Вот они, родимые «коровники». Совсем неподалеку. Тут и затопленный водой отстойник, где лежат на дне мешки с кладом, тут и колодец с трупами, над которым стоит изрешеченная «Тайга»…

Механик проехал мимо первого, «золотого», и покатил дальше, к самому дальнему, «покойницкому».

— Зачем ты туда? — Юльку пробрали неприятные воспоминания.

— Так, от дороги подальше, — произнес Механик, толком и сам не зная, зачем укатил так далеко. Если менты не сообразят насчет «коровников», то не найдут и около первого, а если наедут и начнут шуровать, то доберутся и до крайнего.

Через пару минут к «покойницкому» коровнику подкатила и Райка.

— Здесь что, ночевать будем? — недовольно поежилась она, поводя носом. — И сейчас мертвечиной несет…

Механик этого запаха не чуял, но прекрасно знал, что о ночевке думать рановато, и уж, конечно, вряд ли стоит устраиваться на ночлег здесь.

Сугробы, которые заполняли почти все пространство между крайним «коровником» и опушкой леса еще несколько дней назад, уже исчезли. Вместо них фонарик, включенный Ереминым, тускло осветил прошлогоднюю полегшую траву. Однако на фоне травы просматривались две тонкие, извилистые полоски, начинавшиеся от небольшой площадки перед торцом «коровника» и тянувшиеся до опушки. Колея! Под снегом ее не было видно, должно быть, проезжали по ней всего разок-другой, и не позднее чем год-два назад.

— Подождите здесь, девушки! — сказал Олег и направился вдоль колеи к лесу. Конечно, могло быть и так, что то транспортное средство, которое «протоптало» эту совсем неглубокую колею, управлялось очень нетрезвым водителем, который не соображал, куда едет, ибо стена леса казалась сплошной и непроницаемой. И все-таки Механик решил прогуляться до упора. Он прекрасно помнил, как в Бузиновском лесу ныне покойные Гера, Серый, Саня и Маузер хитро замаскировали въезд на потайную просеку, ведущую к капонирам, где прятали угнанные машины. В двух шагах от этого въезда проезжали и проходили люди, но даже большинство самих мародеров ничего не подозревали. А хитрости были простые — въезд загораживали фальшивые кусты, которые при необходимости снимали. Правда, там и колея была незаметная — автомобили въезжали и выезжали по матам, сооруженным из увязанных в пучки прутьев.

Здесь все оказалось проще. Со стороны «коровников» лес смотрелся как сплошная стена, перед которым самосевом выросло множество мелких сосенок, большая часть которых во времена строительства комплекса была еще, так сказать, «в шишках». Между сосенками оставались довольно значительные промежутки. Вот туда-то и уводила колея. Правда, вот эту, данную, колею, проложили уже после того, как сосенки выросли. Потому что тот безвестный водитель сделал три-четыре поворота вокруг каждой группы деревьев, прежде чем въехал на настоящую просеку, которая не была обозначена на шкворневской карте, ныне используемой Механиком.

Просека выглядела очень ненадежно. Она вполне могла привести в тупик, на какую-нибудь старую вырубку, откуда дальше никуда не проедешь. Кроме того, даже если раньше эта дорожка и вела куда-нибудь, то ее могло где-нибудь в середине леса завалить буреломом, могла она и зарасти до непроезжего состояния. Ну и наконец, она могла вывести в какое-нибудь болото, через которое можно проехать, допустим, в летнюю сушь или в зимний мороз, но весной — никоим образом.

И все же Механик решил попробовать. В «коровниках» не отсидишься. Если сегодня ОМОН и не удостоит их внимания, то завтра нагрянет Витя Басмач. О том, что Швандя уже побывал тут и обнаружил братскую могилу в канализационном люке, Олег уже знал. Могли и за Шкворнем «родичи» приехать. Неуютно как-то!

Конечно, можно было ограничиться тем, чтобы забраться поглубже в лес и попробовать переждать там весь этот шухер. В конце концов, соорудить земляночку и жить там себе, как партизанам. А может, и впрямь партизанскую войну начать? Не все же каким-то неорганизованным, идеологически-невыдержанным бандитизмом заниматься? Тол у него есть, можно отчудить чего-нибудь… Мост какой-нибудь взорвать или поезд под откос пустить — все развлечение. Механик обо всех этих делах, разумеется, думал в хохмическо-ироническом ключе. Чтоб немного разгрузить башку, которую сегодня здорово отяжелили.

А началось все с того, что Олег решил скуки ради освидетельствовать рацию, которую бабы затрофеили у Хряпа. Поставил батарейки, включил на прием, и почти сразу же наткнулся на волну, где слышались переговоры Басмача со Швандей, возвращавшимся из ночной экспедиции. Это окончательно укрепило его во мнении, что отсюда пора сматываться. Сначала хотел просто так бросить все и бежать, но потом понял, что утром или днем «басмачи», при всей своей борзоте, не наедут, и времени на смыв еще полно. Решил объявить дамам, что надо готовиться к эвакуации.

Сперва все, что можно, запихали в джипы, но многое не влезло, и пришлось ладить прицепы. Первым Механик сделал тот, на котором вывезли лодку и клетки с живностью. Дамы в это время дружно готовили «гвоздевое поле» против наезда «басмачей». На тот случай, ежели те успеют подъехать раньше, чем Механик сумеет наладить переправу.

Вопрос с мостом Механик поначалу думал решить с помощью тола. Заложить несколько шашек в насыпь и обрушить ее на воду, потом набросать досок и переехать. Доски он отодрал от пола в одном из домов, но потом сообразил, что такой пакет на руках придется полгода перетаскивать. Вот тогда и решил, что надо сделать для досок специальный прицеп. Загвоздка была только в колесах — все, что удалось найти, были уже израсходованы на прицеп для лодки. Механик уже подумывал, не употребить ли ему на это дело запаски с джипов, но тут увидел в том же доме, где разбирал полы, два большущих тележных колеса, из которых, как предположил Олег, несостоявшийся хозяин особняка намеревался соорудить оригинальную люстру «под старину». Механик мгновенно ухватился за них и меньше чем за час сколотил тот самый «лафет», который впоследствии вместе с досками подвез(ла) к реке Женя. Насчет взрыва он прикидывал до того момента, пока не увидел из засады со своего берега, на какой машине приехал Швандя со товарищи. Идея использовать ее как опору проклюнулась уже тогда, когда он подслушал радиопереговоры Шванди с Басмачом и решил использовать свой дар звукоподражателя…

В общем, пока все вышло как надо. И от вертолета ушли, и с ОМОНом — кто его вызвал, блин, интересно? — тьфу-тьфу, покамест разминулись. Оставалось рискнуть и проверить вот эту не обозначенную на карте дорожку.

…Механик вернулся к джипам и коротко распорядился:

— Поехали!

Никита Ветров очнулся в абсолютной темноте. На какой-то момент ему даже показалось, будто он зрение потерял. Глаза и впрямь слегка резало, но, поднеся руки к лицу и пощупав веки пальцами, Ветров убедился, что глаза не только на месте, но и видят кое-что. Впрочем, информации от них поступало немного. Гораздо больше приходило по линии осязания. Например, Никита почти сразу же убедился, что запястья скованы наручниками, что он сидит на штабеле плохо оструганных досок, в сыром и холодном подвале. Пахло древесиной и плесенью. Тишина стояла жуткая, прямо-таки гробовая. Ни единого шороха, кроме тех, которые сам Никита производил своими движениями, до его ушей не долетало.

Постепенно голова начала вспоминать, как он дошел до жизни такой. Встреча с Вовой у метро, гонка до поста ГАИ, «Ниссан» с четырьмя жлобами, приглашение сержанта пройти на пост для объяснений, внезапный наскок жлобов, отвернувшиеся менты, газ в лицо…

Кому он мог понадобиться и зачем? Выкуп, что ли, с него, нищего, решили взять? Впрочем, если не с него, а со Светки или с профессора Баринова, то не такая уж ахинея… Но все-таки слишком просто. Уж не последствие ли это встречи с тем небритым Николаем на «Белорусской»? Или, может, эти налетчики представляют какие-то могущественные силы, враждебные директору ЦТМО? Ведь гаишники явно были в компании с похитителями. А, может быть, и Вова? Ведь это его идея была — подкатить к гаишникам… И у метро он первый окликнул, и на соглядатая первым указал. Конечно, вряд ли он сам стал крутым бандитом, скорее всего кто-то его использовал. Может быть, в счет того долга, на который он влетел, по его словам…