Я не ждал, что избранница окажется столь хороша собой и очаровательна: воспитанная в монастыре строгой набожной теткой (она уже лет десять досаждает обществу своим уродством, дурным нравом и гордыней), она могла стать дикаркой-ханжой, совершенно мне неинтересной. Ничего подобного не произошло! Наделенная Природой счастливым характером, она не поддалась чудачке тетке. Я последовал примеру Цезаря: пришел, увидел, победил! Брак вскоре был устроен, и помог мне в этом больше всего отвратительный характер старой карги: она была настроена решительно против, требовала, чтобы меня подвергли столь суровым испытаниям, собрали обо мне так много различных сведений, что ради ее умиротворения были отброшены все другие дела… к моей выгоде! Маленькая маркиза умна и талантлива: она дивно танцует, училась музыке, много читала, но главное — расположена стать с помощью умелого мужчины страстной, пылкой и умелой женщиной, достойной подругой опытного мужа.

Теперь женитьба кажется мне замечательным делом. Моя маленькая жена была готова полюбить любого и теперь обожает меня всей душой, а я — что бы вы об этом ни подумали — обожаю ее. Мы смеемся, совершаем ребяческие глупости (и много взрослых!). Как я люблю женщин, обожающих исполнение супружеского долга! Я теперь верен моей милой юной жене… и каждый день смотрю безо всякого вожделения на прелестную субретку, прислуживающую маркизе, а также двух или трех ангелоподобных родственниц, которые в будущем наверняка будут счастливы отвлечься вместе со мной от утомительной моногамии. Вы верите в возможность подобного обращения? Разве не заслуживает сие чудо прославления?»

Д’Эглемон спрашивал, как идут дела у меня и Сильвины, ведь я почти не писала ему, интересовался он и графом, которому всегда желал смерти, боясь, что сей грустный господин испортит мой нрав.

Монсеньор, дописавший несколько строчек к посланию племянника, сообщал более серьезные вещи, рассказывая, с каким трудом ему удалось женить своего легкомысленного родственника: он заплатил все его долги и назначил содержание в двести луидоров госпоже д’Орвиль. Это было тем более необходимо, что несносная кокетка отличалась крайним легкомыслием и могла прогнать богатого покровителя ради какого-нибудь смазливого музыкантишки.

Какой холод сковал мое тело! Узы Гименея, неужели оцепенение ума — роковое последствие вашего воздействия? У меня больше нет мужества писать… вы зеваете, читатель, ну что же, пора завершать работу.

Маркиз очень любил меня, но, узнав о происходящем, он из осторожности, деликатности или по каким-то другим причинам сообщил, что ему необходимо отправиться в его владения, и уехал, предоставив меня горячке приключений и новых планов. Он часто писал мне, всегда с большой нежностью, и мы остались друзьями.

Вскоре во Францию вернулся Монроз, обуреваемый сыновней любовью и дружескими чувствами. Он возмужал и очень похорошел, и я в душе подосадовала, что этот красавец — мой брат. Легко себе представить, как приняла его моя нежная мать… Монроз, которому во всех подробностях рассказали о происшествии в Бордо, проявил много здравого смысла. Он захотел считать своим отцом человека, который проявил по отношению к нему так много любви и заботы. Милорд Сидни определил его в мушкетерский полк, теперь он капитан кавалерии и делает блестящую карьеру.

Сидни обвенчался со своей дорогой Зейлой, лорд Кинстон и лорд Бентли, Сильвина, Монроз и я были единственными свидетелями воссоединения счастливой пары.

Граф постепенно поправлялся. Мы поженились — конечно, совершенно формально, ни один из нас не желал большего.

Старый председатель и его зять, узнав о счастливых событиях в нашей семье, приехали с поздравлениями. Оба были в глубоком трауре по случаю смерти председательши (читатели понимают, от какой болезни скончалась несчастная).

Сильвина отдалилась и от нас, и от общества и превратилась в этакую квиетистку, полусвятошу-полукуртизанку. Она принимала у себя священников, дам, удалившихся от света, а главное — загадочных холостяков, которые так любят женщин без предрассудков.

Дела призывали мужа в провинцию, и мой отец захотел сопровождать его. Вместе они осуществили все, что задумали. После этого путешествия бедный граф отправился на воды, но лечение не помогло ему: он умер вскоре после возвращения, тысячу раз повторив на смертном одре имя госпожи де Керландек (маниакальная страсть, подавляемая рассудком, ожила в бреду).

В самом конце декабря миледи Сидни произвела на свет сына, увенчавшего счастье пары, достойной всех милостей судьбы.

Я последовала в Англию за своими дорогими родителями, а некоторое время спустя отправилась в путешествие, остановившись в Италии. Может быть, в один прекрасный день я опубликую историю моих приключений в этой прелестной стране. Я училась, потакая своему пристрастию к искусствам, бывала в обществе, а ночи были полны наслаждений и сладострастия. Постоянная в дружбе, но легкомысленная в любви, я могу похвалиться, что никого и никогда не сделала несчастным.

Если кто-нибудь из строгих читателей, любителей елейно-благообразных концов, заметит, что мне следовало измениться и начать честную жизнь, я отвечу, что никогда так не жила и не собираюсь делать ненужных усилий. Один гениальный человек[27], большой знаток человеческого сердца, сказал для моего утешения:

Шевалье Андре-Робер Андреа де Нерсиа родился 17 апреля 1739 года в Дижоне, в провинции Бургундия. Сведений о его жизни и деятельности сохранилось немного: авантюрист и космополит, солдат и писатель, Андреа де Нерсиа на протяжении многих лет был тайным агентом различных правительств и государств. Отец его служил главным казначеем бургундского парламента. Получив разностороннее образование, шевалье в юном возрасте совершил путешествие по Италии и Германии. Вернувшись домой, он в двадцать лет вступил в батальон ополченцев и до 1775 года состоял на военной службе — сначала во Франции, затем в Дании и снова во Франции. Выйдя в отставку в звании подполковника, он обосновался в Париже, где, видимо, вел типичную жизнь холостяка аристократа. В это время он основательно увлекся литературным трудом; уже в конце года в Версале была поставлена его комедия в прозе «Доримон, или Маркиз де Клервиль» и написан роман «Фелисия, или Мои проказы», первое издание которого вышло без указания имени автора.

Прожив недолгое время в Париже, Нерсиа отправился путешествовать — Швейцария, Германия, Голландия… Жизненные обстоятельства вынудили его поступить на службу, и в 1780–1782 годах он занимал разнообразные должности при дворах немецких владетельных князей. В 1782 году у него родился сын Жорж-Огюст, однако кто была его мать и в каких отношениях находился с ней Нерсиа — неизвестно. В следующем году он вернулся в Париж, женился, и жена родила ему второго сына. Через некоторое время Андреа де Нерсиа вновь поступил на военную службу и, оказавшись вместе с полком в Голландии, участвовал в гражданских волнениях в этой стране; затем он уехал в Австрию, где исполнял некие секретные поручения. Вернувшись в Париж, он в 1788 году за неведомые широкой публике заслуги получил крест Святого Людовика. Однако несмотря на свою бурную кочевую жизнь, Андреа де Нерсиа не прекращал литературных трудов; в том же году он опубликовал роман в письмах «Экзамен без подготовки», главный герой которого делится воспоминаниями о своих первых любовных опытах.

Когда во Франции началась революция, Нерсиа был за границей. В течение нескольких лет он находился в «логове контрреволюции» — Кобленце, сначала в чине полковника в армии Конде, а затем адъютантом в войсках герцога Брауншвейгского. В это время, если верить архивным записям, Нерсиа занимался шпионажем в пользу революционного правительства. Затем, сняв мундир, он сделался книготорговцем и отправился странствовать по Европе — видимо, также с тайной миссией.