Еремин хорошо знал, что и по Безымянке никто на моторках не ездит, хоть она и полноводнее Побегайки. А потому каждый деревенский водила, который увидит с дороги проезжающую под мостом лодку, да еще и с фонарем, непременно расскажет об этом уникальном случае своей жене, та другой бабе; и к полудню следующего дня все Дорошино, в том числе и участковый, будет знать о том, что на озере катался какой-то любитель водно-моторного спорта. А если учесть, что убийство господина Суровцева, иными словами Лехи Пензенского, произошло в недальнем далеке и вся областная общественность уже оповещена об этом через радиостанцию «Городские звоны», то гражданин участковый может доложить по начальству о появлении неопознанной «Казанки» уже в связи с конкретным фактом преступления. Но это только полбеды. Не дай Бог, если из недр Лузинского РОВД сия информация уплывет к соратникам покойного Лехи или к Вите Басмачу, которого оклеветала гнусная радиостанция. И та, и другая команда резко сузят район поисков и могут запросто добраться до Механика. Само собой, что им будет начхать на все аргументы, кроме автоматического оружия. А ежели Механику не повезет и он достанется им в живом виде, то придется очень плохо. Будут вытягивать имя заказчика, а Механик его не знает. В это никто, конечно, не поверит, и быстрой смерти не дождешься.

Так что, неожиданно выскочив к мосту без приглядки и с зажженным фонарем, Механик был очень недоволен. Правда, машины на мосту или поблизости от него не оказалось, но, проскакивая под ним, Олег увидел, что с левой стороны издалека приближается свет фар. Точно так же и водитель машины мог увидеть на реке свет от фонаря. Впрочем, автомобиль доехал до моста позже, чем «Казанка» успела скрыться за поворотом речки. А еще через десять минут моторка выскочила на простор озера Широкое. Световое пятно от фонаря почти сразу же легло на темный контур острова.

Остров выглядел совсем не так, как осенью, когда Механик с Есаулом завезли сюда ворованый клад, и не так, как зимой, когда Механик с Юлькой этот клад отсюда вывезли. Да и все озеро было не такое. Во-первых, подтопленый разливом лес, окружавший Широкое, казался заметно ниже, а само озеро немного шире. Во-вторых, все подножие острова-холма ушло под воду, и он стал казаться просто большой купой затопленных деревьев.

Когда Механик приблизился к острову, то не сразу нашел то место, где зимой подъезжал к нему на тракторе. Ельник, через который начиналась его заветная тропка, ведущая к бывшей прожекторной площадке и люку бункера № 3, ушел под воду метра на три. От многих елок торчали только верхушки.

Конечно, надевая перед поездкой полиэтиленовые «колготы», Механик заботился не только о том, чтоб не промочить штаны в мокрой от дождя лодке. Он прекрасно понимал, что в подземных коллекторах наверняка полно воды, а нижняя часть главного коллектора вообще затоплена полностью. Однако, увидев, насколько поднялась вода, Механик забеспокоился. Даже если елки залило не на три, а на два с половиной метра, то главный коллектор затоплен полностью и по нему можно путешествовать только в акваланге, которого у Механика не имелось. Впрочем, беспокоился он уже не за главный коллектор, а за дренажные колодцы, куда вода, если она продолжала подниматься, могла добраться за то время, что Механик будет ползать по трубам. Ему ведь надо было в дренажный колодец взорванного дота № 2. Дно этого колодца было расположено выше всех остальных, и там даже осенью было относительно сухо. Но если водичка поднимется еще на метр — полтора, то зальет дно этого колодца, а самое главное — дренажную трубу, ведущую туда из колодца дота № 3. Так что надо было поторапливаться.

Тем не менее Механик минут пять приглядывался к торчащим из воды елочкам, чтобы приткнуть лодку именно там, где следовало. Ошибиться было очень опасно — справа и слева от расчищенной тропки в земле лежали противопехотные мины. Большая часть их находилась «в рабочем состоянии» и вполне могла взорваться.

Выбрав, наконец, нужный промежуток между елками, Механик протащил лодку через колючие ветки и сумел пристегнуть ее цепью к стволу дерева, росшего значительно выше по склону. Затем, прихватив фонарь, рюкзачок и автомат — последний никогда не казался Еремину лишней тяжестью, — высадился на берег.

Зимние приметы глаз находил с трудом. Снег уже сошел, и то, что легко высматривалось на белом фоне даже без фонаря, сейчас приходилось долго высвечивать. Хоть и спешил Механик, но, не найдя нужной по порядку отметки, вперед шагу не делал. На дорожку, которую можно было всего за пять минут пройти пешком, даже с учетом крутости склона, потратил чуть ли не полчаса. Обратно, это он знал, дорога будет побыстрее, следы останутся на сырой почве. Правда, придется ящики таскать, а не идти налегке.

В люк дота № 3, так и остававшийся два месяца не закрытым, Механик спустился тоже не торопясь, с приглядочкой. Могла, например, Булочка, оставить на память растяжку с гранатой? Вполне могла, если рассчитывала, что Механик или еще кто-то вредный сюда полезет. Поэтому, лишь убедившись, что всякие подозрительные проволочки и ниточки отсутствуют, Еремин спустился в бетонное чрево дота. Первое, что высветил из темноты — раскладной подъемник с крючком, блоками и лебедкой, сделанной из катушки полевого телефона. Чуток поржавевший от сырости, но вполне работающий. Никому, видать, не понадобилась брошенная Механиком техника. Ну и отлично! Пригодится самому.

Однако Олег и здесь постарался убедиться, что к подъемнику не пристроили какую-нибудь заподлянку. Нет, оказалось, ничего такого.

С некоторым волнением в душе Механик посветил в дренажный колодец. На дне его было сыро, но не мокро. Это были лишь следы воды, скатившейся в колодец после дневного дождя. Хрустя своими полиэтиленовыми «колготами», Механик спустился в колодец по скобам. Внизу, в стенках колодца, имелись два круглых отверстия диаметром в полметра каждое, уводившие в дренажные трубы. Зимой они с Юлькой лазали в правую (если стоять спиной к скобам) трубу, где прятали мешки с сокровищами Федьки Бузуна. Та труба, имевшая, если считать от колодца, уклон вниз, выводила в главный коллектор. Сейчас Механику предстояло лезть в левую трубу и подниматься по небольшому уклону вверх, в дренажный колодец бункера № 2, туда, где лежали три самодельных ящика, в которые Механик уложил 60 толовых шашек.

Еремин даже сейчас, в отличие от Никиты Ветрова и Булочки, о событиях 55-летней давности, происходивших на острове, почти ничего не знал. И хотя спас из здешних подземелий заплутавшую внучку генерала Белкина, не успел ее ни о чем расспросить. А прошлой осенью, когда явился сюда в первый раз, был полным профаном насчет всей предыстории. Впрочем, его тогда особо не волновало, кто и как посещал эту рукотворную преисподнюю. Его удивило только одно: почему ящики с немецким толом так хорошо сохранились в сыром подземелье? Марат, последний из команды Тугрика, который стал для них с Есаулом невольным проводником, сообщил, что настоящие немецкие ящики давно изъели черви, а эти, новые, некрашеные, они сделали сами. В каждом из трех — по двадцать шашек. Конечно, держали на свои нужды, но и на продажу тоже.

Когда Марата пришлось отправить на дно озера Широкое, Механик с Есаулом не очень верили в то, что не осталось никого из тех, кто знает о подземельях. Потому и попрятали все в колодцы, а не оставили в самом доте. Так или иначе, но теперь надо было лезть в левую трубу.

Кряхтя и поругиваясь про себя, Механик вполз в трубу. Перед этим решил снять автомат и рюкзачок, оставив их в колодце и повесив на крючок подъемника. Наверно, проще их было вообще оставить в доте, но Механик почему-то был убежден, что лучше будет, если оружие останется поближе к нему, раз уж с ним неудобно ползать по трубе.

Уклон трубы был небольшой, но сама труба была очень длинной — метров тридцать, не меньше. И дышать стало трудно почти сразу же. Зимой, когда они с Юлькой и примкнувшей к ним Анютой ползали по этим трубам, ничего похожего не наблюдалось. Было сыро, затхло, но по трубам гуляли сквозняки, и угрозы задохнуться не ощущалось. Сейчас никакого движения воздуха не было, и Механик не долго додумывался почему.