- Игорь, зачем нам гоняться за призрачными тайнами где-то, если они вот тут - совсем рядом, прямо под боком! Это же какой материал! Сенсация, которая все наши представления ставит с ног на голову!

Брать меня на хутор он отказался категорически.

- Я не могу тобой рисковать, внучок, - мотивировал он, - там все очень серьезно и опасно. Неизвестно наверняка что это за сущности и как они могут повести себя.

Это были мои первые летние каникулы в Березовске, когда я, вместо того, что бы копаться с Платоновым Старшим на каких ни будь развалинах тысячелетнего возраста, в каком ни будь из регионов страны, слонялся днями по городу без дела, иногда заглядывая в дедов музей, надеясь там найти хоть какое-то полезное занятие. А дедуля отложив в "долгий" ящик все свои прочие исследования, обращая на меня внимание только в плане "вовремя поесть и не слишком поздно домой приходить", вплотную занялся хутором.

Я никогда ранее его таким увлеченным не видел! Это был азарт охотника, идущего по свежему следу невиданного доселе зверя! Даже в Карелии, где мы, изучив и расшифровав инструкции, заложенные в одной из местных легенд, нашли вход в подземный гиперборейский храм, не вызвал у деда настолько ярких эмоций. Он днями копался в городских архивах, изучал записи церковных книг местных храмов. Собрав определенное количество материала, дед капитально засел с ним в кабинете. Тут уж мне самому приходилось беспокоиться о том, что бы он вовремя пил-ел и хоть немного отдыхал. Несколько раз он, на день-два, отлучался в Дубравино. Дед меня не провожал на вокзал даже тогда, когда я, по окончании каникул, уезжал в Питер. "Извини, внучок, - говорил, - давай сам, у меня через неделю доклад по этой теме в области. Сам понимаешь - я должен быть на коне! Папе и маме привет!"

На следующий год летом я был всецело занят поступлением в универ, так что к дедуле смог попасть только зимой. Все эти полтора года, в телефонных звонках и письмах, он старательно обходил тему хутора, как бы я не старался заострить на ней внимание. Все выяснилось по моему приезду. Оказалось, что доклад, который готовился зачитать дед в областном городе на научном совете съехавшихся из разных городов Союза ученых мужей, был отменен "свыше" сразу после предварительного изучения. Кроме того, деда вызвали в компетентные органы, где очень вежливым, но не терпящим возражений тоном посоветовали ему заниматься своим музеем, ходить на рыбалку, побольше отдыхать, в общем - заниматься всем тем, чем занимаются люди на пенсии. Но про всякую чертовщину, а, в частности - хутор в Дубравино, забыть напрочь! Естественно, материалы доклада ему не вернули. Дома обыск, слава Богу, не проводили, но настоятельно посоветовали все черновики доклада никому не показывать, а лучше всего - уничтожить их. При всем при этом напоминали деду про его сына - отличного боевого офицера, и внука - студента одного из лучших гуманитарных вузов, преемника его дел. В общем - советовали не портить им карьеру и жизнь.... Что говорить, умели тогда надавить на нужные "болевые" точки. Думаю, что именно это все сильно подкосило здоровье Игоря Палыча Старшего. В девяностых, когда развалился Советский Союз и всякая чертовщина, теперь уже, полезла из всех щелей, он собирался вернуться к запрещенной когда-то теме, но....

- А теперь конкретно по делу. - После непродолжительного молчания продолжил Платонов Младший. - Спустя какое-то время после смерти деда я пытался найти конфискованный у него доклад, но ничего не получилось - или его уничтожили сразу, или он просто бесследно затерялся в тогдашней неразберихе. А лет пять назад затеял капитальный ремонт этой квартиры. Деду-то моему, с его работой и увлечениями, сами понимаете - недосуг было, так - небольшой косметический - максимум, на что он решался. В общем, звонят мне как-то рабочие, мол - так и так, внутри стены под подоконником нашли какую-то папку с бумагами. Я тогда в Питере был, так что пришлось брать несколько дней за свой счет. Приезжаю. Прораб передал мне полиэтиленовый пакет, в который тщательно была завернута картонная папка с бумагами. Мое предположение оправдалось: это были дедовы наработки по хутору и происходящим там чудесам, на основании которых он и составил свой исчезнувший доклад.

В общем, посидел я с этой папкой, внимательно изучил все бумажки. Интерес-с-с-ная папочка оказалась! В итоге вся чертовщина в доме на хуторе приобрела хоть и очень размытые, но вполне логические очертания. Есть, конечно же, белые пятна во всей этой истории, которые не позволяют до конца увидеть и понять всей картины происходивших тогда событий, но из того что удалось накопать деду, сложилось вот что.

Хутор вместе с домом, как выяснил дед в архивах уездной канцелярии Березовска, равно как и две деревушки - Подлески и Ершовка, принадлежали графу Левашову Михаилу Константиновичу. Дед делал запрос по нему и выяснил вот что. Сам он, как говорится, не из местных, а приехал в эти края ближе к середине девятнадцатого века, точнее - в 1845м году, из Тамбовской губернии, откуда и был родом. Граф обладал довольно таки внушительным состоянием для того времени. Кроме родового имения под Тамбовом ему принадлежали угодья и в Московской губернии, пожалованные самим Императором Александром Первым за доблестную службу Отечеству. Левашову и двадцати лет не было, когда грянула Отечественная Война 1812 года. Службу начинал корнетом Лейб-гвардии Гусарского полка, а в Париж, в 1814м году, въезжал уже ротмистром. Отмечен многими наградами, в том числе и Орденом Святого Георгия III степени.

В 1824м году его жена Анастасия Федоровна скончалась от чахотки, оставив на воспитание графу трех сыновей. Скорее всего, именно это обстоятельство послужило толчком к решению Левашова подать в отставку. Отставку приняли и проводили, тогда уже - полковника, с почестями и щедрой наградой от самого Государя Императора, как уже упоминалось выше.

На "гражданке" Левашов всецело занялся воспитанием сыновей и наведением порядков в своих владениях.

В сорокалетнем возрасте граф женился во второй раз на дочери бывшего сослуживца, тоже помещика, земли которого располагались по соседству с подмосковными угодьями Левашова. К тому времени его сыновья были определены на учебу в Санкт Петербург и Москву, а состояние, благодаря умелому и грамотному ведению хозяйства, удвоилось.

В течение десяти лет супружеская чета Левашовых не могла зачать ребенка, а когда, наконец, это удалось, случилась беда - молодая графиня умерла при родах. Явление для того времени весьма распространенное и среди вполне здоровых женщин, а если роженица еще и имела какие-то проблемы по женской линии, то... сами понимаете. Такая уж медицина тогда была.

Погоревав, граф нашел утешение в маленькой дочурке, в которой души не чаял. Обожали сестренку и старшие братья, периодически наведывавшиеся из столиц в отцовские имения. Все бы хорошо, да и тут не обошла беда семью Левашовых, словно по чьему-то проклятию изводившая род исключительно по женской линии. Дело в том, что в двенадцатилетнем возрасте Наденьку - так звали дочь графа, поразил недуг, по описанию похожий на лейкемию. Каких только докторов убитый горем отец не выписывал, каких только светил медицины не приглашал.... В общем - все только руками разводили, а девочка медленно угасала.

Вот примерно с этого времени и начинаются странности в действиях графа.

За добрую тысячу верст от дома он, у одного сильно обнищавшего помещика, покупает землю площадью в полторы тысячи казенных десятин. И ладно, если бы это было морское побережье, там, или еще какие места с особо целебным климатом, что было бы, в его ситуации, вполне логично. Так нет - он выбрал эти края! Нет, я ничего не хочу такого сказать, тут, конечно же, прекрасная, можно сказать - первозданная природа! Леса, поля.... Но все это есть и в Тамбовской губернии, и в Подмосковье! А тут еще эти болота, которые вплотную подступают к приобретенным угодьям! В общем - много не понятного.