При этой мысли его страх совершенно исчез. Мягко ступая, не опуская пистолета, он пошел вперед и замер над распростертым телом. В ушах у него звенело.

Охранник так и не выпустил оружия из рук. Рифленая рукоять была крепко зажата в его кулаке. Его куртка была разорвана в шести местах, но крови почему-то не было, - лишь на левом плече расплылось темное пятно.

Лэйми присел и осторожно сжал толстое волосатое запястье, стараясь нащупать пульс, но не сумел, - прежде ему не приходилось это делать. Во всяком случае, когда он, неловко перехватив пистолет, попробовал отыскать пульс у себя, результат был тем же самым. Потом он вспомнил, что пульс можно отыскать на шее, но боялся прикасаться к горлу охранника - вдруг тот уже покойник?..

Что-то вдруг сильно ударило его в спину, - если при этом и был какой-то звук, он его не услышал. Обернувшись, он увидел второго охранника, - тот сидел в проеме лестничной клетки и целился в него из другого, маленького пистолета. Половина его головы была залита кровью, но он выстрелил ещё раз. Лэйми увидел вспышку, потом словно раскаленный прут пронзил его тело насквозь. Боль была такой ослепительной, дикой, что его сознание даже не погасло, а оборвалось в одно мгновение, как лопнувшая струна.

Находки в темноте

Гитоград, 0-й год Зеркала Мира,

Вторая Реальность.

1.

Остаток этого вечера Найко запомнил весьма смутно. Лицо Охэйо было столь красивым, что казалось ему нарисованным, ненастоящим, - но оно было более чем живым, и от одного этого у него кружилась голова. Принц умел приводить окружающих в состояние полного ошаления - отчасти, это было его работой, отчасти - врожденным талантом. Это был, конечно, уже совсем другой человек. Внезапное появление старого друга он встретил с мальчишеской радостью, - совершенно искренней, - но Найко вдруг обнаружил, что просто не может смотреть ему в глаза. Очень яркие, они словно вбирали в себя его душу, превращая каждый взгляд Охэйо едва ли не в дар божий. При этом казалось, что они расстались лишь вчера. Они говорили о вещах, которые любому другому показались бы чушью: об их прерванных играх, о "кладе" - коробке с безделушками, которую зарыли под расщепленным деревом, и только потом - о вещах более важных: о том, как они жили всё это время. Найко понимал, что говорит в основном он один, но это его мало трогало. Когда он рассказал, как его пытались продать в рабство, Охэйо вдруг рассмеялся, словно заяц из мультика.

- Что в этом забавного? - спросил Найко. Его разозлило неуместное веселье друга.

- Приятно знать, что я настолько популярен, - Охэйо видел, как Найко возмущен, но это его явно не трогало. - Ты вряд ли понимаешь, насколько тебе повезло. Старина Хиббл редко упускает добычу.

- Ты его знаешь?

- Конечно. Он влиятельный человек.

- А тот, кому он звонил?

- Джак Овао. Один из самых крупных работорговцев. Его отец, Кен Овао, пытался похитить и меня, когда мне было всего лет двенадцать.

- И?..

- Я не сказал "пытался"? Его подвело не в меру крепкое здоровье: он умер лишь после семнадцати дней пыток. Иногда принадлежать к Правящему Дому бывает очень полезно. Вот с тех пор они меня и боятся.

- Но ты знаешь их всех, и не...

- Я давлю гадов, когда они лезут мне под ноги, но я не гоняюсь за ними специально: это мой город, но и их тоже. Я не лезу в их дела, они - в мои. Иное... слишком утомительно.

- Но ты мог бы...

Охэйо взглянул ему в глаза. Его лицо стало очень серьёзным.

- Прежде, чем парни из Тайной Стражи нашли меня, прошло три дня. Я не лишился невинности - она стоила слишком дорого, - но плети я попробовал. И потом целый день провисел нагишом, на связанных руках, весь иссеченный в кровь - после того, как пнул этого ублюдка в промежность. Он едва не спустил с меня шкуру, - но это было, вообще-то, очень полезно. Благодаря ему из меня не вырос очередной глупый избалованный принц. Я делаю то, что могу делать. Вопрос не в том, чтобы уничтожить рабство: если в рабы попадают скоты и подонки, оно становится благодеянием для общества.

Найко смутился; у него горели уши. Пусть бессознательно, но все эти годы он представлял Охэйо именно принцем из детской книжки: хрупким созданием неземной красоты и неопределимого пола. Но это был человек другой породы: из тех, что рождены пасти, а не бежать под бичом.

- А Фаррис? - спросил Найко после недолгого молчания. - Он тоже?

- Нет. Его я не знаю, - но не таких, как он. Если бы ты поехал с ним... сейчас, думаю, ты стонал бы от удовольствия, словно девчонка. Только, знаешь, Наше Императорское Высочество не одобряет таких опытов.

Найко звонко рассмеялся, но лица Охэйо улыбка не тронула.

- Это очень важно, Найко. Гиты веками трахают своих мальчиков, - а ойрат сжигают извращенцев на костре, и даже потерю невинности до брака считают позором. Гиты подыхают на склонах Верхнеянского хребта, корчуя пни, и все честные люди в Империи плюются, услышав их имя. Ойрат правят одной половиной мира и пользуются уважением в другой. Возможно, до тебя не дошло, но второе - это следствие первого. Это простые правила, но их нужно соблюдать: они дают силу.

Найко кивнул. Как ни странно, столь простые вещи почему-то не приходили прежде ему в голову. Но Охэйо ещё не закончил:

- Я также смеялся над тем, какой опасности ты избежал, не заметив: если бы ты соблазнился, я бы тебя убил.

Ещё секунду они смотрели друг на друга. Потом Охэйо улыбнулся ему - так, что по коже Найко пробежали мурашки. Он понял, что принц вовсе не шутил. Но всё это осталось уже позади, и он спокойно кивнул.

- Я рад, что не ошибся в тебе, - сказал Охэйо, опуская глаза. Его улыбка стала мягче.

Он полез в карман своего длинного одеяния, достав оттуда крошечный, изящный телефон в серебряном корпусе. Его ловкие пальцы быстро пробежали по кнопкам. Он поднес телефон к уху и ждал несколько секунд.

- Хиббл? Привет, это Охэйо. Хеннат Охэйо. Я очень рад, что ты проявил благоразумие в отношении моего друга. Я буду молиться за то, чтобы один из твоих покровителей навестил тебя, и передал все возможные благодарности... ну, в пределах разумного. Не из Старших, конечно. Я думаю, что Ран-Тегот...

Найко вновь рассмеялся. Ран-Тегот был одним из самых гнусных чудовищ в пантеоне Древних, - мерзкое головоногое, которое переваривало свои жертвы заживо. Для человека мнительного визит такой твари даже во сне был бы столь же фатален, как и наяву.

- Хорошие рефлексы следует поддерживать, Найко, - сказал Охэйо, и было видно, что сейчас он едва сдерживает смех. - А теперь - к черту всю эту сволочь. Возможно, ты мне не веришь, но эти восемнадцать лет я тоже мечтал с тобой встретиться. Будем веселиться!

Потом они ели какие-то совершенно незнакомые Найко, но поразительно вкусные вещи, болтали и смеялись. Ничего крепче чая, вроде бы, не подавали, - но вокруг были такие девушки, что он окончательно перестал соображать. Он едва помнил, как Вайми вел его по сумрачным коридорам, пока он не оказался вдруг один, в прохладной темной комнате. Найко, зевая, разделся, растянулся на чуть влажной, холодной постели, - а потом просто уснул...

2.

Проснувшись утром, Найко долго не мог понять, где это он, как он тут оказался, и что из случившегося вчера было сном. Мог ли принц Правящего Дома и один из богатейших людей в Гитограде плясать босиком на бочке, распевая неприличные песни, - причем с такой превосходной пластикой и голосом, что, избери Охэйо сценическую карьеру, он был бы не менее богат, чем сейчас?..

Найко помотал головой и осмотрелся. Отведенная ему комната была маленькой, с пепельно-белыми стенами и громадным окном. Узкая дверь вела в чуть менее узкий коридор. В его конце он обнаружил роскошную ванную, обложенную коричневым базальтом в узоре шершавых и гладких полос, и дочиста вымылся в ней. Причесавшись и почистив зубы, Найко отправился на поиски еды.