Туда он и двинулся. Кира молча пошла за ним. Спину ломило, все время хотелось прикоснуться к ней, помассировать, почесать. Шла она неуверенно, спотыкаясь о коряги, словно сами цеплявшиеся за ноги. В лицо так и норовили попасть тяжелые, упругие ветки, иногда со жгучими стеблями.

Слабость не проходила, наоборот, давала о себе знать все больше. Кире необходим был отдых, но она молчала.

Когда они вышли на небольшую поляну, девушка смогла взглянуть на небо и заметила две луны. Да, это не Земля. Солнце, коснувшись горизонта, приобрело лиловый оттенок. Вместе с сумерками на них стремительно опускался холод.

Рыхлая влажная почва на спуске под ногами осыпалась, двигаться сквозь густые заросли было почти невозможно. Единственный плюс — за лианы можно было крепко держаться. Если бы не эта опора — Кира бы давно уже скатилась вниз. Их продвижение провоцировало оползни, целые пласты красноватой земли уходили из-под ног. А внизу уже слышался тихий гул буйной реки.

К тому моменту, когда путники достигли берега, Кира почти валилась с ног. Она опустилась на холодный, мокрый песок и постаралась перевести дыхание.

Аргус бросил на нее взгляд и нахмурился. Ни ранений, ни многодневного утомительного пути — а она выглядит изможденной, почти умирающей. Что-то эти выродки ей сделали. Но что? Он всеми своими чувствами тянулся к ней, ощупывал, словно рентгеновскими лучами, но ничего не мог выявить.

Пахла она все так же — только что скошенными полевыми цветами. Ни запаха болезни, ни солоноватой примеси крови. Кожа ее побледнела, но скорее от усталости, чем от внутренней травмы. Сердце билось в привычном ритме, дыхание выравнивалось после длительной ходьбы.

Он потянулся к поясу и чертыхнулся — мешочек с порошком, поддерживающим огонь, как и два искрометных камня, были потеряны. Древесина здесь была пропитана влагой, о костре можно забыть. Кира начала мелко дрожать, ее зубы тихо клацали друг о друга.

Аргус нашел более-менее сухие ветки с длинными, толстыми стеблями, наломал их достаточно, чтобы смастерить лежбище, поверху бросил свою накидку.

— Иди ко мне. Будем довольствоваться теплом друг друга. Огонь развести я не смогу, а по-другому тебе не согреться.

Кира не стала спорить. Она просто примостилась рядом, сотрясаясь всем телом. Аргус обнял ее, прижав светловолосую голову к плечу, вдохнул ее аромат и прикрыл глаза.

— Тебе нужно поесть.

— Не хочу шевелиться, — сонным, слегка охрипшим голосом ответила Кира.

— Я достану из своей сумки кусок хлеба, съешь, сколько сможешь. Организму нужно топливо.

— Мне кажется, что я и жевать не смогу.

— Ты только укуси, дальше включатся инстинкты, — усмехнулся Аргус.

И действительно, ломоть подсохшего хлеба вызвал временный прилив сил. Но как только последние крошки исчезли во рту, Кира мгновенно обмякла и провалилась в сон.

Аргус еще крепче обнял ее. Есть что-то в этой девушке, нечто неуловимо трогательное, что вызывает желание защищать, оберегать. Она уже доказала, что не наивная беспомощная дурочка, не истеричка и не слабачка. Но тем не менее, это чисто мужское стремление не становилось меньше от того, что она сама может постоять за себя.

Всматриваясь в ее тонкое, исхудавшее лицо, Аргус отчетливо ощущал, что отвернуться от нее и вычеркнуть из памяти он уже не сможет.

Ее скулы стали острее, кожа на них натянулась и, казалось, стала тоньше. Под глазами залегли густые тени. И все же ему приятно было любоваться ею, в каждой черте находя особую прелесть.

Аргус и раньше видел красивых женщин. Пышногрудых брюнеток с черными, как воды в их краю, глазами; удивительных изящных созданий с кожей, словно светящейся изнутри; чувственных бесстыдниц с тонкими талиями и невероятным изгибом бедер из десятого измерения, названного так за то, что в их мир ведут десять порталов. Были в его постели и особы королевской крови, чья царственная осанка, манера высоко держать голову и приказывать вызывали в нем желание резко изменить ситуацию, заставить их умолять о пощаде и уповать на его милость.

Но таких, как она, он еще не встречал. Когда в первый раз Аргус увидел ее еще девочкой, что-то произошло с ним в тот момент, когда ее блестящие от слез глаза устремились прямо на него через магическое окно. Их чистая голубизна, не тронутая больше никакими другими оттенками, напомнила ему о голубых озерах, которые он видел однажды в далеком, неприветливом краю. На той планете было всегда холодно, но вода в этих озерах не замерзала. И на фоне припорошенных снежной поземкой скал, темно-зеленых лесов, росших так густо, что их чащи были непроходимыми, водоемы самых различных форм и размеров выглядели настоящим чудом. Вода в них была прозрачной, а глубину невозможно было измерить. Поговаривали что дном они доставали до самого центра планеты. Потому в морозном воздухе и казалось, что под толщей воды нет и не может быть дна, если бросить камушек в озеро, то его будет отчетливо видно, пока он вовсе не растворится, не исчезнет из виду в невыносимо пронзительном голубом омуте.

Аргус крепче прижал к себе хрупкое тело. Кира уцелела в плену, мало того, смогла сбежать от Хоранов. Он никогда ее не спрашивал о том, что произошло с ней в то время, а она не рассказывала. Но он видел, что жестокие, чужие миры изменили ее. Она стала похожей на тонкий прут двойственного дерева, вымоченный в соленых морях его родной планеты. Тонкие ломкие ветки становились крепкими и гибкими. Из них Охранники делали надежные луки. Стрелять было сложно, тетиву могли натянуть далеко не все храбрецы, смевшие утверждать, что смогут управится с луком Охранника. Однако стрела, пущенная из него, летела так быстро, что от нее невозможно уклониться.

Аргус ухмыльнулся. Кира уже поразила его, однако не могла или не хотела верить в это. Недоверие в его мире — полезная и ценная вещь, способная спасти жизнь. Особенно если все так заинтересованы в том, чтобы ее получить.

Леа ходила по тесной комнатушке, приходившейся ей теперь тюрьмой. И хотя со временем здесь становилось все просторнее и просторнее, ее это никак не радовало.

Только вчера отсюда увели двоих пленниц. У одной, как и у еще троих до нее, не начались ежемесячные недомогания. Капля их крови, упавшая в волшебную чашу, принесенную Тереем, окрасила воду в голубой цвет. Значит, они забеременели. И их поселили в верхних палатах, где у каждой будут собственные покои. У второй же ночью кровь испачкала серое одеяние. По приказу Мора, от нее решили избавиться. Леа поняла это утром, когда бедняжка так и не вернулась обратно.

Сама Леа тоже не могла найти покоя. Сегодня она узнала, что не ждет ребенка от кровожадного тирана. И до сих пор не могла понять — радоваться этому факту или нет. Сама мысль о том, чтобы быть племенной кобылой, родить дитя, которого, возможно, у нее отберут после рождения и воспитают монстром, вызывала в ней бурный протест. Когда-нибудь в будущем она представляла себя матерью и женой, но сейчас эта перспектива пугала. Вряд ли именно она станет повелительницей этой земли, когда стольких женщин постигла неудача. Да и разве можно назвать удачей тот факт, что в результате грубого насилия на свет появится ребенок, благодаря которому тебя коронуют, но по-прежнему ни во что не будут ставить. А то и больше. Если смогла родить мальчика однажды, почему бы не подстраховаться и не нарожать еще больше наследников? Леа испытала тошноту при мысли о еще одной встрече с Мором. А ее, как ни печально, скорее всего не миновать. Почему-то она была уверена, что не попадет в число тех девушек, которых отдали кровавой реке. Были здесь и те, кто смог пережить еще одно свидание с повелителем. Даже несмотря на то, что предыдущее не оказалось удачным.