Мрачный курсовой, сначала почернел, затем позеленел, пожелтел и закипел от злости

— Так точно! Понятно! — согласился Паша и сглотнул горькую пилюлю обиды.

— Не задерживаю! — финишировал начкур. — Идите!

Чёрный день, полный белой тоски, сыпавшейся с неба, окутал Павла своими холодными крыльями. Мороз закрался в душу и заиндевелое сердце. Сосульки обиды и несправедливости застыли в глазах Пашки прозрачным частоколом. Снежный ком горечи подкатил к горлу. На проставу (которая именно так и называлась) денег физически не существовало. Занять сейчас тоже не у кого, а воровство Пашка презирал. Любимая и отчий дом начали таять в морозном воздухе. Кап, кап, кап.

И тут Павлуха решился хоть раз в жизни сделать глупость. В конце концов, четвёртый год учится! Мысль мелькнула сама собой. Будто случайная искринка, подарившая жизнь замерзающей планете. Павел выгреб из карманов последнюю мелочь и помчался в «Продуктовый». Там он купил батон в нарезке и наидешевейшую сельдь в банке (прощай, ужин!). При ближайшем рассмотрении спиртных напитков стало ясно, что даже на палёную водку денег не хватает. «Отравить не удастся!» — с горечью подумал наш товарищ. Идея сгорела, и её пепел унесло снежными декабрьскими вихрями.

Здесь в очередной раз вспыхнул жгучий лучик надежды. Взгляд Пашки случайно упал на полку, где стояли в ряд те самые «рафинированные и дезодорированные». Были и «с холодным отжимом», и оливковые, и всякие прочие. Но радовало не подобное могущественное изобилие вкусных растительных масел. Нет. Радовала их форма и общедоступность, даже для самого последнего курсанта. Взяв бутылку подсолнечного и рафинированного, Пашка прибежал в комнату и, запыхавшись, стал тщательно заворачивать лжебутылку в газету. Через десять минут чёрный пакет укомплектовался, чем подтвердил свою готовность к передаче.

— Разрешите отличиться, товарищ майор? — произвёл заход на второй круг Смышлёныш.

— Хотите помочь нации, товарищ курсант? — более мягким тоном подыграл начкур.

— Так точно, — подло и гадко улыбаясь, Павел просунулся в кабинет. Подплыв к начкуру с чуть-чуть трясущимися руками, он вручил ему заветный пакет.

Могилевский глянул одним глазом внутрь, увидел, что помимо бутылки (кстати, не маленькой) прилагается ещё и закусь. Ставя пакет на диван, майор расплылся в дружелюбной улыбке:

— Вот так бы сразу, товарищ курсант! Как вы на службе будете — это же невероятно! Вы же будете прикованы к своему корыту на веки вечные. Вы же сгниёте на железе. В старших лейтенантах до самой пенсии останетесь. — Он ненадолго умолк и закончил: — Подумайте, подумайте! Свободны!

— С наступающим вас! — сияющий Паша нашёл в груде бумажек свой отпускной и, счастливый, умчался на Московский вокзал. Через два часа он уже ехал в вагоне и радовался своей недюжей сообразительности.

На следующий день вопль начальника из кабинета оказался слышен даже командованию факультета, располагавшемуся тремя этажами выше:

— Где этот..????!!!!

К каким только глупостям и хитростям не приходилось обращаться, дабы просто выжить! Выжить на столь тяжёлом и трудоёмком пути. Пути становления обычного военно-морского доктора. Доктора опытного, матёрого и ничего не боящегося. Лишь обладающий подобными качествами врач имел полное право поступить на Флот. И без глупостей здесь точно никуда.

Глупости, осуществляемые в ходе учёбы, вылезали наружу не только по конкретной ситуации, но и в целом отражали положение дел в обществе. Деградация накатывалась на Землю семимильными шагами. Она не щадила никого. Под её ступнями гибли целыми деревнями и даже городами. И чем дальше в лес или, там, степь, тем больше дров (травы, земли, опилок и т. д.). Мозг человека как-то одномоментно перестал развиваться. Раз, — и как будто кто-то выключил свет. Всё. Тьма, туман, чернозём. Никакого просветления.

Некоторые читатели возмутятся: «Позвольте, но сейчас ведь цивилизация. Это вам не пятнадцатый век». Конечно, цивилизация, отвечу я. Но посудите сами. Всё что сейчас есть, мы имеем благодаря не развитию, а одной лишь эволюции. Этой чёрствой и безжалостной эволюции. За примером далеко ходить не надо. Смотрите. Сначала существовали пальцы. И считали на них. Затем появились счёты, и отпали за ненадобностью пальцы. Потом образовался калькулятор. И ушли в небытиё счёты. Вырос Компьютер. Отпал человек. И наконец, родился искусственный интеллект. Спасибо тебе, мозг, ты был нам верным другом.

Или вот. Раньше люди читали книги. Они просвещались. Некоторые даже думали. Позже появилось радио, и общество, отключив часть мозга (через зрение мы получаем большую часть информации. — Авт.), навострило уши. Затем возник телевизор, и все дружно уткнулись в ящик, выключив и звуковую часть серого вещества. С появлением Интернета забыли и про телевизор. Мы упрощаем себе жизнь и морально не развиваемся. У нас, у большинства из нас, чисто животные инстинкты: пожрать, поспать и урвать. Мы постоянно ищем врагов и злимся на всех, забывая, что главный враг — это мы сами. Ведь если даже взять восточные боевые искусства со всех их кажущейся жестокостью, то не составит труда обнаружить, что главной победой считается победа над собой. Выигранный бой — это бой без применения силы. А у нас? Кто и когда пытался себя победить? (Встать утром в понедельник на работу не в счёт.) Думаю, многим и в голову подобная мысль не приходила. И рядом с головой тоже.

Искренне прошу: притормозите.

Остановитесь.

И оглянитесь.

Дабы дорогой читатель не бесновался понапрасну, не соглашаясь с повсеместной оккупацией Деградации, приведу один достаточно яркий пример из своей учебной практики.

В постижении искусства врачевания за шесть лет нам пришлось пройти не только немало клиник и больниц, но и амбулаторный приём вести, и лечение какое-никакое осуществлять. Каких только прокажённых на своём веку мы не повидали! И с переломами, и с инфарктами, и с носами, и с поносами. В общем, насмотрелись. Но одно из самых глубоких впечатлений в моей памяти оставила клиника акушерства и гинекологии. Вернее, не одно, а даже два впечатления. Оба они произвели взрыв в голове и бесследно для моего мировоззрения не пропали.

Первое — это роды. Сначала поговорим о них. Второе же впечатление, полученное в клинике акушерства, диаметрально разнилось с первым, и его мы обсудим позже.

Итак, роды. Ты себе даже не представляешь, уважаемый читатель, насколько великолепно рождение новой жизни, в которой ты принимаешь самое непосредственное участие. Это неописуемо! Намоешься в первомуре, натянешь перчатки и стоишь наизготовке. Роженицу уложили на стол. Вокруг бригада, акушерка. Схватки постепенно усиливаются, и преподаватель машет рукой: мол, давайте, мчите сюда, кони ретивые. Теперь можно и выходить из укрытия (а как ещё молодому врачу учиться?). Роженице теперь всё равно, кто там у неё между ног колдует, так как все мысли лишь о потугах и маленьком человечке, пытающемся появиться на Белый Свет. Ты подлетаешь и стоишь чуть дыша. Руки трясутся, да и коленки близки к ватным. Смотришь в оба и видишь очертания лысинки с волосиками. Малыш ползёт к нам. Дрожь исчезает, а младенец появляется. Вот уже и головушка. Поддерживаем её нежно. Ждём плечики. Маленькие такие. Тельце. Хрупкое. Поворот. Ноженьки. Раз. Вот и всё. Акушерка пережимает пуповину. Нате, получите малышонка на пузо. Не знаю, с чем сравнить появление новой жизни, но в подобный миг осознаёшь, что именно это есть самое главное земное счастье. Не было человека — раз, и новый житель Планеты. Просто неподражаемо. Мама счастлива, а группа на цыпочках перебегает в соседний родильный зал отлавливать свежую роженицу.