Лэйми не помнил, сколько они ехали и в каком направлении, запомнил только, что путь не оказался трудным: они пристроились к колонне армейских машин, также идущих в Хониар. Широкая, просторная дорога была почти пустой, другие военные колонны, как правило, шли им навстречу. Похоже, что приказ Императрицы остановил всё гражданское движение. Всё, что он запомнил во время поездки - пологие склоны холмов, между которыми вилась дорога. Кажется, по ней довольно густо шли люди. Куда? Какими они были? Он не помнил...

Когда проглянувшее в разорванных тучах солнце уже склонялось к закату, он увидел розовеющие далеко впереди высокие здания родного города, в котором ему предстояло провести чуть ли не вечность...

Но что было раньше? Каким был его дом? Как жили в нем его родители? Образы всплывали неохотно, невесть почему путаясь. В голове у него словно бы разорвалась бомба: стройные когда-то ряды воспоминаний о детстве лежали в руинах. Прошло уже слишком много лет...

Во время поездки они все слушали радио. Насколько Лэйми смог вспомнить, вторжению, в основном, подверглись приморские города. При падении на сушу тварей уцелело куда меньше и их сравнительно быстро перебили. Лайнала, правда, легла в развалинах, там не было ни света, ни воды, а прибрежные её районы всё ещё удерживали Мроо.

В тот самый миг, когда радио принялось предвещать близкую победу, Лэйми увидел новое странное явление: словно чья-то гигантская рука стерла тучи на краю неба, создав над городом подобие громадной арки, - после чего земля задрожала так, что машина резко рыскнула и едва не опрокинулась в кювет.

Так он увидел, как появилось Зеркало, - тогда оно ещё не было полным и пропускало солнечный свет. Было ли его создание благом, - если люди снаружи победили? Наверное. В современном Хониаре не осталось полиции. Никто вообще не следил за порядком. Закон соблюдали скорее по привычке: он стал традицией, настолько древней, что она обрела благородство. Её нарушали очень редко - да и смысла в том не видели. Украсть или обмануть было так же легко, как и раньше, - только зачем, если вещей за Зеркалом осталось гораздо больше, чем людей, желающих ими владеть? Избить? Пожалуйста, только зачем трудиться (а битье - это тяжелый труд), если жертва даже не почувствует боли? А лишить кого-либо жизни здесь было просто невозможно, хотя оружия за Зеркалом набралось очень много, - его припасали против Мроо. Когда-то Императрица Иннира писала, что из оружия, поражающего на расстоянии, слишком легко убивать. Наверное, поэтому она предпочитала оружие, которое убивало само по себе, - тех, на кого она указывала, действуя в остальном самостоятельно. Это были боевые звери - из металла, но не такого, как сталь, а живого. Они и сейчас составляли армию современного Хониара. А вот были ли другие Зеркала, - хотя бы в Джане? Вроде бы, нет. Откуда же Империя добыла эту невероятную технологию?..

Лэйми озадаченно нахмурился. Он уже очень давно не вспоминал о детстве, и память о нем всплывала нелегко и не полностью. Похоже, какая-то её часть, - и вовсе не маленькая, - стерлась за века неспешного изучения Вторичного Мира. Но кое-что он таки помнил...

5.

К закату небо очистилось от облаков. Воздух был очень влажный, от земли явственно поднимался пар. Теперь уже отчетливо была видна исполинская арка Зеркала, - похожая на радугу, но только белесо-мутная, и небо в ней было чуть-чуть другого оттенка. Под ней белели плоские массивы громадных башен-генераторов... и Лэйми помотал головой, отчаявшись вспомнить что-то связное.

Да, тогда Зеркало уже работало, просто было гораздо слабей, чем сейчас. Ныне же мир, ограниченный Зеркалом, был скрытой страной, наглухо отрезанной от двух из трех потаенных слоев мироздания - хаоса, света и тьмы. Все свои силы Лэйми посвятил ему, лишенный, - как, впрочем, и все хониарцы, - возможности узнать, что творится снаружи.

Тогда, два века назад, каждый человек должен был решить, покинуть ли мир Зеркала, чтобы воевать, или остаться и ждать, пока остальные воюют. Но правда ли это, - Лэйми не знал. Многие из современных хониарцев - те, что были слишком малы, чтобы запомнить хоть что-то о жизни вне Зеркала - считали, что Императрице не нравились люди, слишком завистливые и злобные, судя по древним хроникам. Решив вывести их совершенную породу, она отобрала детей - самых лучших, разумеется, - чтобы они росли здесь, за Зеркалом, вместе, одни, учась тому, что Императрица дает им... и потом, повзрослев, стали её наместниками или ещё какими-нибудь владыками. Конечно, думать так было приятно. Только вот за ними почему-то так никто и не пришел...

Но что, если действительно не было никаких Мроо, - трудно ли обмануть маленьких детей? - и их просто заперли здесь, чтобы они учились сами, на опыте, накопленном всей предыдущей культурой? А потом создавали те вещи, которые должны были бы в ней быть, но их просто не придумали, - и они здесь затем, чтобы сотворить их, заполнить оставшиеся пустыми места?..

Так тоже считали здесь многие. Но Лэйми, открой кто ему выход, не остался бы под Зеркалом, ибо ценой безопасной и богатой жизни в Хониаре была тоска, какая порой охватывала его в этом бесконечно длинном вечере. Однако он не хотел терять знание, которое, - хотя и слишком медленно, - его соплеменники извлекали из небытия. Впрочем, выбрать себе мир он не мог, - когда разделение людей завершилось (а за Зеркалом их собралось столько, что они заполнили бы почти любой из крупнейших городов Империи), оно оградило его стеной из Сил, что прочнее стали: она сомкнулась в небесах и в глубинах земли. Зеркало стало границей этого потаенного мироздания. Может, во Вселенной и были силы, способные его пробить, - но для людей, и всех творений их рук, и для всех живых существ, обладали они плотью или нет, оно было непреодолимо. Никто из жителей города не знал, что происходит Вовне, - а догадкам был посвящен целый зал Библиотеки...

Но что, если Вторжение Мроо разрушило весь мир за Зеркалом, и он уже никогда не будет принадлежать человеку? Этот же мир жил только за счет прошлого. Но ведь оно не может длиться вечно...

Разлом у сердца

сущности

Хониар, 200 лет до Зеркала Мира,

Первая Реальность.

1.

Лэйми пришел в себя на полу, обнаружив, что уткнулся носом в вонючий сток. Возможно, он проснулся, - он помнил, что ему снились удивительно яркие, но начисто лишенные света сны о каком-то совершенно чужом, страшном мире, хотя он точно не помнил, какие. Миг, когда пространство разорвалось, также выпал из памяти, ибо даже осознать такое он не мог.

Юноша сел, встряхнул волосами, и понял, что более-менее может соображать. В нескольких шагах от него так же сел Охэйо, недоуменно осматриваясь. Напротив поднимались пришедшие в себя охранники. А прямо между ними стояло чудовище.

2.

Оно походило на человека ростом метра в три, но лишь в самых общих чертах - круглые перепончатые ступни, бугристое тело, беспалые руки-дубинки. Там, где у человека голова, торчала изогнутая воронка. Из загривка твари росли четыре подвижных, как рога улитки, отростка, увенчанных матовыми шишками, - они страшновато шевелились, изгибаясь во все стороны. Зеленовато-черная кожа казалась мокрой, наводя на мысль об залежалых утопленниках, и Лэйми едва сдержал приступ тошноты. Тварь тупо топталась на месте, словно не зная, что делать. Вдруг её воронка поднялась вверх, а сама она вздохнула, раздувшись чуть ли не вдвое.

- Все на пол! - закричал вдруг Охэйо, но было уже слишком поздно.

Со смачным харкающим звуком тварь выплюнула комок черной слизи прямо в лицо одному из охранников. За ним тянулась смолисто блестевшая струна, исчезавшая в пасти. Она натянулась, - и парня мгновенно швырнуло на пол. Охранник коротко взвизгнул, взбрыкнул ногами и затих. Тварь ленивым, нелепым шагом побрела к нему. Остальные охранники - их осталось четыре или пять - начали стрелять в неё из пистолетов.