Ворота Лимба были открыты. Когда-то вокруг города не было стен. Но частные набеги вынудили его жителей обороняться. Кирпичную ограду высотой в четыре метра венчали остроконечные шпили. А ворота закрывали на ночь.

Толпа внутри бушевала, как океан. Аргус не мог понять, чем вызван такой ажиотаж.

Уличные торговцы наперебой расхваливали свой товар, запахи выпечки, продаваемой с лотков, вызывали слюну. Женщины толпились у прилавков с тканью и украшениями, словно это был их последний шанс принарядиться.

Мальчишки носились с игрушечными саблями. На плечах у них были пародии на плащи.

Мужчины обсуждали что-то, стоя группами у винных забегаловок. Аргус несколько раз уловил слово «король». Неужели в городе ждут высокопоставленную особу? Это очень некстати.

В двух гостиницах и на одном постоялом дворе, попавшимся ему на пути, не было свободных комнат.

Аргус уже решил, что переночуют они в лучшем случае в каком-то хлеву, как прямо перед его носом пролетело грузное тело. Мужик свалился на землю, ухнув от боли. Следом за ним вышла дородная женщина и здоровенный бугай с низким лбом и тупым выражением лица.

— Сволочь пьяная, еще раз увижу тебя здесь — не только зубов не досчитаешься, но и ребер! — кричала толстая баба, вытирая руки о передник.

Мужик, с трудом встав на четвереньки, пробурчал что-то невразумительное.

— Я так понимаю, у вас только что освободилась комната? — спросил Аргус, прочитав надпись на вывеске «Постоялый двор Диты».

— Да, красавчик.

— Тогда я ее беру.

— А что это с девушкой? — женщина подозрительно смотрела на безвольное тело Киры, свисавшее у него с рук.

— Жалящая горячка.

Лицо хозяйки постоялого двора смягчилось. Она глянула на детину и велела жестом ему заходить.

— Комната ваша, если сможете заплатить.

— Показывайте.

Аргус вошел в плохо освещенное помещение, провонявшее кислым вином и запахами из кухни. Деревянный пол был грязным, за столами сидели изрядно подпившие мужики в поношенной одежде. Обстановка не самая лучшая, зато вряд ли у кого-то из здешних постояльцев они вызовут интерес. Кроме вина здесь никого больше ничто не интересовало.

Хозяйка повела их по лестнице на второй этаж. Только что освободившаяся комната была совсем маленькой, с одним узким окошком и небольшой кроватью.

На стене прибиты полки, в углу умывальник, одинокий стул у кровати завален каким-то хламом.

— Меня зовут Дита, я здесь хозяйка. Если хотите есть, скажите мне, девушки вам принесут.

— Дита, мне нужна свежая постель, — сказал Аргус, оглядев смятые простыни. — А еще пусть сюда принесут лучшего вина, какое у тебя есть, свежего хлеба и горячей воды для отвара.

— Сейчас заплатите? — хитро прищурилась Дита.

— Да. — Аргус вынул один камень из кошелька и у женщины сразу зажглись глаза.

— Если вам понадобиться еще что-нибудь, обращайтесь ко мне.

— Непременно.

Дита вышла. Аргус посадил Киру на стул, придерживая за плечи. Она так и не очнулась. Через несколько минут немолодая служанка сменила белье и принесла кипятка.

— Что происходит в городе? — поинтересовался Аргус.

— Как! Вы не знаете? Наш король решил посетить Лимб.

— Зачем?

— Говорят, он собирает дань с крупных мегаполисов, чтобы организовать войско.

— Вы собираетесь воевать?

— Нет. Это против набегов, будь не ладны все эти разбойники. Рынки стали желанной и легкой добычей. И не каждый город или деревушка может выстроить такие стены, как мы, — не без гордости заметила служанка. — А еще идет слух, будто бы король надумал жениться.

— И что же, он ищет себе невесту среди простого люда?

— Знатные девушки не оставляют надежду привлечь внимание короля, — немного обиженно ответила женщина. — Да и к чему нам чужестранки? — Ее взгляд устремился на Киру.

— Иди, — отмахнулся Аргус. — И не забудь принести вино и хлеб, — крикнул он вдогонку.

Кира растянулась на кровати. Аргус критически осмотрел размеры ложа, которое им предстояло разделить. Они едва ли поместятся здесь вдвоем. Но перспектива спать вместе с Кирой, держать ее в своих объятиях, вызывала в нем приятное возбуждение.

Вместе с едой хозяйка прислала и горькую настойку при отравлениях камнеломкой. Лимб стоял у подножия гор, поэтому такие случаи здесь не были редкими.

Аргус влил темную жидкость Кире через зубы. Она попыталась ее выплюнуть, но он не растерялся и сразу же дал ей запить лекарство сладким вином.

Пока она посапывала в подушку, он присел на одинокий стул, разломил буханку горячего хлеба и доел остатки дичи.

Окно их комнаты выходило во внутренний двор. С телеги двое мужчин сносили мешки с провизией и бочки, судя по всему, до краев наполненные спиртным. Их грузчики несли бережно, почти любовно.

Домашние животные расхаживали по всей территории, попадаясь под ноги обслуге.

Хотя у Аргуса ничего и не вызвало подозрения, ставни на ночь он запер. Проверив задвижку на двери, он вдруг почувствовал себя смущенным. Спать с девушкой ему было не впервые, женское общество было желанным и давно не вгоняло в краску. Но глядя сейчас на Киру, он предпочел бы, чтобы в комнате оказалась еще одна кровать. То ли ее беспомощность смущала его, то ли абсолютное, неконтролируемое желание, завладевшее его телом.

Он сбросил обувь, повесил рубашку на стул. Джинсы решил оставить. Должна же быть хоть какая-то преграда между ним и бесчувственной, горячей девушкой, одетой в его рубашку.

Кровать под его весом прогнулась, он осторожно улегся на бок, разглядывая Киру.

Ее щеки были слегка розовыми, лихорадочный румянец почти сошел. Губы потрескались от температуры. Ресницы подрагивали. Глаза под сомкнутым веками двигались быстро, словно ей снился сон.

Мужчина положил голову на свою согнутую руку. Девушка была красивой, но в его постели побывали дамы и с более вызывающей и яркой внешностью. Тем не менее, ее красота каким-то образом забиралась под кожу, пронимала до костей.

Ее рука двинулась во сне и легла на его грудь. Маленькая ладошка была горячей и слегка влажной. Он накрыл ее руку своей, прижимая чуть сильнее. Хрупкие пальцы дрогнули, ногти слегка впились в кожу, однако это вызвало лишь дрожь удовольствия, пробежавшую по всему телу.

Он хотел сейчас поцеловать ее, хотел прикусить и слегка оттянуть ее нижнюю губу, которую она слегка выпячивала, когда злилась.