна, может быть, это ваша?

— Что? — повернулась Тиса.

— Вот сережку нашел на ступенях, — парнишка протянул Тисе вещицу. — Судя по всему, аметист.

Тиса сразу узнала серьгу:

— Я знаю, чья это. Это Улина, — она забрала у паренька украшение.

— Растеряша-Маша. Наверно теперь сидит слезы льет по пропаже, — хмыкнул паренек и ушел.

Тиса продолжила было гладить, но потом решила, что действительно Уля наверно ужасно расстроится, если обнаружит пропажу. Возможно, уже обнаружила и места себе не находит. Это ведь бабушкины серьги, и Уля ими очень гордилась. Тиса отложила утюг в сторону.

Горничная жила в этом же крыле корпуса в общежитии для служащих. Следующий вход по крыльцу. И как знала Тиса — на втором этаже. Поднимаясь, Тиса поздоровалась с девушками из прачечной, которые шушукались о чем-то своем. Подойдя к двери, Тиса занесла руку для стука и замерла. Голос она сразу узнала, хоть он и был приглушен: