Собственно говоря, в Японии воины-камикадзе самоубийцами и не считались, а лишь военнослужащими, выполняющими боевые задачи с нанесением противнику существенного урона, людьми, которые спасают родину и японский народ. Впрочем, и в других армиях мира подобного вида самопожертвование расценивается так же. Синто самоубийство не запрещало и поддерживало, особенно если это было харакири героя, а в войне на Тихом океане такие действия личного состава императорской армии и флота всецело одобряло, превращая героев в категорию ками. В христианстве сознательное лишение себя жизни ради защиты отечества и его граждан тоже не рассматривается как самоубийство, а, по Евангелию, как святое мученичество. Такое жертвование земной жизнью во имя других людей, согласно христианской религии, спасению индивидуума не препятствует и способствует вхождению в Царствие Небесное.
Во всех войнах, проводившихся новой Японией, самоотверженность и самопожертвование военнослужащими армии и флота совершались обязательно. В русско-японской войне адмирал Того приказал отряду смертников блокировать Порт-Артур с моря. Во время шанхайской авантюры 1932 года в Китае подвиг совершили «три отважных воина с бомбой». В феврале 1941 года во время наступления японских войск в Южном Китае младший лейтенант Сёно Дзиро обрушился на своем подбитом самолете на китайские позиции. При нападении на Пёрл-Харбор были использованы подводные лодки-малютки с экипажами, практически обреченными на смерть. В операции по взятию Сингапура специальные группы японских солдат, передвигаясь бегом по минным полям и взрываясь на минах, прокладывали путь для наступления основным силам. Методами камикадзе, то есть, тараня своими машинами корабли и самолеты неприятеля, японцы действовали и раньше, задолго до создания специальных ударных сил. В октябре 1942 года в сражении за Санта-Крус командир эскадрильи японских бомбардировщиков врезался на самолете в американский авианосец «Хорнет», который в результате этой и удачной торпедной атаки вскоре затонул. В мае 1943 года сержант Ода, спасая японский конвой, таранил в воздухе американский бомбардировщик В-17. Майор 5-го боевого отряда армейской авиации Такада Кацусигэ 27 мая 1944 года направил свой самолет на американский морской охотник № 699. Группа армейских пилотов в сентябре 1944 года самостоятельно приняла решение обрушить свои самолеты на авианосцы США около филиппинского острова Негрос.
Пикирующий на авианосец «Хорнет» японский бомбардировщик Aichi D3A
Фотография. 26 октября 1942
Перед самым началом Филиппинской операции, 15 октября 1944 года, когда около острова Лусон было обнаружено американское авианосное соединение, командующий 26-й воздушной флотилией на Филиппинах контр-адмирал Арима Масафуми (1895–1944) лично пытался уничтожить американский авианосец «Франклин». Арима был потомком самурая. Он, как командир флотилии, хотел показать пример своим подчиненным, будучи одержимым идеей уничтожения врага с помощью таранного удара. Однако самолет Арима был сбит, не достигнув цели. Поступок Арима, которого иногда считают первым летчиком-камикадзе, нашел на флоте и ВВС Японии горячий отклик и вызвал желание подражать ему.
Эти примеры являлись наиболее яркими случаями самопожертвования. Но были еще и тысячи других эпизодов героического выполнения воинского долга во имя Японии и императора в воздухе, на море и на суше, когда японские военнослужащие жертвовали своей жизнью. Однако, как отмечали американцы, всегда к этим действиям, в частности, таранам самолетами, японцы прибегали в качестве последнего средства, когда их машины были уже повреждены. Такие атаки были обусловлены личной инициативой воинов, добровольным действием группы, либо приказом командира для выполнения отдельной конкретной боевой задачи (при операциях у Порт-Артура и Пёрл-Харбора, спланированных Того и Ямамото, спасение военнослужащих теоретически было возможно), но не доктриной, не самоубийственной практикой в масштабе крупных соединений, запланированной и поставленной приказом на поточную основу. Самопожертвования были частными и неофициальными явлениями, впрочем, как и во многих армиях других держав.
Во второй половине октября 1944 года адмирал Ониси превратил самоубийственную практику одиночек в общеяпонское массовое движение, которого в такой форме нигде и никогда прежде не было. Спасение военнослужащего в смертельной атаке уже было невозможно. В истории ответственность за организацию движения камикадзе была возложена на «экспериментатора» Ониси, но его легко было пустить в определенное русло любому военному деятелю, так как для этого уже имелись предпосылки, развивавшиеся долгое время, захватывавшие умы военных, и периодически осуществлявшиеся в войнах. Задолго до отдачи первого приказа на вылет камикадзе в армии и на флоте уже полным ходом шла разработка специальной техники, которую должны были использовать смертники. Это были самолеты-снаряды и торпеды, управляемые людьми. Ониси лишь развил и оформил идею самопожертвования, придав ей вид приказа высшего командования. Однако она существовала и без него, покоясь на мощной основе, включающей в себя историческую, религиозную, этнопсихологическую и пропагандистскую составляющие, чем с успехом воспользовались организаторы особых подразделений в 1944–1945 годах.
База японского самопожертвования коренилась, в первую очередь, в воинственных самурайских традициях прошедших времен с их культом силы и ловкости, храбрости и мужества, чести и самообладания и в морально-этическом комплексе бусидо, где на первом месте стоял долг перед господином. Эти традиции развивались в среде воинов Японии столетиями и призывали самураев жертвовать всем ради торжества духа и того, что нужно было феодальному правителю. Почти 700 лет пребывания у власти военного сословия отложили свой отпечаток на жизнь всех слоев населения Японии, особенно самурайства. Принципы неписанного кодекса бусидо с дзэн-буддистскими и конфуцианскими обоснованиями были выдуманы гениальными людьми господствующего класса, облечены ими в эстетическую форму, пропитаны поэтической красотой и романтизмом. Красота и утонченность при этом спокойно соседствовали с грубостью и военной жестокостью. Было сделано все для того, чтобы и самураям, и простолюдинам хотелось следовать идеалам средневекового рыцарства и на войне и в обыденной жизни идти по пути благородного героя, чтобы героическая смерть в бою во имя долга, чести и самурайской верности навсегда оставались в литературе, художественной традиции, памяти народа. С бусидо феодалам было очень легко управлять своими воинами, отстаивать свои интересы и добиваться желаемого. По сути дела те, кто неукоснительно руководствовались правилами бусидо, были для феодальных князей идеальными солдатами-машинами.
Самопожертвование по системе бусидо во все периоды японской истории было отличительной чертой профессиональных воинов. В наивысшей степени стремление выделиться среди других, в том числе и ценой своей жизни, и тем самым прославить свое имя и получить за свой героизм от сюзерена привилегии и материальные блага для семьи, было характерно для сословия самураев в средние века. Воевать, исполняя тем самым долг перед господином, не бояться смерти и умирать являлось работой воинов. Поэтому первым ринуться в атаку, храбро сражаться или погибнуть славной смертью всегда считалось у самураев весьма почетным. Отсюда извечный самурайский спор между воинами о том, кто из них должен начинать бой с врагом. Доблестно сражавшийся и геройски погибший воин становился для других эталоном. Его имя помнили, а членов его семьи уважали. От его гибели воинственный дух у других повышался.
Средневековые самурайские традиции японского феодального воинства, а главное, самопожертвование с целью выполнения долга любой ценой, в конце XIX века трансформировались и перешли в императорскую армию нового типа, попав на подходящую для этого почву в молодом империалистическом государстве, начавшем осуществлять в Азии свои экспансионистские планы. Многие самурайские правила вошли в качестве составной части в официальную идеологию императорской Японии. Роль хозяина-феодала в новой Японии перешла теперь к «отцу» нации, источнику всех благ родины — императору провозглашенному государственным Синто в качестве живого бога, а интересы феодального объединения превратились в интересы империи.