Охэйо на секунду снял силовой щит. В их лица ударил прохладный, влажный ветер, он нес брызги воды и запах рыбы... потом "Прелесть" прекратила падение, так резко, что у Лэйми на миг потемнело в глазах.
Он молча наблюдал за завершением катастрофы. Теперь внизу была лишь яростная масса бурлящей, текущей воды, и Лэйми казалось, что он тонет в ней. Он знал, что отныне зрелище потопа будет являться к нему во снах до конца жизни.
Поток не смог предолеть дамбы - ослабленный проделанной дорогой, он лизнул её склон и откатился, но вода продолжала бурлить, скручиваясь в чудовищные воронки, - уровни в озере и в новой котловине уравнивались. Минут через двадцать всё более-менее затихло. Внизу блестела бескрайняя водная гладь, по которой во множестве плавали балки, доски, остатки разрушенных крыш и всякий мусор. Ничего живого видно не было, и Лэйми искренне надеялся, что там действительно никто не уцелел...
Генератор стал единственным островом в новорожденном море. Его пирамида, затопленная до половины, поднималась из неспокойной воды, как утес. Крыша её рухнула, внутренность превратилась в хаотическое нагромождение изломанного железа, высоко вздымавшееся над сохранившимся квадратом внешних стен. Даже эти развалины выглядели грандиозно. Всё ещё клубившийся над ними и поднимавшийся к зениту исполинским грибом пар лишь усиливал это впечатление. Ничего больше от Хониара не осталось. Только...
На востоке поднимался пепельно-серый, туманный купол, оседлавший дамбу - Малый Хониар. Его Зеркало без малейших потерь пережило катаклизм, и теперь Лэйми старался представить, как сложится жизнь там, внутри...
- Ничто не прекращается навечно, - тихо сказал Охэйо, и Лэйми вздрогнул, услышав его голос. - Но, думаю, наша победа оказалась больше, чем мы могли представить.
Примерно в километре от остова Генератора Лэйми увидел темную пасть громадной воронки, жадно глотающей кружащийся вокруг мусор. Ему не нужно было объяснять, что это значит, - вода хлынула в подземный город Мроо, чтобы поставить точку и на его истории...
- Я сомневаюсь, что Ждущие выживут под давлением, под каким вода находится на глубине в две мили, - сказал Охэйо. - Я не хотел их убивать, но, наверное, для них самих так будет лучше...
- А мы? Что будет с нами? - спросил Лэйми.
- Нашего мира больше нет. А в этом я жить не хочу. Здесь, снаружи, всё... слишком хрупкое. И я убил тут слишком много людей. Впрочем, если хочешь, я отвезу тебя туда, - Охэйо показал на стоявшие за дамбой белые здания Нового Хониара. Оттуда к ним уже летели вертолеты. - Только, знаешь ли, я дал себе слово, что останусь в Хониаре навсегда. И, если мой мир превратился в мерзость - то я, наверное, это заслужил. А сейчас его нету. Нехорошо вышло, а? Да и, если честно... кому мы тут нужны? Там, в Ана-Малау, под Зеркалом, остался мой старший брат. Он стал - или станет - императором Джангра. Но на самом-то деле я в восемь раз его старше, и хониарцы захотят, чтобы правил я - в конце концов, благодаря кому мы вышли из-под Зеркала? А нам с братом придется решать - он или я. Ну, скорее всего, я, - но быть братоубийцей, по-моему, не лучше, чем убитым.
- Аннит, я тоже... дал слово. Так что же дальше?
- У нас лишь один выход - машина-замок. Я не знаю, сколько она сможет протянуть под водой, но вряд ли долго. И тогда... - Охэйо вдруг усмехнулся. - В пространственную воронку хлынет вода под давлением в тысячи атмосфер. А физика там другая, и постоянная сильного взаимодействия выше, чем у нас...
- И что это значит?
- Водород подвергнется термоядерному слиянию. Короче говоря, эта воронка не просуществует долго... А машина-замок - это, в то же время, машина-ключ. С её помощью наши предки попали сюда, и теперь я думаю, что смог бы вновь открыть проход. Может быть, не совсем так, как они, но я хочу попасть в мир моих снов... а ты?
- Ну, в общем... да. - Лэйми не очень верил в это, но почему бы не попробовать? Что он может потерять? Жизнь? Но он наслаждался этим даром уже двести семь лет, и он теперь не казался ему особенно ценным.
- Ну что ж... - Охэйо повел "Прелесть" вниз. В последний миг включив силовое поле, он нырнул, направив машину в воду возле Генератора - туда, где кончались охладительные туннели. Теперь надлежало действовать быстро, так как воздуха в силовом пузыре хватило бы максимум минут на пять.
Вода была мутной и плохо пропускала свет - но, к счастью, для ноктовизора она казалась просто не очень густой дымкой. Охэйо легко нашел устой моста, в котором был выпуск правого туннеля, и повел "Прелесть" в него. К счастью, серый материал его свода выдержал взрыв.
Мощность ионных двигателей под водой возрастала... как и сопротивление движению. Но в общем, они плыли быстро. Потом, когда они вынырнули в заполненные паром туннели, стало хуже - силовое поле без труда выдерживало его давление, но вот тепло оно пропускало свободно, - а снаружи было градусов двести. Лэйми казалось, что он забрался в раскаленную печь. Лицо и неприкрытые руки жгло.
Когда Охэйо опустил экран ноктовизора, Лэйми увидел блестящий свод зала. Под ним мчался водоворот, обрушиваясь в синевато-белую бездну. Задерживаться здесь было нельзя, и он не представлял, как Аннит намерен подчинить себе машину. Наверное, так же, как тот Лэйми...
Вдруг Охэйо крепко сжал его руку.
- Прощай, Лэйми, - сказал он. - На всякий случай. Я не знаю, получится ли у меня, а если нет, то мы умрем. Ты был хорошим другом. Очень.
Лэйми взглянул на него... но у него не было времени задуматься или испугаться. В жерле Эвергета сияло солнце, и его жар он мог выдерживать лишь какие-то мгновения. Охэйо нырнул в это белое пламя. Жгучая боль охватила их ослепляющей, невыразимой вспышкой, и Лэйми успел подумать, что это смерть.
Эпилог
Гитоград, 211-й год Зеркала Мира,
Вторая Реальность.
1.
Солнце уже склонялось к горизонту, когда Найко поднялся на вершину холма. Его босые ноги, давно не знавшие обуви, шагали легко, и сам он тоже чувствовал себя очень легким: одет он был только в один кусок ткани, небрежно повязанный вокруг бедер. Он торопился: под кронами могучих деревьев, смыкавшихся высоко над головой, уже начало темнеть.
Здесь, возле Ана-Малау, лес уступал место парку. Повсюду виднелись утоптанные до твердости камня тропинки, мощенные плиткой дорожки, скамейки и тускло-серебристые столбы фонарей с желтоватыми колпаками длинных ламп, давно испорченных. Но земля кое-где была взрыта, кусты поломаны: ночью это было самое опасное место во всей округе.
Услышав знакомые голоса, он ускорил шаг, и через минуту выбрался на широкую аллею. Та вела на небольшую немощеную площадь, усыпанную палыми листьями. На ней собралась группка молодежи - его друзей и ровесников. Все они, как и сам Найко, были одеты лишь в темно-желтые набедренные повязки. Но даже и в таком наряде юноша словно бы плыл в плотном, жарком воздухе. Он не потел: множество поколений его предков жило в таком климате, и обнимавшая его жара казалась ему даже уютной.
Выйдя на площадь, он замер, бездумно любуясь товарищами: все они были ловкие, гибкие, крепкие, их гладкая, красновато-коричневая кожа блестела, словно влажная, а густые волосы были темно-золотого цвета. Лица у всех были короткие и широкоскулые, пухлогубые, с ярко-зелеными глазами, большими и длинными, косо поднимавшимися к вискам. Сам Найко ничем, собственно, не отличался от них.
Оставаясь незамеченным, он разглядывал друзей с каким-то странным изумлением, словно впервые, - как и всегда после их невероятного воскрешения: серьезный и молчаливый Анмай, широкоплечий коренастый Найте, тонкий и гибкий, как стальная пружина, Маоней, - и, конечно же, Иннка, его подруга и любимая. Сейчас она танцевала, подняв руки над головой и дерзко виляя бедрами.
Он любовался тугими изгибами её талии, гладким поджарым животом и небольшой крепкой грудью. Ноги девушки были длинными и стройными, маленькие босые ступни изящно переступали в рыжеватой пыли. Тяжелая масса волос, спутанных крупными кольцами, плащом металась за её спиной.
