Одержав эту жестокую победу, господин де Керландек продолжил плавать, а Сидни, став игрушкой волн, сумел уцепиться за останки фрегата; на следующий день его подобрало голландское судно, и он чудом спасся… Сидни не верил, что его любимая Зейла могла избежать смерти. Он вернулся в Англию и долго горевал, оплакивая ее. Сама же Зейла, гораздо меньше любившая Сидни, чем он ее, и не сомневавшаяся в его гибели, оказалась во власти победителя, одержимого страстью и столь же нежного к ней, сколь жесток он был к врагам. Зейла не имела ни поддержки, ни денег, у нее на руках был крошечный ребенок. Соблазненная богатством и положением, которые предлагал ей капитан де Керландек, Зейла сдалась и по возвращении во Францию вышла за него замуж. Читатели помнят, как много лет спустя Сидни вновь встретился с Зейлой, как она опять полюбила его и как он наконец отомстил де Керландеку в Бордо.

Кавалер, с которым я познакомилась благодаря ночному приключению с Бельвалем, бесчувственный маркиз, наконец вернулся в Париж и немедленно явился к нам с визитом. Между ним и несчастным графом завязалась тесная дружба — их семьи происходили из одной провинции. Маркиз, собираясь в путешествие, пообещал своему другу сделать все возможное, чтобы выяснить, что сталось с дальними родственниками графа, — тот хотел перетянуть их на свою сторону. Граф хотел знать, что они думают о его отце, действительно ли подозревают, что тот совершил подлое убийство, в котором его обвинили. Маркиз привез из провинции самые обнадеживающие новости: мерзавец-негр, ставший виновником бесчестия и гибели своих хозяев, умирая, попросил позвать кого-нибудь из семьи графа и признался во всех грехах. Эти дворяне, бедные и совсем не тщеславные, безвестно жившие в провинции, ограничились тем, что попросили двух нотариусов записать и заверить признания несчастного негра, но не сочли нужным ни обнародовать их, ни предпринять меры для того, чтобы обелить память своего родственника. Они не знали, что сын графа жив, но, когда наш друг сообщил им радостную новость, фамильная честь и родственные чувства проснулись: они пообещали сделать невозможное, но добиться оправдания достойного отца графа де***.

Слабость графа была так велика, что маркиз не мог прямо сообщить ему столь важные новости. Мы держали совет и пришли к решению посвящать его в суть дела постепенно, тем более, что роковая страсть к госпоже де Керландек, разгоревшись в его сердце, могла убить его, узнай он, что совершенно оправдан и имеет право претендовать на ее руку.

Маркиз наилучшим образом устроил дела товарища, чего нельзя было сказать о его собственных. Его провинциальная любовница не терпела междуцарствия и быстро нашла ему временную замену, хотя в письмах продолжала клясться в страстной любви и верности. Маркиз надеялся сделать ей приятный сюрприз, приехав без предупреждения, но один из его близких друзей решил предупредить беднягу об измене, чтобы встреча со счастливым соперником не стала слишком жестоким ударом. Влюбленный маркиз сначала отказывался верить, но ему показали… и он смирился. Новый любовник все ночи проводил у жестокой кокетки. Оскорбленный маркиз устроил скандал, ранил его, а обманутый муж отправил жену в монастырь. Закончив с делами и выполнив все поручения, маркиз вернулся в Париж, стараясь изгнать из сердца несчастливую любовь.

Как кстати он явился! Я теряла милорда Сидни (так я, во всяком случае, полагала) и очень нуждалась в утешениях. Маркиз показался мне в тысячу раз более любезным, его легче было завоевать, тем более, что история с графом показала, какая у него прекрасная душа и доброе сердце. Новое положение свободного человека делало его совершенно очаровательным. Влюбленный, как правило, целиком поглощен мыслями о предмете своей любви. Питая очень мало интереса к остальным людям, он не дает себе труда нравиться обществу: уединившийся, сосредоточенный на своей любви, он и не думает извлекать пользу из своей привлекательности. Когда мы познакомились, маркиз был именно таким человеком, но теперь все переменилось. Я целиком отдалась своему чувству, мою радость омрачало одно: я опасалась, что в нашу первую встречу произвела на маркиза неблагоприятное впечатление. Я понимала, что маркиз опасается моей мести за былой отказ, во всяком случае, так на моем месте поступили бы многие тщеславные женщины. Боже, как далека я была от подобных мыслей! Догадавшись о страхах маркиза, я стала обращаться с ним самым любезным образом и наконец добилась признаний в любви — тем более страстных, что он долго сдерживал проявления своего чувства.

Мой новый любовник совершенно не был похож на былых возлюбленных: высокий и красивый, как д’Эглемон, ласковый, как Монроз, он не отличался ни легкомыслием дяди-прелата и его племянника, ни серьезностью англичанина, милорда Сидни, ни неопытностью моего юного ученика. Маркиз был мягким, нежным, хотел нравиться, был учтив и услужлив, остроумен и обладал еще тысячей иных талантов.

Впрочем, как бы сильно я ни была расположена к этому очаровательному кавалеру, очень скоро мне стало ясно, что его чувство во много раз сильнее того, что я способна дать в ответ. Маркиз заставил меня пожалеть, что я не слишком чувствительна, передо мной снова со всей остротой встал вопрос: «Что лучше — любить с легким сердцем, часто меняя пристрастия и наслаждаясь, или жить любовью к одному-единственному человеку, отдавая ему все лучшее, что в тебе есть?» Я всегда была сторонницей перемен, теперь мне хотелось постоянства. Увы, серьезно задумавшись о скрытых мотивах нового желания, я с болью в сердце поняла, что это всего лишь видоизмененная страсть к разнообразию. Я убедила себя, что рождена для того, чтобы порхать от одного каприза к другому, нигде не задерживаясь, ни к кому не привязываясь надолго, а потому не стоит делать бесполезных усилий, чтобы ответить на страсть молодого маркиза чувством не только сильным, но и исключительным. Я убеждала себя, что маркиз, так легко утешившийся после измены коварной любовницы, не будет слишком долго переживать и мою будущую измену. Все эти выводы я сделала прежде, чем подарить счастье маркизу и стать счастливой самой.

Болезнь Сильвины не только изуродовала ее лицо, она изменила ее характер. Сильвина стала во всем слишком щепетильной, она забыла, как без всяких угрызений совести давала волю своему бурному темпераменту. В ней теперь преобладало этакое ханжество, несчастное наследство глупой набожности. Красивой женщине бывает очень горько потерять свою привлекательность… К несчастью, я больше не чувствовала себя совершенно свободной и не могла вести себя с маркизом так же, как когда-то с д’Эглемоном и другими любовниками. Сдержанность была тем более необходима, что в доме находился несчастный граф. Таинственность усиливала удовольствие от нашего романа. Маркиз тайно занимался со мной любовью. Одна только верная Тереза была в курсе этой связи. Каждый вечер маркиз покидал наш дом, а потом сразу же возвращался через маленькую калитку в саду, от которой у него был ключ.

Мне пришлось бы потратить слишком много бумаги, реши я описать все очарование моих ночей с маркизом. Мой любовник, сильный и нежный мужчина, был создан для того, чтобы доставлять наслаждение сладострастной женщине. Желая, чтобы я тысячу раз за ночь умирала и возрождалась, маркиз искусно берег драгоценную влагу, дающую начало жизни.

Как редки чувствительные мужчины! Большинство из них считают нас машинами, способными развлечь их на короткое мгновение, а потом они оставляют нас наедине с жадным огнем желания; другие, бахвалясь своей силой, утомляют женщин, но не обладают волшебным искусством дарить удовольствие. Очень часто мужчины бывают похожи на эльфов, они умеют зажечь женщину, оттянуть тысячей разных прелюдий момент наивысшего счастья, а в решающий момент не способны довести дело до конца. Те из них, кто похож на д’Эглемона, жаждут развлечь всех женщин на свете, эти банальные самцы ни в чем не могут сравниться с моим милым маркизом, ибо душа его целиком принадлежала любимой женщине. Живя с маркизом, я была совершенно уверена, что, покинув мои объятия, он не бросается к первой встретившейся ему кокетке, я могла не опасаться ни нескромности, ни измены. Одним словом, я была совершенно счастлива и впервые любила мужчину бескорыстно.