«Проклу всё немило в мире…» Проклу всё немило в мире, – Обезумела жена… Но в Фокейской Антикире Исцелилася она. Тайной силой чемерицы Побеждён печальный бред; Улетели, словно птицы, Вереницы тёмных бед. Проклу счастье улыбнулось, – Снова с ним его жена; В мир ликующий вернулась, Исцелённая, она. Снова радость ей знакома, И забавны снова ей У супружеского дома Крики звонкие детей. Осенив земные недра И пронзив любовью мрак, Сеешь ты, Деметра, щедро Нам на пользу всякий знак. Проклу, дивная, тобою Радость светлая дана: Снова он ласкает Хлою, Снова с ним его жена. «Ты жизни захотел, безумный!..» Ты жизни захотел, безумный! Отвергнув сон небытия, Ты ринулся к юдоли шумной. Ну что ж! Теперь вся жизнь – твоя. Так не дивися переходам От счастья к горю: вся она, И день и ночь, и год за годом, Разнообразна и полна. Ты захотел её, и даром Ты получил её, – владей Её стремительным пожаром И яростью её огней. Обжёгся ты. Не всё здесь мило, Не вечно пить сладчайший сок, – Так улетай же, легкокрылый И легковесный мотылёк. «И зло для нас премудро строит…» И зло для нас премудро строит Глагол предвечного Отца, – Оно святым туманом кроет Невыносимый блеск венца. Приникнуть к дивному пределу – Какое было б торжество! Но неразумную Семелу Испепелило божество. «Для наслаждений входит бес…» Для наслаждений входит бес В приуготовленное тело, Когда отвергнут дар небес И благодать в нём оскудела. Но плоть священна. Перед ней Обитель жизни бесконечной. Стремит к ней светлый чародей, Миродержавный, Эрос вечный. Блажен, кто пламенный призыв Услышав, Эросу ответит! Он в мире беспредельном жив, И снова Алетею встретит. Святою благостью небес Сожжётся пепел вожделений, И посрамится гнусный бес, Искатель низких наслаждений. «Подъявший крест мучений жаждет…»
Подъявший крест мучений жаждет. Стремяся к Господу, аскет По воле непрерывно страждет, Чтобы увидеть вечный свет. Покорным духу стало тело, Смирился гнев, низложен страх, Заря спасенья заалела В непостижимых небесах. «Являлся девою прелестной…» Являлся девою прелестной, Антония не соблазнил, И силой подвига чудесной Он наконец повержен был. Предстал тогда, как отрок чёрный, И, злобой адскою томим, Склонился он в тоске покорной Перед отшельником святым. Сказал аскет ему: «Лукавый, Смирясь, смирися до конца, И преклонись перед державой Миры создавшего Отца». Но бес, отвергнув Божье бремя, Исчез, закутавшися в дым. Доколе не настанет время, Пребудет он неукротим. «Тебя, Бога, хвалим!..» «Тебя, Бога, хвалим! Заповеди валим, – Божия скрижаль, Стоя, нам нужна ль! Тебя, Бога, славим, Пред Тобой лукавим, Ладаном кадим, Адом всё смердим. Бога величаем, И спасенья чаем, – Богу всякий грош, Видимо, хорош». – «Славьте и хвалите, Величайте, ждите, – Отвечает бас, – Будет шиш для вас». Тенор продолжает: «Бог вас не желает В светлый рай впустить, Чистоту смутить». И поют сопраны: «Печки уж убраны, И дудит в дуду Чёрт для вас в аду». Дисканты и альты Зазвенели: «Шваль ты! Убирайся вниз! Сверху мы пис-пис!» «Соболино одеяльце в ногах…» Соболино одеяльце в ногах, Да потоплены подушки в слезах. Через золото часты слёзы льются, – Возлюбленный с разлучницей смеются. Старушонка-чародейка пришла, Приворотный корешок принесла. «Не жалей золотых, раскрасавица, Муженьку эта девка разнравится». Льётся золото во старухин карман. Поутру молодец выпил стакан, Побледнел, повалился, и не встанет, На разлучницу никогда не взглянет. |
